Евгений Дубровин - В ожидании козы

Рекс бережно взял в зубы ботинок Ерманского и потащил «раненого» к нам во двор. Виталька орал, корчился, драл траву, как грабли, но все это было напрасно. Рекс знал свое дело хорошо, Через минуту астроном лежал у наших ног. Его новенькая вельветовая куртка имела бледный вид.

– Вы чего это, а? – спросил Ерманский, отряхиваясь. Взгляд у него был уже не высокомерный, а почти нормальный.

– Знаешь что, – сказал я Ваду, пропуская слова Ерманского мимо ушей. – Теперь давай отработаем упражнение «Диверсант». Мы его давно не делали.

При слове «диверсант» Рекс заворчал.

– Да вы что, ребята! – воскликнул Виталька уже совсем искренним голосом. – Я же нарочно. Я думал, вы какие жлобы!

– Принеси только йоду и ваты, а то, помнишь, того как отделал…

– Не надо, ребята. Хотите, я вам фонарик «Даймон» подарю? У меня их два, берите. И вообще, давайте дружить. Я же думал, что вы жлобы. Надо было бы так сразу и сказать.

– Ну, ладно уж… – великодушно сказал я. – Только не надо следующий раз нас пугать Шекспиром и Сириусом.

– Не буду, хочешь завтра… Как тебя зовут?

– Виктор.

– Хочешь завтра в райцентр махнем? Я здесь почти не живу, там у нас своя кодла. Такие ребята и девочки, закачаешься! Ты заходи завтра ко мне пораньше. Махнем на велосипедах. Я тебе материн дам. Час езды.

Виталька Ерманский отряхнул штаны и удалился, прихрамывая сразу на обе ноги.

Мы побродили еще немного по улице, смотря, как в Виталькином доме на тюлевых шторах движутся тени: одна женская с распущенными волосами, а другая – Виталькина, взлохмаченная, и пошли спать.

– Хорошо, хоть райцентр догадались построить, – сказал Вад засыпая.

Во дворе в большом цинковом корыте Виталькина мать стирала белье. Она приветливо закивала нам:

– Входите, входите, мальчики. Вы к Виталику? Соседи, да? Ну и хорошо. Давайте знакомиться. Виталина мама. Клара Семеновна…

Она вытерла руки фартуком и протянула их мне сразу две.

– Какой ты уже большой. И симпатичный. Эта курточка тебе очень идет.

Руки у Клары Семеновны были теплые и мягкие.

– Ну, ей-богу, не думала, что у моего соседа такие симпатичные дети. Прямо как куколки. Дай-ка я тебя поцелую! Иди, иди, мне поручили присматривать за вами.

Она притянула меня к себе и поцеловала в щеку. Я покраснел. Вад отодвинулся на безопасное расстояние и тоже покраснел.

Стирая, она продолжала говорить. Спрашивала, любим ли мы папу, маму, хорошо ли мы учимся в школе, не балуемся ли, много ли у нас игрушек. Потам она расспросила у нас про Нижнеозерск. Она болтала до тех пор, пока на крыльце не появился заспанный Виталька. Сначала при виде нас он нахмурился, но потом, видно, вспомнил вчерашнее.

– Привет, ребята! – сказал он хриплым голосом. – Мать, кофе в кают-компанию! Милости прошу, господа!

Клара Семеновна бросила стирать и пошла в дом. Мы последовали за ней. Внутри дом был еще лучше, чем снаружи. Диван, кресла, много картин, разные фарфоровые штучки. Но, самое главное, – на столе лежали радионаушники. Они волновались и что-то возбужденно говорили. Мы с Вадом так и впились в эти наушники. Из соседней комнаты вышла старушка. Я узнал в ней ту, что тащила хворост. Старушка опять уставилась на нас любопытными молодыми глазами.

– Мама, вскипятите воду, – попросила Клара Семеновна.

– Чичас, чичас, – захлопотала старушка.

Скоро по комнате распространился запах кофе, который блестел черными зеркалами в белых фарфоровых чашках. Возле каждой чашки стояли фарфоровые блюдца. На фарфоровых блюдцах лежали кусочки белого хлеба, кружочки колбасы и какие-то тюбики в блестящих красивых обертках. Возле блюдец во множестве размещались ложечки, вилочки, ножички, какие-то лопаточки. Все это находилось на белой скатерти, вышитой красными розами.

– Прошу к столу! – Виталька сделал небрежный жест и сам сел первый. Он помешал ложкой в чашке, ткнул пальцем в хлеб, недоверчиво понюхал тюбик и вдруг нахмурился: – А где сыр? – спросил он.

– Сыр кончился, Виталечка, – торопливо ответила мать и смущенно посмотрела на нас.

Виталька нахмурился еще больше.

– Как это кончился? Два дня назад его была целая голова.

– Но ты же сам его отнес в райцентр, – робко вставила мать.

– Что это за кофе без сыра?

Виталька отшвырнул от себя ложечки и встал из-за стола. Я хотел последовать его примеру, но у меня ноги приросли к полу. Вад тоже не отрывал глаз от кружочков колбасы.

Клара Семеновна подошла ко мне и погладила по голове.

– Ты бы хоть мальчикам дал попить. Им-то все равно…

– Им не все равно. Эти ребята не жлобы, Дожили! Сегодня же напишу отцу.

Клара Семеновна села за стол и заплакала. Она плакала, закрыв лицо ладонями, м между пальцев у нее сочились слезы. Сейчас она была очень похожа на обиженную девчонку.

– Дай пятерку!

Клара Семеновна вытерла лицо и послушно вышла в соседнюю комнату. Виталька подмигнул нам: видал, дескать? Я не сомневался, что всю эту сцену он разыграл специально для нас.

Виталька сунул пятерку в карман и засвистел.

– Мы возьмем твой велосипед, – небрежно сказал он.

Я немножко задержался в комнате и, когда мы остались с Кларой Семеновной одни, сказал:

– Да вы не расстраивайтесь… Мы действительно не хотим есть… Мы наелись кулеша… с салом… Вот такой кусок покрошили.

– Ничего, ничего, Витя… Вы заходите к нам почаще.

– До свиданья.

– До свиданья.

Я осторожно закрыл дверь.

Виталька мазал солидолом цепь велосипеда.

– Бери. Хорошая машина, хоть и дамская.

– Я не умею, – признался я.

– Не умеешь? – удивился Виталька. – Тогда садись на раму.

– А я куда? – спросил Вад.

– Никуда. У нас взрослая компания и взрослые дела.

Вад обиженно засопел.

– Мы всегда вместе, – вступился я за брата. – Он умеет делать взрослые дела.

Виталька Ерманский поразмыслил.

– Не-е. Мы будем самогон пить, а он что?

– Я могу выпить целый стакан! – храбро сказал Вад.

– Мы будем девчонок целовать.

– Я тоже… – начал было Вад, но замолчал, не в силах побороть отвращения. Видно, перед ним предстала какая-нибудь сопливая физиономия с косинками. – Я могу подождать…

– Нет, нет, – мотнул головой Виталька. – Может быть, нам придется заночевать у какой-нибудь вдовушки. Ищи-свищи тогда тебя.

При этих словах мороз пробежал у меня по коже.

Но Вад упрямо нагнул голову:

– Я тоже могу заночевать.

Если Вад заупрямится, переупрямить его невозможно.

– Ладно, иди, – сказал Виталька. – Узнаешь – второй раз не запросишься.

Мы двинулись вдоль улицы. Виталька вел велосипед за руль.

– Кто у тебя отец? – спросил Виталька.

– Кузнец.

– А… Вот у меня отец – это да! – сказал Виталька с восхищением. – Профессор!