Эдвард Бульвер-Литтон - Кенелм Чилингли, его приключения и взгляды на жизнь

Первое время за столом царило молчание, но после супа и первой рюмки хереса сэр Томас начал:

- Мне кажется, мистер Чиллиигли, мы с вами уже встречались, хотя я тогда не имел чести быть знакомым с вами. - Помолчав, он добавил: - Это было не так давно на последнем придворном балу в Букингемском дворце.

Кенелм наклонил голову - он был на этом балу.

- Вы разговаривали с очаровательной женщиной, моим другом леди Гленэлвон.

Сэр Томас был банкиром леди.

- Я помню вас очень хорошо, - сказал Кенелм. - Мы с леди Гленэлвон сидели в картинной галерее, вы подошли, чтобы с ней поговорить, и я уступил вам место на диване.

- Совершенно верно. А вы, кажется, подошли к молодой девице замечательной красавице и богатой наследнице, мисс Трэверс.

Кенелм опять наклонил голову и, как только это позволила вежливость, отвернулся, обратившись с каким-то вопросом к миссис Кэмерон.

Сэр Томас, довольный тем, что ему удалось похвастать перед слушателями своей дружбой с леди Гленэлвон и тем, что он был на придворном балу, устремил свое красноречие по адресу викария. Попытка последнего вовлечь в разговор Лили не удалась, и он встретил обращение к нему баронета с пылкостью разговорчивого человека, которому слишком долго пришлось молчать. Кенелм теперь без помехи продолжал углублять свое знакомство с миссис Кэмерон, хотя она не очень внимательно слушала его первые банальные замечания о красотах местности и погоде. Но как только он замолчал, она сказала:

- Сэр Томас упомянул о мисс Трэверс. Не родственница ли она джентльмена, который когда-то служил в гвардии, Леопольда Трэверса?

- Она его дочь. Вы были с ним знакомы?

- Я слышала о нем от моих друзей. Это было давно, очень давно, ответила миссис Кэмерон каким-то усталым и вялым тоном, иногда проскальзывавшим в ее голосе. Потом, как бы отгоняя воспоминания о прошлом, она переменила тему.

- Лили сказала мне, мистер Чиллингли, что вы устроились у мистера Джонса в Кромвель-лодже. Надеюсь, вам там удобно?

- Вполне. И местоположение мне очень нравится.

- Считается, что это самое красивое место у ручья, и дом всегда был любимым пристанищем рыболовов. Но форели, говорят, стало мало. По крайней мере с тех пор, как рыбная ловля на Темзе улучшилась, бедный мистер Джонс жалуется, что прежние жильцы покидают его. Однако вы, снимая у него комнаты, собирались, конечно, поудить рыбу. Желаю вам, чтобы ловля была, удачнее, чем она часто бывает теперь.

- Для меня это не существенно, я не слишком увлекаюсь рыбной ловлей, и с тех пор как мисс Мордонт назвала книгу, которая побудила меня взяться за удочку, жестокой, мне кажется, что форель стала для меня столь же священной, как крокодил для древних египтян.

- Лили просто глупый ребенок. Она не переносит мысли о том, чтобы причинить боль бессловесному существу. Как раз против нашего садика в ручье живут несколько форелей, которых Лили приручила. Рыбы берут корм из ее рук, и она все время боится, что они куда-нибудь уплывут и их там поймают.

- Но мистер Мелвилл удит рыбу?

- Несколько лет назад он иногда удил, но мне кажется, что это было скорее предлогом полежать на траве и почитать, а чаще порисовать. Но теперь он редко приезжает сюда раньше осени, когда становится слишком холодно для такой забавы.

Тут голос сэра Томаса зазвучал так громко, что Кенелм и миссис Кэмерон вынуждены были прекратить свою беседу. Сэр Томас затронул какой-то политический вопрос, а викарий с ним не соглашался. Разговор грозил превратиться в жаркий спор, но миссис Брэфилд с женским тактом коснулась новой темы, которой сэр Томас немедленно заинтересовался: разговор зашел об оранжерее для орхидей, которую он хотел пристроить к своему дому. Тут пришлось очень часто обращаться к миссис Кэмерон, которую считали замечательным цветоводом. Когда-то она много занималась выращиванием дорогих орхидей.

Когда дамы ушли, соседом Кенелма за столом оказался мистер Эмлин, который поразил его цитатой из своего некогда премированного университетского латинского стихотворения. Он выразил надежду, что Кенелм длительное время погостит в Молсвиче, рассказал ему, какие окрестные места стоит посетить, и предложил в его распоряжение свою библиотеку, которая - он льстил себя надеждой - была богата лучшими изданиями греческих и латинских классиков и ранних английских авторов. Кенелму ученый викарий очень понравился, особенно когда заговорил о миссис Кэмерон и Лили. О первой он сказал:

- Она принадлежит к числу тех женщин, в которых спокойствие преобладает до такой степени, что не сразу разгадаешь, какой поток добрых чувств струится под этой невозмутимой поверхностью. Но я хотел бы, чтобы она обращала больше внимания на воспитание своей племянницы - девушки, в которой я принимаю большое участи" и которую едва ли вполне понимает миссис Кэмерон. Может быть, только поэт, и то какой-то особенный, может понять ее; сама Лили Мордонт - поэма.

- Мне нравится ваше определение, - сказал Кенелм. - В нем есть что-то непохожее на прозу обыденной жизни.

- Вам, вероятно, знакомы стихи Вордсворта:

...и песню услышит она,

Где лес над ручьем молчит.

Там струи веселый ведут хоровод,

И радость, рожденная шепотом вод,

Ее лицо озарит.

Эти строки многие критики нашли непонятными, но Лили кажется живым ключом к ним.

Мрачное лицо Кенелма просияло, но он ничего не ответил.

- Однако, - продолжал мистер Эмлин, - сумеет ли подобная девушка, предоставленная самой себе, ничему ке обученная, живущая вне правил распорядка дня, превратиться когда-либо в практичную, приносящую пользу женщину? Эта проблема ставит меня в тупик и огорчает.

- Угодно еще вина? - спросил хозяин, заканчивая разговор с сэром Томасом о торговых делах. - Нет? Тогда не пройти ли нам к дамам?

ГЛАВА VII

Гостиная была пуста: женщины вышли в сад. Когда Кенелм и Эмлин направлялись к ним (сэр Томас и мистер Брэфилд немного отстали), Чиллингли спросил:

- Что за человек опекун мисс Мордонт?

- Трудно сказать. Я мало вижу его. Прежде он, бывало, часто наезжал сюда с целой оравой молодых сумасбродов, и все останавливались в Кромвель-лодже - в Грасмире им не хватало места. Вероятно, это были студенты академии. Но вот уже несколько лет, как он перестал привозить сюда эту компанию, да и сам появляется теперь лишь на несколько дней. Он слывет большим кутилой.

На этом разговор и окончился. Беседуя таким образом, Кенелм и Эмлин свернули с прямой дорожки через луг. Пробравшись сквозь кустарник на лужайку, они очутились перед столом, на котором был сервирован кофе. Здесь собралось все общество.

- Надеюсь, мистер Эмлин, - весело сказала Элси, - вы отговорили мистера Чиллингли сделаться папистом. У вас было для этого довольно времени.