Евгений Дубровин - Глупая сказка

– На! Получай!

Рис сел на прежнее место и стал рассматривать руку, которой он цапнул ежа. На указательном пальце виднелась бусинка крови.

– До крови гад укусил!

– Не он тебя, а ты его.

– Он! Я хотел только погладить его по спине.

– Диких животных не гладят по спине.

– Это почему же?

– Дикие животные никому не верят. В том числе и человеку.

– Теперь будет верить, – мстительно сказал Рис.

– Наоборот. Раньше он, наверно, немножко верил людям, иначе бы не вылез из травы. А теперь верить не будет. Раньше он думал, что его враги волк и лиса, а сейчас к ним прибавился человек.

– Пусть прибавился, – буркнул Рис. – Не будет следующий раз колоть невинного человека.

– Он просто испугался и свернулся в клубок. А ты его саданул ногой. Наверно, весь бок отбил. У него и так насморк был. Слышал, как чихал?

– Пусть насморк… У меня тоже насморк, – Рис неестественно чихнул.

– Я не знал, что ты такой злодей. Не любишь животных.

– Люблю. Я всегда по телику «В мире животных» смотрю.

– Эх, ты…

– Ладно, ладно. Может, еще кто прибежит. Везде мокро, а здесь сухо. Может, лиса прибежит.

Рису было неловко за свой поступок. Он сел, обхватив колени, и несколько минут молчал. Я тоже смотрел, как с еловых лап бесшумно льется светлая вода. Мне было жаль несправедливо обиженного ежа.

– Хочешь, я тебе про Маму что-то расскажу? – спросил Рис. Он, видно, хотел загладить свою вину.

– Хватит. Ты и так мне много нагородил. И вообще ябедничать нехорошо.

– Это не ябеда. Важное сообщение. Мы с тобой подружились, поэтому я и рассказываю. А то бы никому не проболтался. Наша Мама не обедает. Скоро у нее будет язва, – брякнул Рис. – Она уже три года, как не обедает. Только пьет газированную воду. У них там в литейном цехе вода газированная соленая есть. Бесплатная. Пей сколько влезет. Мама по три стакана выпивает, чтобы в животе не бурчало.

– Почему же она не обедает? – задал я вопрос и сам почувствовал, как нелепо он звучит в моих устах, устах мужа и отца.

– Она не обедает потому, – тут же ответил Рис, – что экономит деньги. Ты сколько берешь на обед?

– Рубль тридцать, – ответил я. – А что?

– Это потому, что ты спортсмен. Мама берет восемьдесят копеек.

– Куда же она их девает, если не обедает?

– Это и есть самый главный секрет. Не выдашь?

– Нет, – ответил я, заинтригованный.

Да, как недооценивали мы собственного сына. Оказывается, он все видит и слышит. Прямо справочное бюро. Хранитель семейных тайн.

– У них на работе есть игра. Дарить на день рождения что кто захочет. Только за свои деньги. У них есть такая касса, общая. Туда кладут все поровну. Каждый накопит на что хочет – и получай подарок на день рождения. Правда, здорово? У Мамы уже почти семьсот рублей накопилось.

– Вот как… Откуда же ты это узнал?

– Подслушал. Мама кому-то по телефону рассказывала.

– Подслушивать нехорошо, – сделал я машинально замечание. Я был очень удивлен. Не подозревал, что Мама такая скрытная.

– Я нечаянно. В шкафу сидел… Как только Мама накопит тысячу, так ей купят шубу. Маме еще полтора года надо копить.

– Почему же она не берет из дома бутерброды? – вырвалось у меня: из головы не шли слова Риса, что Мама не обедает. – Вот дурочка!

– Конечно, – охотно подхватил Рис. – Я бы дома налопался вот так! Или карманы конфетами набил. Один раз ты меня без ужина оставил, так я ночью в холодильник залез и весь торт смолотил. И колбасу. Торт с колбасой – знаешь, как вкусно. Только потом понос напал… Вообще-то она берет иногда бутерброды. Когда тебя дома нет. А когда ты дома, она боится.

– Почему же она меня боится? – спросил я.

– Если ты узнаешь, что она копит на шубу, ты ей запретишь. Ведь запретишь?

– Конечно.

– Ну вот видишь. А ей очень хочется шубу. Из кошки какой-то.

– Может быть, котика?

– Да… Ты, пап, не делай зарядку на кухне. Подожди, когда она уйдет. Тогда она будет успевать делать бутерброды. А то ты крутишься все время на кухне. Ты сначала в ванну иди, а потом зарядку делай. Ладно?

– Ладно… – пробормотал я.

Я в самом деле каждое утро делаю зарядку на кухне, чтобы не мешать Маме и Рису собираться. Кухня у нас просторная, и я успеваю и сделать зарядку, и приготовить завтрак, и накрыть на стол. До сих пор в душе я очень гордился собой, что я такой хороший семьянин, а оказалось, что я мешаю Маме делать бутерброды и порчу ей желудок.

– Чего ж ты не сказал мне раньше? – спросил я Риса.

– Драться не будешь?

– Нет.

– Честно?

– Конечно.

– Раньше я на тебя сильно злился. Ты был моим первым врагом. Да. Я тебе все время сильно вредил.

– Вредил? Чем же?

Рис колебался. Говорить или нет?

– Драться точно не будешь?

– Точно.

– Я погубил все твои цветы.

– Цветы…

– Да, – прошептал Рис.

Мои кулаки невольно сжались. Правая рука сама собой дернулась, чтобы дать Рису увесистую затрещину, но я сдержался.

– Каким же образом? – спросил я.

Перед моими глазами стояли горшки с засохшими цветами. Я очень люблю цветы. Я разводил их несколько лет. В одно прекрасное утро (вернее, несчастное утро) я обнаружил, что буквально все мои цветы завяли. Это было для меня страшным ударом. Я начал все сначала… Я заново сменил горшки и землю. Я думал, что в горшках или в земле поселились какие-то бактерии-цветоубийцы. Оказывается, цветоубийца – мой собственный сын.

– Так как же ты с ними разделался?

Рис молчал.

– Полил какую-нибудь гадость? – подсказал я.

– Не…

– Ошпарил кипятком?

– Не… Ножом… Втыкал нож… в горшки… чтобы корни… Они и засохли… А потом заровнял землю – и ничего не видно…

– Ах, вот как… Очень просто.

Рис потупил голову.

– Я больше не буду. Честно. Теперь ты стал моим другом. А друзьям не вредят… Если бы ты и дальше был моим врагом, я бы и эти подрезал. Я уже хотел… Но ждал, чтобы подросли… Чтобы ты больше злился…

– Ну и мстительный же ты тип, – сказал я.

– Да, я очень мстительный. Кто против меня идет – тот пропал.

– Выходит, с тобой нельзя ссориться?

– Выходит, так. Только мы с тобой не будем больше.

– Я тоже так думаю.

Мы посидели молча.

– Придется мне заняться Мамой как следует, – вслух подумал я.

– Ага, – одобрил Рис. – Главное, не заходи в кухню, когда она завтракает. Посиди пока в ванной или туалете.

– Хватит умничать, – оборвал я не в меру разошедшегося советчика. – Давай собираться. Дождь, кажется, прошел.

Я выглянул из-под ели. С лап еще лилась вода, хотя и не так сильно. Но между деревьями уже было светло, лишь слегка моросило, да иногда с ветвей срывались и били по траве длинные светлые струи, как пулеметные очереди.

– Разувайся.

Мы сняли обувь, связали шнурки, перебросили сандалеты через плечо и пошли по мокрой, скользкой, разъезжавшейся под ногами дорожке. Только сейчас было видно, насколько сильный прошел ливень.