Седжал Бадани - След сломанного крыла

Марин проигрывает в голове события дня. Она знает всех старых подруг Джии. Все они — девочки из приличных семей. Как и Джия, поправляет себя Марин. Мысленно перебирая их имена, она пытается представить себе, кто из них мог принять участие в такой игре, и вычеркивает одну за другой из списка.

В голове, словно шорох опавших листьев, шевелится воспоминание об Адаме, о его руке в руке Джии. Он не отошел от нее в школе, он крепко держал ее за руку. Его взгляд напомнил Марин тот, который она запомнила с детства: взгляд человека, уверенного в том, что ты принадлежишь ему и он может делать с тобой все, что хочет. Марин вспоминает, как легко Джия лгала о нем, как она вошла в его дом, как они пробыли там вдвоем несколько часов. Она думает об их взаимоотношениях, об их тщательно оберегаемой тайне. Мысли начинают кружиться у нее в голове — и все они ведут к неизбежному выводу: Джия лжет не ради себя, она лжет ради Адама.

Ее начинает тошнить. Она успевает в ванную как раз вовремя. Ее рвет, пока в желудке ничего не остается. Холодный пот стекает по липу, а тело содрогается от конвульсий. Она прислоняется спиной к кафельной стене и хватается рукой за край унитаза. Марин уверена: именно он истязает Джию. Она не сомневается, что он не единожды поднимал руку на ее дочь. Как и почему — теперь уже не важно. Важно то, что Марин собирается его уничтожить. Она порвет его на клочки за то, что он посмел обидеть ее девочку. И только тогда она сможет обезопасить Джию так, как могла обезопасить себя.

В ночь перед свадьбой Марин лампочка мигает, электричество шипит, стрекочут сверчки. Три сестры стоят рядом, плечом к плечу. Рани, как хрупкий барьер, стоит между Брентом и девочками.

После дождя летний вечерний воздух прохладен. Брент сражается с замком и ругается на гуджарати [16] Гуджарати — один из двадцати трех официальных языков Индии, распространен на западе страны. , потому что тот не поддается.

— Ты смазывала его ВД-40 [17] ВД-40 ( англ. WD-40) — американская торговая марка аэрозольного препарата широкого бытового применения. , как я тебе говорил? — спрашивает он у Рани.

— Да, — лжет Рани. Среди множества предсвадебных хлопот она совсем забыла об этом.

— Он не работает, — Брент налегает на ключ и колотит кулаком по двери.

— От дождя дерево всегда разбухает. Давай я попробую, — она надеется успокоить его.

— Ты что, думаешь, ты сильнее меня? — Брент смеется — только он один. — Дура.

Девочки стоят молча. Он то пытается открыть дверь ключом, то стучит по ней кулаком. Капают редкие капли дождя, а потом начинается настоящий ливень. Рани и девочки поднимают покрывала своих сари, чтобы защитить головы.

— Наконец-то, — раздается щелчок, и дверь открывается. Брент входит в дом первым. Девочки, не торопясь, снимают туфли-лодочки в прихожей. Они еще возбуждены танцами и общением с друзьями в индийской общине.

— Девочки, переоденьтесь, сложите свои вещи и принесите их мне. Я положу их обратно в чемодан, — торопит Рани. Сари сшиты из шелка, подаренного ей на свадьбу. Брент заказал их портному через несколько недель после свадьбы. Приятное воспоминание о тех временах, когда его сердце еще было добрым.

— Я хочу лечь спать в моем сари, — заявляет Триша. Она восхищена его переливающимися цветами.

— Нет, бети, — уговаривает ее Рани. — Это особенные сари, они предназначены только для свадеб. Когда придет твое время, ты сможешь выбрать, какое тебе понравится.

— Я хочу вот это.

Триша танцует и кружится по всей прихожей. Внутри их дом выглядит безукоризненно. Брент, имеющий инженерное образование и две степени магистра, считает, что соответствовать этому должно все в его семейной жизни.

— Я в нем красивая, — уверенно заявляет Триша. Она зачарована собственной грацией и блеском. Ей только что исполнилось пятнадцать лет, она вот-вот превратится в женщину. Изгибы намечающихся грудей плотно обтянуты темно-красной блузкой. Сверху шелк доходит до края бюстгальтера, снизу оставляет обнаженным плоский живот пониже пупка. Свободно развевающаяся юбка завязана над косточками бедер и доходит Трише до лодыжек. Полупрозрачное сари тщательно обернуто вокруг тела и собрано в складки, а вышитая бисером шаль небрежно переброшена через плечо. — Все смотрели на меня.

— Никто на тебя не смотрел, — рявкает Брент. Все, не успев подумать, рефлекторно замирают, как животные при виде злого хозяина. — Разве приличные девушки хотят, чтобы на них пялились?

Это мало похоже на вопрос. Триша раздумывает, ответить или промолчать. Выбирать ей страшно — не из-за себя, из-за других. Рани стоит в сторонке и смотрит на Брента. Ей надо быстро оценить ситуацию.

— Да, Триша, ты права.

— Что? — Брент переводит взгляд на Рани.

— Во время танца гарба одна из тетушек говорила мне, как красива Триша и что пляска с палочками, которые символизируют мечи, ей тоже удалась. Конечно же, она так похожа на твоего младшего брата, дорогой.

Девочки ждут. Больше им ничего не остается.

— Марин, Соня, вы обе пошли в мою родню. Но ты, Триша, — дочь своего отца, — Рани осторожно посмеивается. Своим смехом она отвлекает Брента от опасной темы. Улыбка украшает ее лицо.

— Мой брат дал тебе имя, — напоминает Брент, попавшись на уловку Рани. — Он первым взял тебя на руки.

Девочкам известна эта история. Брент повторяет ее из года в год. Только вспоминая те времена, он бывает счастлив.

— Ты был тогда в Нью-Дели, папа, — говорит Триша.

— Да, в сезон дождей. Улицы заполнились водой. Поезда не ходили.

— Ты телеграфировал, что нанял рикшу. Ты ехал бы всю ночь и добрался бы под утро, — Рани подталкивает Тришу поближе к Бренту. — Роды уже начались, и я позвонила знакомым наших друзей, чтобы уберечь тебя от опасности.

— Мне нужно было видеть, как мой второй ребенок входит в этот мир. Я хотел первым дать дочке глоток сахарной воды, — Брент подходит к Трише, но ей не страшно. Он гладит ее по голове и обнимает.

— Твой брат придумал для меня имя, которое могло тебе понравиться, — напоминает ему Триша, продолжая рассказ.

— Да, я послушал твою маму и остался. И с волнением ожидал новостей.

— Мы не могли потерять тебя в потоках воды. Что бы мы делали без тебя? — говорит Рани. — Ты приехал в Раджкот через две недели. С чемоданами, полными подарков для Марин и нашей новой дочки. Триша, ты тогда интересовалась только молоком в моей груди, а твой отец истратил тысячи рупий на игрушки для тебя.

Воспоминания дразнят их, воскрешая в памяти другие времена. Однако все это осталось в прошлом. Настоящее же — лишь жалкая насмешка над прошлым.