Юрий Клименченко - Открытое море

— Швертботов много. Больших яхт нет. А нам на реке больших и не надо.

— На реке проще плавать, чем на море. Знаешь, в какие мы штормы попадали в заливе… Но яхтой ты хорошо управляешь. Привыкнешь к морю.

— Конечно, привыкну. Ты вот лучше скажи, что будем сейчас делать?

— Придется ждать катер из клуба. Юрка наверное там доложит. Тебе не холодно?

— Немножко холодно. Ничего.

— Завернись в запасной кливер. Он сухой. Может быть, нам долго так сидеть придется.

Я накинул Тане на плечи запасной парус. Теперь я считал своим долгом заботиться о ней.

— Таня, а Юрка-то сейчас наверное выигрывает гонку?

К моему удивлению, она отнеслась к моим словам равнодушно:

— Ничего, пусть. Главное нам «Пигмея» столкнуть без посторонней помощи.

Но я не мог примириться с Юркиной изменой. Нечего сказать, хорош. Видел, что я терплю бедствие, и прошел мимо. Я ему еще это припомню.

Танин радостный возглас прервал мои размышления о Юрке.

— Смотри-ка! — крикнула она, показывая в направлении клуба. — А ты-то ругал его.

Из-за поворота показался «Ершик». Он быстро приближался к нам.

Юрка стоял в кокпите и кричал:

— Что, не можете сняться с мели? Сейчас подойду — столкнем.

Когда он ошвартовался, я ехидно спросил:

— Получил призовой кубок и решил нас облагодетельствовать? Совесть заела?

Юрка смутился:

— Да что ты, в самом деле? Я и до второго колена не дошел. Подумал, подумал и решил — с кем же я гоняться буду, сам с собой, что ли? Скучно стало, я и вернулся.

— Правильно. Лучше поздно, чем никогда. Давай-ка снимай свои «лебединые штаны» и помогай нам, — ворчал я, но в душе был доволен, что и Юрка вернулся к нам. В конце концов, он не оказался хуже Тани. Не оставил меня в беде. Теперь обойдемся без катера. Все трое мы снова полезли в воду. Помощь третьего человека оказалась существенной. «Пигмей» сдвинулся с места, и вскоре мой ботик уже плавал.

— Всё в порядке. Пошли, — заявил Юрка, прыгая в кокпит «Ершика». — А холодно всё же.

— Спасибо, ребята, — с чувством проговорил я, натягивая на мокрые трусы свой клеш.

— Не за что, — вежливо откликнулась Таня.

— Пусть Таня идет вперед. Это будет по справедливости, — благородно предложил Юрка.

Наверное, он опять хотел произвести хорошее впечатление.

— Вот еще. Чего это я как дурочка одна приду. Придем все вместе.

В клубе нас встретил рассерженный Белов.

— Где вы пропали? Я уж хотел катер за вами посылать. По времени вы все проиграли.

— Мы, Александр Александрович, «Пигмея» с мели снимали. Крепко выскочил на Кошкину косу, — хмуро сказал я.

Начальник клуба кивнул головой:

— Что ж поделаешь, если так. Завтра после мастеров гоняться будете. Повторно… Только больше на мель не садиться.

Мы поставили наши ботики к бонам. Таня пошла переодеваться. Мы с Юркой сидели на скамейке и поджидали ее.

— Вот так оно и бывает, — неожиданно сказал Юрка. — Я был всё-таки прав. Хорошая девочка. Боевая, а?

— Хорошая. Молодец. Очень даже хорошая, — добавил я, вспоминая о том, как лихо Таня помогала снимать с мели «Пигмея», какие у нее яркие красивые глаза и как мило уложены косы.

— Очень? Тебе же она не нравилась? — ревниво спросил Юрка.

— Я не думал, что она такая…

Вышла Таня — в синей юбке и белой кофточке.

— Ну что, мальчики? Домой?

— Домой.

Когда мы втроем, Таня посредине, а мы с Юркой по бокам, шли по Крестовскому проспекту, наступили сумерки. Ветер затих совсем, и деревья стояли неподвижно, ярко очерченные на темносинем фоне неба.

Говорить не хотелось. Юрка мурлыкал песенку. Нам было хорошо.

Капитан большого товаро-пассажирского парохода «Метеор» Джемс Томас Лейн, по прозвищу «Бэби», считался хорошим парнем. Он никогда не отказывал в выпивке желающим опрокинуть стаканчик на чужой счет, щедро платил за мелкие услуги и абсолютно не интересовался политикой.

Прозвище тянулось за ним из колледжа, где мальчишки, увидев краснощекого, с пухлыми губами новичка, сейчас же назвали его «Бэби». Лейн до сих пор сохранил хороший цвет лица, кроме того он умел ослепительно улыбаться. Это тоже вызывало у людей симпатию к капитану.

Жизнь Лейна протекала легко. Когда он окончил колледж, а затем мореходную школу, его отец, государственный лоцман в Сан-Франциско и зажиточный человек, купил ему место третьего помощника капитана на одном из судов «Фриско стил ко́мпани», дав кому-то из правления компании солидный куш. Не сделай он этого, Бэби долго пришлось бы обивать пороги, чтобы поступить хотя бы матросом.

Будучи неплохим моряком, Джемс быстро пошел вверх по служебной лестнице и вскоре достиг должности старшего помощника капитана.

Здесь, «провернув» какой-то исключительно выгодный бизнес с партией медикаментов, ввезенных в Чили без пошлины, Бэби получил кучу денег, которую, по совету отца, поделил с управляющим компанией, за что вскоре был назначен капитаном на «Метеор».

Лейн еще не достиг 35 лет. Он был холост, весел и сравнительно обеспечен, имел успех у женщин. Он очень смутно знал о том, что делается в мире.

Вторая мировая война его почти не коснулась — он курсировал между портами Северной и Южной Америки. Война кончилась. Бэби продолжал плавать по этой же линии. Ничего не изменилось в его жизни. Его интересовали только судно, развлечения и мисс Фрай, на которой Бэби собирался жениться.

О войне в Корее ему стало известно из газет, которые он иногда просматривал.

— Пусть воюют, если им хочется, — спокойно заметил Лейн, всегда равнодушно относившийся к событиям, происходившим далеко от него, и тотчас же забывал об этом.

Однажды, правда, ему пришлось вспомнить о Корее.

Лейн прохаживался по спардеку «Метеора» и увидел боцмана Джимми Ворбса, неподвижно стоявшего у поручней. Это была необычная картина. Ворбс никогда не стоял в рабочее время, — он всегда двигался. Боцман славился своим трудолюбием. Бэби любил старика.

— Увидели что-нибудь интересное, старина?

Джимми Ворбс повернулся, и Лейн увидел по-стариковски запавшие глаза, полные горя.

— О! Что случилось, Джимми?

— У меня погиб сын в Корее. Получил телеграмму, — печально ответил боцман.

— Где? В Корее? Какое горе, Джимми. Я могу быть чем-нибудь полезен? Возможно, нужны деньги?

— Нет. Благодарю, мистер Джемс. Мне нужен мой мальчик, — тихо сказал Ворбс.

— Да… конечно. Но что же сделаешь. В этом виновата война.

— Виноваты те, кто затеял эту войну и кто послал моего сына туда, мистер Джемс.

— Говорят, что они воюют за родину.

— Так говорят те, кому выгодно, чтобы другие умирали, — с необычной для него резкостью проговорил боцман и, приложив руку к козырьку, медленно побрел на корму.