Седжал Бадани - След сломанного крыла

Но она поступила вопреки всем своим рассуждениям. При свете луны и флуоресцентных букв СП («скорая помощь») Марин нашла приемный покой, вошла внутрь здания, села в пустой лифт и поднялась на этаж, где лежал отец. Ей показалось, что только вчера она шла по похожему коридору к отделению травматологии вместе с Джией. И все же это было не вчера. Случись это вчера, она, возможно, не сделала бы последующих шагов. Она бы изменила курс своей жизни и выбрала другое направление. Она нашла бы способ удержать Джию при себе, а не предоставила ее судьбу воле обстоятельств.

— Ты победил, — говорит Марин отцу, спокойно лежащему под белой простыней. — Я думала, что я смогу победить тебя, показать, что не тебе мною управлять, но ошибалась, — она садится рядом с кроватью отца, но не дотрагивается до него. — Все эти годы ты направлял меня железной рукой, но я убедила себя, что со временем докажу, что сильнее и умнее тебя.

После того как он ударил ее в первый раз, это стало повторяться регулярно. Сначала Марин думала, что она может сделать что-то лучше, заработать оценку повыше и тогда сумеет избежать побоев. Но никакая оценка не была достаточно высокой, никакое поведение не было достаточно хорошим. Только спустя два года после их приезда в Соединенные Штаты Марин усвоила очень важный урок и поняла, что имеет значение для ее отца.

В Индии семья всегда посещала торжественную церемонию праздника Наврати, за которым следовал праздник Дивали — праздник огней. В течение девяти дней члены индийской общины, одетые в лучшие наряды, собирались вместе, чтобы танцевать с палками, символизирующими мечи. Большинство женщин были одеты в сари, а девушки — в «чанья чоли»: юбки до щиколоток и короткие кофточки, которые оставляли живот и руки обнаженными. Еще их тела прикрывала прозрачная шаль, перекинутая через плечо и заткнутая сзади за пояс юбки. Все это было расшито искусственными драгоценными камнями, благодаря которым девушки, танцуя, сверкали. Они танцевали вокруг статуи Лакшми, богини изобилия и процветания. Масляные лампы освещали комнату, наполненную запахом дыма от ладана, смешанного с розовой эссенцией. Эти девять дней были преисполнены красотой, надеждой и чувством общности.

Во время праздника никто не работал, и улицы заполнялись веселящимися людьми. Каста, цвет кожи, пол теряли значение. Марин проводила эти девять дней со своими друзьями. Они ночевали в гостях у друг друга, у каждого по очереди. Брент сунул пятьдесят рупий — целое состояние — в ладошку Марин и пожелал ей прекрасно провести время.

На улице выстраивались в ряд продавцы с тележками, полными сластей и игрушек. У Марин было достаточно денег, чтобы ее карманы не пустовали все девять дней праздника. Друзья завидовали ее богатству: им отцы давали только по десять-двадцать рупий. Марин охотно делилась с ними, потому что не могла радоваться, если ее друзья не были счастливы. Этого праздника она ждала целый год и ликовала каждой клеточкой своего существа.

Она думала, что в Америке этот праздник отмечают так же, как в Индии, если не лучше. Но когда они приехали туда, Марин с разочарованием поняла, что празднование состоится в арендованном зале и продлится лишь несколько часов. А через год она еще лучше осознала разницу между прошлой жизнью и нынешней.

Тогда, нарядившись и пообедав, они всем гуртом влезли в старенький автомобиль, и Брент повез их к расположенному неподалеку церковному холлу, который индийский самадж [24] Самадж — религиозная община. снял по случаю праздника. Как только они остановились на парковке, Марин выпрыгнула из машины, готовая вбежать внутрь здания и затеряться в людском море.

— Марин, — сказал Брент, придержав ее.

— Да, дэдди? — отозвалась Марин, надеясь, что он сунет ей в руку несколько долларов на сочные индийские сладости, которые дамы продавали, чтобы пополнить фонд общины.

— У меня есть репутация, которую следует блюсти. Помни об этом, — сказал отец, поднимая маленькую Соню с сиденья машины.

— Да, дэдди, — сказала Марин. Ей не терпелось поскорее убежать.

Она провела вечер в играх с друзьями, которых нашла в толпе. Многие из них не походили на Марин ничем, кроме цвета кожи. Но, как и все дети, они находили между собой достаточно общего, чтобы веселиться. Время бежало быстро, Марин наслаждалась игрой в прятки, а взрослые и подростки танцевали в главном зале. Когда Марин и ее приятели устали, они забрались в чей-то кабинет, прихватив с собой содовую воду и сласти, которые потихоньку стянули.

Двое мальчиков начали мериться силой, ударяя одной банкой содовой о другую. Когда жидкость цвета карамели пролилась на бежевый ковер, они выбежали из кабинета, не желая отвечать за свой проступок. Другие дети удрали вслед за ними, и в кабинете остались только Марин и еще одна девочка. Они тоже хотели сбежать, но их остановил мужчина, который увидел пятно на ковре.

— Я не ожидал от вас такого, — сказал он и позвал Брента и отца второй девочки.

— Пожалуйста, дядя, — заговорила Марин, используя обращение «дядя» в знак уважения. Ее кофточка намокла от пота, пот выступил и на верхней губе. Голос дрожал от страха. — Мы не виноваты. Мальчики играли и…

Она не успела договорить, когда пришел Брент. Он увидел пятно и шагнул вперед, чтобы отругать ее, но тут в комнату вошел отец второй девочки и быстро оценил ситуацию.

— Марин не могла этого сделать, — сказал он. Положив руку ей на плечо — единственное допустимое прикосновение мужчины к девочке, — он продолжил: — Марин, моя дочь только вчера рассказывала нам, какая ты замечательная ученица. Я правильно понял, что ты перешагнула через два класса?

— Да, — ответил за нее Брент. — Директриса звонила мне недавно, поздравляла с ее успехами.

— Брент, ты приехал в Америку недавно. Мы же находимся здесь с тех пор, как родились наши дети, и все же не смогли добиться успеха, которого ты достиг за такое короткое время, — мужчина улыбнулся Марин: — А ты — пример для других детей в нашей общине. Как хорошо, что ты здесь. Теперь нашим детям есть кому подражать, — он пожал Бренту руку, свободной рукой показывая на пятно: — Она не могла натворить такое. Но скажи, в чем твой секрет?

— Я сижу с ней каждый вечер над уроками, — сказал Брент, изобразив на лице улыбку. — Ее успех — оправдание нашего переезда в Америку.

— И ее надо похвалить за это, мой друг, — мужчина жестом показал Марин и своей дочке, чтобы они следовали за ним. — Пойдемте, куплю сладостей, какие вам понравятся. Вы их заслужили.

Марин упирается головой в спинку стула рядом с кроватью Брента. Воспоминания об этом вечере захлестывают ее. Ей досталась целая тарелка восхитительных индийских сладостей, «дядя» и Брент купили им все, что они захотели. Но важнее сладостей был урок, который Марин получила вместе с извинениями Брента.