Карел Чапек - О черни, Путевые заметки

Первый, кого я увижу, будет полный, крикливый человек с виргинской сигарой во рту, человек, чем-то недовольный, холерического темперамента, возбужденный, болтливый и с душой нараспашку. И мы встретимся как старые знакомые...

Узкая полоска на горизонте - это уже Голландия со своими ветряными мельницами, аллеями и черно-белыми коровами, плоская, прекрасная страна, демократичная, сердечная и привольная.

А белый английский берег тем временем скрылся из виду. Жаль, я забыл с ним попрощаться. Ладно, дома переварю все, что видел, и, о чем бы ни зашла речь - о воспитании детей или о транспорте, о литературе или об уважении к человеку, о лошадях или креслах, о том, каковы люди, или какими они должны быть, я начну с видом знатока: "А вот в Англии..."

Но никто не станет меня слушать.

ПРОГУЛКА В ИСПАНИЮ

Иллюстрированная автором

Перевод Е. элькннд

NORD A SUD EXPRESS

[Экспресс Север - Юг (англ.). ]

Так называемый Международный Экспресс занимает в наш век среди других видов транспорта важное место по причинам, с одной стороны, практическим, которые нас здесь интересуют меньше, а с другой стороны - по мотивам лирического свойства. Ежеминутно в современной поэзии мчится на вас Трансконтинентальный Экспресс; проводник с непроницаемым лицом объявляет: Париж, Москва, Гонолулу, Каир; SleepingСаг'ы[От Sleeping-Car - спальный вагон (англ.).] скандируют динамичный ритм Скорости, и летящий пульман овеян романтикой дальних странствий - не забывайте, что пылкое воображение переносит поэтов только в вагоны первого класса. Позвольте мне, друзья мои, поэты, сообщить вам некоторые сведения о пульмановских вагонах, о спальных купе: поверьте, что они снаружи - когда проносятся в огнях мимо уснувшей станции - гораздо романтичней и заманчивей, чем изнутри. Экспресс гонит с великолепной скоростью - это, конечно, верно, но верно и то, что когда ты, как проклятый, должен сидеть в нем четырнадцать или двадцать четыре часа, то этого, как правило, вполне достаточно, чтобы сдохнуть со скуки.

Паровичок Прага-Ржеп, конечно, не едет с такой импозантной скоростью, но тут ты хоть знаешь, что через полчаса можешь выйти из вагона и идти на все четыре стороны в поисках новых впечатлений.

Человек в пульмане не мчится со скоростью 96 километров в час человек в пульмане сидит и зевает, отсидит одну ягодицу, перевалится на другую. Одно только служит ему утешением: сидит он с удобствами.

Иногда небрежно взглянет в окно: за стеклом убегает станция, названья которой ему не прочесть, промелькнет городок, в котором ему нельзя выйти; никогда не пройдет он по этой дорожке, окаймленной платанами, не остановится на том мостике, чтобы плюнуть оттуда в реку, и не узнает даже ее названия. "А черт с ним со всем, - думает человек в пульмане. - Где мы едем? Только еще Бордо? Тьфу, пропасть, как тащится поезд!"

Вот почему, если хотите почувствовать хоть немножко дорожной экзотики, садитесь на паровичок, тяжело пыхтящий от станции к станции. Прижмите нос к вагонному стеклу, чтобы ничего не пропустить. Вот входит синий солдатик, вот ребенок машет вам ручкой, французский крестьянин в черной блузе предлагает хлебнуть своего винца, молодая мать кормит младенца грудью, бледной, как луч луны; громко обсуждают что-то парни, покуривая едкий табачок; патер бормочет молитвы, уткнув выпачканный табаком нос в свой требник; дорога вьется вдаль, нанизывая станцию на станцию, как бусины на четки. Потом наступает вечер, немного грустные от утомленья люди, словно беженцы, начинают дремать под мигающим светом вагонных лампочек. И тут по соседнему пути, грохоча, промчится сияющий Международный Экспресс со своим грузом томительной скуки, со всеми своими Sleeping и Dining[От Dining-Car вагон-ресторан (англ.).] вагонами.

"Что, это только Дакс? Боже милостивый, как мы ползем!"

Кто-то написал недавно панегирик Чемодану, имея в виду, конечно, не простой чемодан, а Чемодан Трансконтинентальный, облепленный наклейками отелей Стамбула и Лиссабона, Тетуана и Риги, СентМорица и Софии - гордость и путевой дневник хозяина. Открою вам страшную тайну: ярлыки эти продаются в бюро путешествий. За небольшое вознаграждение на чемодан вам наклеят Каир, Флиссинген, Бухарест, Палермо, Афины и Остенде. Хочу надеяться, что, открывая эту тайну, я наношу Чемодану Международному непоправимый удар.

Другой на моем месте из стольких тысяч километров пути, быть может, вынес бы иные впечатления: например, встречи с Венерой Международной или с Мадонной Спальных Вагонов; ничего в этом роде со мной не происходило. Произошло только крушение поезда, но тут я уж был совсем ни при чем. У небольшой станции наш экспресс бросился на товарный состав; бой был неравный: эффект получился такой, как если бы Оскар Недбал[Оскар Недбал (1874-1930)-известный чешский композитор и дирижер.] сел вдруг на чей-нибудь цилиндр. Товарному поезду пришлось круто, с нашей же стороны было всего пять раненых - победа полная.

В ситуациях подобного рода пассажир, выбравшись из-под груды чемоданов, свалившихся ему на голову, прежде всего бежит посмотреть, что, собственно, произошло, и, лишь удовлетворив свое любопытство, начинает ощупываться - все ли цело? Убедившись, что все как-будто на месте, принимается с чисто техническим сладострастием разбирать, как вшиблись друг в друга два паровоза и как мы здорово смяли этот товарный состав. Сам виноват, не надо было лезть.

Одни только раненые бледны и расстроены, как будто им нанесли незаслуженное личное оскорбление. Потом в дело вмешивается администрация, а мы идем в то, что осталось от вагон-ресторана, чтобы выпить по случаю нашей победы. Потом до самого конца пути мы едем по зеленой улице: не иначе, как нас боятся.

Массу неожиданных и сильных впечатлений можно получить еще в спальном вагоне при попытке залезть на верхнюю полку, особенно, если на нижней кто-то уже спит. Не совсем приятно наступить на голову или на живот человеку, когда не знаешь, какой он национальности и какой у него характер. Чтобы попасть наверх, используют ряд сложных гимнастических приемов: например, подъем с локтей или подъем с маха, прыжок с подскоком, прыжок ноги врозь; иногда дело улаживают добром, иногда прибегают к насилию.

Когда вы уже, наконец, залезли, смотрите, чтобы вам не захотелось пить или чего-нибудь в этом роде, чтобы не надо было спускаться; положитесь на волю божию и старайтесь лежать в полной неподвижности, как покойник на столе, пока за окнами убегают неведомые края и поэты на родине пишут стихи о Международных Экспрессах.

D. R., BELGIQUE, FRANCE

[Германская республика, Бельгия, Франция.]

Если бы я располагал средствами и если бы существовала свобода торговли на этот предмет, я бы непременно коллекционировал государства. Государственная граница, - как я теперь вижу, - дело нешуточное. Я не люблю таможенников и скучаю, когда проверяют паспорта, но, переезжая границу государства, всякий раз с новым восторгом убеждаюсь, что попал в другой мир, где своя речь, свои дома, свои жандармы, свой цвет земли и своя природа. За синим кондуктором приходит зеленый, которого через два часа сменит коричневый. Это, скажу я вам, тысяча и одна ночь. За чешскими яблонями пошли бранденбургские сосны на белых песках, вот машет крыльями мельница, словно куда-то бежит, земля стелется ровно и плодит главным образом стенды, рекламирующие сигареты и маргарин. Это Германия.