Юрий Клименченко - Открытое море

Из них выносили раненых и осторожно поднимали по трапу на пароход. Бэби помрачнел: «Вот так отпускники! Не хотел бы я пойти в такой отпуск».

Носилки двигались сплошной цепью. При каждом толчке раненые стонали, на их лицах было выражение усталости и страдания. Глаза смотрели тускло, безразлично.

Кое-кто приветствовал Лейна кивком головы или легким движением руки, но большинство не замечало его.

Когда, наконец, всех тяжело раненных перенесли, на борт стали подниматься те, кто был в состоянии двигаться самостоятельно. Это было печальное шествие калек! Они шли на костылях, с забинтованными головами, слепые, обожженные…

Лейну стало не по себе. На секунду он представил себя среди этих несчастных. Вдруг глаза его остановились на фигуре одного офицера, поднимавшегося по трапу. Что-то очень знакомое было в ней — осанке, поступи, но лицо… Капитан содрогнулся.

Багрово-синий ожог расплывался по всему лицу офицера, брови и ресницы отсутствовали, один глаз закрыт черной повязкой. Это было не лицо человека, а неподвижная страшная маска, и только оставшийся неповрежденным глаз — голубой и ясный — говорил о том, что человек этот живет и мыслит. На куртке у офицера поблескивал орден «DSO».

«Заслуженный парень! Но где я видел его раньше?» — подумал капитан и вдруг вспомнил… Перед его глазами встал вечер отхода из Сан-Франциско, черная блестящая машина, девушка, красные розы и молодой человек, небрежно облокотившийся на радиатор…

Через несколько часов посадка была закончена, и «Метеор» вышел в море.

Спускаясь с мостика в свою каюту, капитан заметил одиноко стоявшего человека; он облокотился на поручни прогулочной палубы и задумчиво смотрел в океан. Лейн снова узнал Ральфа.

Лейн вошел к себе, сел в глубокое кожаное кресло, вытянул ноги и закурил трубку.

Никогда раньше капитан не сталкивался так близко, так реально с ужасами войны. Но теперь он вез на своем судне жертвы этой войны.

Кто же всё-таки виноват во всем этом? Разве Америка защищается? Кто-нибудь нарушил спокойствие американцев? Нет. Всё спокойно в штатах. Люди живут, не думая о том, что к ним на головы упадут корейские бомбы. Тогда зачем убивают корейцев? Зачем убивают и уродуют американскую молодежь?

И снова Лейн вспомнил холодную улыбку Нортона и его слова: «Лично нам с вами выгодна война».

«Нам!? Нет, к чёрту! Я не хочу получать деньги за несчастья миллионов людей! К чёрту!»

Всё существо Бэби, страстно влюбленного в жизнь, протестовало против этой никому не нужной и ничем не оправданной войны. За что? Во имя чего? Как раньше он не задумывался об этом?

Уже пробили полуночные склянки. Вахты сменились, а капитан всё сидел, курил трубку за трубкой и думал…

Он слышал ритмичный шум машины, но ему казалось, что в ушах звучат доносящиеся из кают стоны, бред и тяжелые вздохи сотен опустошенных и разочарованных людей… Что ждет их по возвращении в Америку?

Вокруг был чудесный мир. Океан плескался в вечном своем дыхании, мириады звезд спокойно смотрели с необъятного купола вселенной, и торжественная тишина тропической ночи ласкала плывущее судно. Так хороша, так прекрасна была жизнь!

Когда «Метеор» ошвартовался у причала в Сан-Франциско, уже спустились сумерки. Никакой торжественной встречи, никакой музыки и оваций. По причалу сновали озабоченные врачи и санитары. Они старались как можно скорее разгрузить судно и увезти раненых в госпитали.

На палубе стояла небольшая группа легко раненных. Это были те, кто смог предупредить родных о своем прибытии; теперь они ждали, когда за ними приедут.

Лейн искал Ральфа, но его не было среди раненых. Наконец, Бэби заметил его. Забившись в угол под самым крылом мостика у капитанской каюты, молодой человек стоял с чемоданом и ждал. Лейн тоже ждал этой встречи, почему-то сильно волнуясь. Он стоял на своем излюбленном месте, в левом крыле, и напряженно всматривался в лица встречающих.

Автомобиль с шуршанием остановился у судна. Девушка с красными розами в руках вспорхнула на трап и, расталкивая стоявших на спардеке, пробиралась вперед, разыскивая среди них Ральфа.

— Вы знаете Ральфа Стетсона? Вы не скажете, где он? — спрашивала она почти каждого.

У тех, кто знал его, сразу менялось выражение лица. С любопытством и жалостью их глаза устремлялись на красивую девушку, и она слышала смущенный ответ:

— Как же! Лейтенант Стетсон. Он только что был здесь. Только что…

Не найдя Ральфа на спардеке, девушка поднялась на прогулочную палубу. Здесь было пусто и тихо. Она сокрушенно развела руками, капризно выпятив нижнюю губку, и вдруг Бэби услышал:

— Мэри!

Это было сказано совсем тихо, но девушка услышала.

— Ральф! — вскрикнула она. — Где вы? Почему вы прячетесь? Или не хотите меня видеть?

— Я здесь, Мэри, — еще тише отозвался Ральф.

Девушка обернулась. Нервы Бэби напряглись до предела. Какой-то комок подкатил к горлу. Несколько секунд прошло в молчании, потом на палубу посыпались красные цветы, и Мэри с приглушенным криком: «Мама! Я не могу! Я не хочу… нет!» — бросилась вниз по трапу.

На спардеке, там, где стояли раненые, стало так тихо, что капитан слышал, как стучат каблучки Мэри по деревянной сходне. Хлопнула дверца машины…

Ральф, прижавшись лицом к стеклу пассажирской веранды, плакал, вздрагивая всем телом.

Бэби хотел подойти к нему, утешить, сказать что-нибудь теплое, но он не нашел слов.

— …Отлично, Бэби. Поскольку вы стали совсем «корейским» капитаном, мы еще раз направляем «Метеор» в Пусон. Но уже с военным грузом, — говорил, улыбаясь, мистер Нортон сидевшему в кресле Лейну.

Бэби молчал. Его раздражала ироническая улыбка и холодные глаза управляющего. В его сознании снова всплыла картина — вздрагивающие плечи Ральфа и стремительно убегающая женская фигурка.

— Ну что? Вы недовольны?

— Нет, очень доволен, но в Пусон я больше не пойду, — твердо сказал капитан и встал.

— То есть как это не пойдете? Вы с ума сошли, Лейн! Почему?

— Потому, мистер Нортон, что я против войны в Корее. Против войны вообще. Где угодно и с кем угодно. Людям нужен мир. А если кто-нибудь хочет зарабатывать деньги, так пусть он торгует автомобилями и маслом, а не людьми и пушками.

И Лейн, по привычке улыбнувшись, вышел из кабинета.

Никто не заметил, как она пришла на судно. Вахтенный был занят на передней палубе. Она остановилась у люка № 3, наблюдая за погрузкой ящиков в трюм.

Только проходивший мимо судовой плотник Ремель остановился и сдвинул кепку на затылок. Он положил на люк инструмент, который держал в руках, подошел к ней и тихонько тронул за рукав. Лицо его, выщербленное ветрами, всё в мелких морщинках, расплылось в улыбке. Маленькие, водянистые глаза смотрели ласково: