Эдвард Бульвер-Литтон - Кенелм Чилингли, его приключения и взгляды на жизнь

- Вы, пожалуй, правы. Я серьезно поддерживал эту школу, потому что был разъярен на приверженцев идеализма, а то, что человек отстаивает серьезно, потом почти всегда оказывается ошибочным, особенно когда ты чем-либо возмущен. Я не был настроен серьезно и не был разъярен, когда писал те статьи, которым обязан своим местом.

Тут мистер Уэлби сладко потянулся и, поднеся рюмку к губам, с наслаждением вдохнул аромат вина.

- Вы огорчаете меня, - ответил Кенелм, - грустно сознавать, что на нас в юности влиял учитель, который теперь смеется над собственным учением.

Уэлби пожал плечами.

- Жизнь состоит из постоянно чередующихся процессов: мы то учимся, то разучиваемся, но зачастую полезнее разучиваться, чем учиться. А раз я перестал быть критиком, мне все равно, ошибался я или был прав, когда играл эту роль. Мне кажется, я прав, занимая свое доходное место. Пусть мир идет своим путем, лишь бы он не мешал нам жить в нем. Я осушаю мое вино до последней капли и ограничиваю надежду кратким сроком жизни. Если хотите, отбросьте реализм в искусстве и примите его как норму поведения. Душа моя износила свои уличные башмаки и теперь наслаждается роскошью домашних туфель. Кто может отрицать реализм комфорта?

"Имеет ли право человек, - говорил себе Кенелм, садясь в экипаж, употреблять, весь блеск своего редкого остроумия, все достижения своей редкой учености на то, чтобы сгонять молодое поколение с безопасных старых путей, по которым молодежь, предоставленная самой себе, непременно пошла бы, - со старых путей, окаймленных романтическими реками и тенистыми деревьями, и направлять эту молодежь на новые пути по бескрайним пескам, а потом, когда она ослабеет и утомится, говорить путникам, что ему решительно все равно, на верном или ложном пути они износили обувь, только бы самому добраться до summum bonum {Высшей цели (лат.).} философии в виде удобных туфель?"

Прежде чем он успел разрешить свое недоумение, экипаж остановился у дверей того министра, которому Уэлби в свое время помог добиться власти.

В этот вечер в доме великого человека собрался весь модный свет. Это был для министра критический момент. Судьба кабинета зависела от результата запроса, который ожидался в нижней палате на следующей неделе. Великий человек стоял у входа в апартаменты и принимал гостей, между которыми находились авторы враждебного запроса и предводители оппозиции. Однако он улыбался им не менее любезно, чем самым дорогим друзьям и верным сторонникам.

"Вот это, по-видимому, и есть реализм, - сказал себе Кенелм, - но он не приносит удовлетворения". Прислонившись к стене, Кенелм с интересом изучал выразительную, физиономию знаменитого хозяина дома. За вежливой улыбкой и учтивым обращением Кенелм, подметил признаки озабоченности. Глаза. рассеянно блуждали, щеки впали, лоб был нахмурен. Кенелм отвел глаза и посмотрел на оживленные лица людей, неторопливо шествующих по более, проторенным путям жизни. Их взор не был рассеян, они не хмурили лба и, рассуждая о пустяках, чувствовали себя вполне на своем месте. Многих интересовала приближавшаяся борьба, но это был интерес держащих не слишком рискованные пари на скачках, риск достаточный, чтобы пощекотать нервы зрелищем состязания, но все же не настолько значительный, чтобы выигрыш возбудил большую радость, а проигрыш сильное горе.

- У нашего хозяина нездоровый вид, - сказал Майверс, подходя к Кенелму, - я замечаю признаки скрытой подагры. Вы знаете мой афоризм: "Ничто не вызывает так подагру, как честолюбие, особенно парламентское".

- Вы не принадлежите к числу тех друзей, которые стараются навязать мне источник этой болезни; позвольте поблагодарить вас за это.

- Ваша благодарность направлена не по адресу. Я, напротив, очень советовал бы вам посвятить себя политической карьере.

- Несмотря на опасность получить подагру?

- Да, несмотря на эту опасность. Если бы вы могли смотреть на жизнь так, как смотрю я, мой совет был бы иным. Но ваши мысли переполнены сомнениями, фантазиями и причудами, и вам ничего не остается, как дать им свободный исход в деятельной жизни.

- Вы сами до некоторой степени способствовали тому, что из меня получился бездельник. Поэтому отчасти отвечаете за мои сомнения, фантазии и причуды. По вашей рекомендации я был отдан в учение к мистеру Уэлби в том критическом возрасте, когда, сгибая ветвь, дают новое направление дереву.

- И все же я горжусь своим советом. Я могу повторить доводы, которые тогда побудили меня его подать: молодому человеку чрезвычайно выгодно начать жизнь, тщательно ознакомившись с новыми идеями, которые так или иначе будут влиять на его поколение. Уэлби был самым даровитым носителем этих идей. Можно считать большой удачей, если пропагандист новых идей (а не просто книжный философ) вполне светский человек, и человек практический. Да, вы многим обязаны мне за то, что я разыскал вам такого наставника и спас от вздорных сентиментальностей, от поэзии Вордсворта и от "мускульного христианства" кузена Джона.

- То, от чего вы меня спасли, может быть, принесло бы мне больше пользы, чем то, чем вы меня наделили. Когда воспитателю удается посадить старую голову на молодые плечи, это сочетание, мне кажется, нельзя назвать здоровым - оно засоряет кровь и ослабляет пульс. Впрочем, я не должен быть неблагодарным, намерение у вас было доброе. Да, я понимаю, Уэлби практичен. У него нет убеждений, и он получил выгодное место. Но наш хозяин тоже практичен. Место у него гораздо выше, чем у Уэлби. А как у него с убеждениями?

- Он родился раньше, чем новые идеи приобрели практическую силу. Но по мере того, как эти идеи распространялись, его убеждения по необходимости менялись. Я не думаю, чтобы он теперь верил во многое, за исключением двух вещей: во-первых, если он будет придерживаться этих новых идей, то получит власть и сохранит ее, а если он их не примет, то о власти не может быть и речи; во-вторых, если новым идеям суждено одержать верх, то он более чем кто-нибудь другой способен направлять их по безопасному руслу. Этих убеждений для министра достаточно. Ни одному благоразумному министру не следует им изменять.

- А разве он не убежден, что запрос, на который он на будущей неделе должен отвечать, не принесет ничего, кроме вреда?

- Разумеется, он вреден по своим последствиям, потому что в случае успеха этого запроса министр падет. Но сам по себе этот запрос должен представляться ему полезным, потому что он и сам бы внес его, если б находился в оппозиции.

- Я вижу, что определение Попа "партия - это безумство большинства для выгоды меньшинства" и поныне справедливо.

- Нет, это несправедливо. Слово "безумство" неприменимо к большинству; большинство рассуждает довольно здраво: оно знает свою цель и пользуется умом меньшинства для ее достижения. В каждой партии большинство управляет меньшинством;, которое номинально им предводительствует. Человек становится премьер-министром, потому что он кажется большинству его партии самым подходящим лицом для того, чтобы проводить в жизнь цели большинства. Если он позволит себе от этого уклониться, его пригвоздят к позорному столбу и закидают самыми грязными камнями и самыми тухлыми яйцами.