Василий Песков - Земля за океаном

В 1969 году в Соединенных Штатах случился необычный пожар – загорелась река. Газетная хроника сохранила подробности: «Огонь уничтожил два железнодорожных моста…» Горная река Кайахога в штате Огайо. Мы эту реку, текущую в озеро Эри, переезжали и можем свидетельствовать: она остается пожароопасной.

Кайахога была река как река. Тысячи лет текли в живописных лугах и лесах чистые воды. «В 1835 году устье реки было еще не тронутым колонизацией». А столетием раньше именно тут «траппер за одну ночь мог поймать 30 бобров». Теперь Кайахога мертва. И может даже гореть. Вряд ли нужны объяснения, что реку сегодня питают не столько лесные ручьи и подземные родники, сколько трубы, канавы, всякого рода сливы и стоки. Кайахога – пример крайнего загрязнения вод. Но огонь на ней – лишь драматический символ пожара, охватившего многие зоны Америки. Дымом конфликта с природой пахнет сегодня во многих местах.

Можно ли было предвидеть этот пожар? В 1907 году Америка подводила юбилейный итог освоения континента. Некий Аллан Невинс, назвав страну «процветающей, быстроногой, сильнейшей», определил основное ее достижение так: «В три века, с 1607 по 1907 год, американцы победоносно освоили окружающую природу». Спустя полвека на эту главную свою победу американцы посмотрели совсем другими глазами. Победами над природой сейчас уже мало кто хвастается.

Дымок пожара дальновидные люди разглядели еще у верстового юбилейного столбика. Среди них был сам президент Теодор Рузвельт. Этот политик был еще и охотником, любил природу и понимал кое-какие ее законы. Пером Рузвельта скреплены государственные акты, спасавшие от дальнейших «побед» некоторые островки природы, защищавшие диких животных. Но эта «тревога о птичках» для многих была не колоколом, а всего лишь звоном бубенчика. Тяжело груженный состав индустрии, без тормозов, не признаваемых частным предпринимательством, набирая скорость, двигался под уклон. Первая встряска случилась в 1934 году весной. 11 и 12 мая в самом центре Америки над равнинами Оклахомы, Небраски, Канзаса разразились пыльные бури. На огромных пространствах почва с неосмотрительно распаханных прерий была поднята в воздух и пронеслась над Америкой до восточного побережья. Бедствие было огромным и устрашающим. Земля в буквальном смысле «уходила из-под ног у людей». Беда Великих равнин совпала с кризисом экономики. В этот год американцы, пожалуй, впервые в своей истории ясно поняли: колодец природных богатств, из которого черпали без оглядки, имеет дно.

Но теперь этот большой пожар. Все сразу: земли, воды, воздух, живая природа, сам человек на земле оказались в опасности. Все, что питало Америку и было фундаментом ее процветания, «вдруг начало расползаться, как изношенная одежда». Колокол о пожаре зазвонил еще при Кеннеди. Тревога не утихала при Джонсоне. Президент Никсон, поначалу «не слишком внимательно слушавший крики опасности», сам взялся раскачивать колокол. «Сейчас или никогда!» – это призыв немедля подняться на борьбу с загрязнением, на борьбу с деградацией и расхищением природы. «У нас есть еще одно десятилетие, чтобы найти средство спасения, если мы хотим выжить» – так думает Барри Коммонер, авторитетный ученый-эколог, «знающий всю проблему до дна».

Может быть, ученый и президент драматизировали обстановку? Нет. Опасность ощущается каждым американцем. Пожар на торфянике в жаркое лето – наиболее точный образ происходящего. Пелена дыма, сумятица, и куда ни ступишь, всюду горит. Даже там, где огня как будто не ждут, новый очаг: горит изнутри. Разобраться в деталях этого бедствия взглядом со стороны – дело почти безнадежное. В самой Америке, как нам сказали, «о бедствии знают все», тысяч пять специалистов-экологов знают, что где горит, и только несколько сотен людей «знают все и видят последствия».

Выделим три главные природные ценности, трех китов, на которых извечно покоилась жизнь, – воздух, вода, земля– и посмотрим, в каком они состоянии.

Воздух…Без пищи человек может жить пять недель, без воды пять дней, без воздуха пять минут. На земле в некие времена не было кислорода, совсем не было – нуль! Кислород создали растения, главным образом мелкая океанская зелень и лес. Сегодня в земной атмосфере кислород составляет пятую часть. Он, кислород, поддерживает горение, иначе говоря, поддерживает жизнь во всех организмах и в двигателях внутреннего сгорания. Человек потребляет за сутки пятнадцать килограммов воздуха (кислорода тут пятая часть). Самолет марки «боинг» на трассе Париж – Нью-Йорк съедает 35 тонн (!) атмосферного кислорода. Автомобиль на скорости 40 километров за час езды поглощает кислород, которым в это же время могли бы дышать сотни людей. Автомобилей в США более 100 миллионов. Несложная арифметика позволяет прикинуть, сколько кислорода, произведенного осинами, кленами, соснами и зеленью океанов, пожирают моторы. Драма усугубляется тем, что площадь, с которой Земля собирает урожай кислорода, неумолимо сжимается – леса вырубают, океан загрязняется. И в это же время число моторов неумолимо растет. Прикидки ученых показывают: Америка уже сегодня дышит «чужими легкими». Своего кислорода в стране не хватает, и, если б не океан, не зеленая шапка лесов Канады, Южной Америки и других континентов, Америка задохнулась бы.

Однако «поедание кислорода» – лишь часть проблемы. Второе бедствие – загрязнение атмосферы. Все те же автомобили, электростанции, трубы заводов и фабрик, печи для сжигания мусора ежегодно выбрасывают в атмосферу 200 миллионов тонн продуктов горения (почти по тонне на каждого жителя США!). Воздух насыщается угарным газом, окислами азота, двуокисью серы, свинцом. Все те же автомобили дают больше половины всех загрязнений. Только свинца (от прибавок в бензин) каждый мотор на колесах выделяет примерно один килограмм («полкило» на душу населения США). Эта «химическая настойка» вовсе не ровным слоем разлита по большой территории США, а сгущается как раз там, где больше всего людей.

Пересекая Америку, мы бывали в местах с воздухом родниковым – штаты Небраска, Дакота, Вайоминг, Нью-Мексико, Аризона. В этих пустынных местах можно на время забыть о многих болезнях земли. Но как кошмар вспоминаешь юго-западный берег озера Мичиган, шоссе в Калифорнии, дымную пелену Западной Вирджинии. Близ Балтимора мы проезжали длинный тоннель. Ощущение: едешь в дымоходной трубе. Впечатление такой же трубы оставляет и весь необъятный лихорадочно-торопливый Лос-Анджелес. «Настойка», которую тут вдыхаешь, при ярком солнце имеет зловещий, полупрозрачный розовый цвет. По словам экипажа «Аполлон-10», с высоты 40 тысяч километров детали Америки хорошо различаются, но на месте, где должен быть Лос-Анджелес, виднелось лишь бурого цвета пятно. Летчики пассажирских авиалиний говорят, что дымную шапку, заметную с дистанции в 100 километров, имеет каждый город Америки. Вашингтон считают местом благополучным – в нем нет промышленности, он очень зелен. Но газы автомобилей и дымные шлейфы за самолетами, идущими на посадку прямо над городом, вызывают кашель, слезят глаза. Анализы воздуха, взятого тут, по образному выражению местного журналиста, показывают, что мраморная статуя Линкольна в результате химических превращений может стать таблеткою соды. А человеческие легкие? Смог и тут, конечно, делает свое дело. Поражения дыхательных путей: астма, бронхит, рак, эмфиземы – все чаще становятся причиной смерти в Соединенных Штатах.