Юрий Клименченко - Открытое море

Океан порозовел. В пролив Санта Роза входило судно. На его передней мачте был поднят бело-красный флаг, означающий — «Лоцман на борту».

Мы лежали на горячих, пахнувших плесенью досках причальных бонов. Чуть слышно журчала вода Малой Невки. В высоком голубом небе еле заметными точками кружилась стайка птиц. Надоедливая пчела летала и жужжала над самым ухом, и я лениво отгонял ее рукой. Поднявшийся ветерок приносил из Финского залива свежий запах моря. На Стрелке играли и кричали дети.

Мы с Юркой только что выкупались и теперь обсыхали, перебрасываясь фразами. Позади, с внутренней стороны бонов, стояли наши суда: маленькие, как две капли воды похожие друг на друга, мореходные ботики «Ершик» и «Пигмей». «Ершиком» командовал Юрка, «Пигмеем» — я.

Успешно перейдя в девятый класс, мы окончили курсы при яхт-клубе и сдали экзамены на яхтенных капитанов. Правда, далеко нам плавать не разрешали, но до входного буя в залив мы могли самостоятельно водить наши «парусники».

Подготовка к плаванию началась еще в апреле, когда начало пригревать пока еще скупое ленинградское солнышко.

Мы отдавали своим ботикам всё свободное время: шкрабили, шпаклевали, красили, лакировали, а потом и спускали их на воду.

Когда же на высокой мачте клуба взвился красивый флаг, возвестивший о том, что спортивный сезон начался и навигация открыта, мы не могли расстаться с нашими судами. Мы дневали и ночевали в клубе, почти не бывая дома, к величайшему беспокойству наших матерей.

Несколько дней тому назад произошло событие, которое глубоко взволновало нас.

Начальник клуба объявил, что в следующее воскресенье намечаются гонки яхт всех классов, в том числе и наших ботиков. Мы выступали в разряде «новичков», но гоняться нам было не с кем.

В клубе имелся еще такой же ботик, как и наши, — «Остик», но он стоял без капитана. Из опытных спортсменов никто не хотел брать это суденышко, а «новички» пока больше не появлялись. Это нас сильно огорчало. Гоняться друг с другом было неинтересно. Мы это делали неоднократно. Почти всегда обгонял я, и Юрка нехотя признал, что мой «Пигмей» ходит немного лучше «Ершика». Я же считал, что Юрка поздно выбирает шкоты при поворотах.

Мы мечтали о противнике чужом, из другого города. Вот тогда мы показали бы ему, как надо ходить под парусами!

Но пока вообще никакого противника не было.

— Кажется, ничего из этого дела не выйдет, — тянул Юрка, поворачиваясь с живота на спину. — Если опять мы с тобой будем гоняться, то какой же интерес? Мы уж с тобой гонялись…

— Может, кого-нибудь еще и посадят на «Остик»? Времени до воскресенья много. Как ты думаешь?

— Вряд ли, Мишка. Никого же нет.

— Да… Придется, видно, нам с тобой…

— Тебе с твоим «Пигмеем», конечно, ничего, а мне позориться неохота.

— Подумаешь — неохота! Ничего тут особенного нет. Напишут в газетах: «Первое место в разряде новичков взял Михаил Линьков, второе — Юрий Медведев». Тоже неплохо; Ведь других-то гонщиков не будет.

Юрка невесело усмехнулся:

— Неплохо, но лучше бы погоняться по-настоящему. Помнишь, как «старички» гонялись в позапрошлом году? Вот это гонялись… — и Юрка предался воспоминаниям о том, как состязались перворазрядники.

Я лежал с закрытыми глазами и с удовольствием слушал Юрку. Вдруг он остановился на полуслове.

— Мишка, а ну посмотри, что это за фигура? — прошептал он мне в ухо.

Я приподнялся на локте и посмотрел вокруг. Всё было как обычно.

— Да не туда, не туда, — на «Остик» смотри.

На «Остике», пришвартованном позади «Пигмея», стояла девочка нашего возраста. У нее были золотисто-рыжие волосы, свободно падавшие на плечи, задорно вздернутый нос, круглое, несколько скуластое лицо и синие, сощуренные от солнца глаза.

Одетая в спортивные брюки, белую майку и теннисные туфли на босу ногу, девочка двигалась по палубе легко и привычно.

Некоторое время мы с Юркой молча наблюдали за тем, как она по-хозяйски лазила по судну, пробовала степень натяжения вант, спускалась в каюту, снова вылезала, вытряхивала диванные подушки и коврики.

Наконец Юрка не выдержал и спросил:

— Что это вы там делаете, мисс? И кто вам вообще разрешил зайти на это судно?

Девочка соскочила на бон и, презрительно окинув нас взглядом, раздельно сказала:

— Во-первых, я не мисс, а Татьяна Бредникова, а во-вторых, я капитан этой вот яхты. Понятно?

— Очень приятно познакомиться, мисс Бредникова, — насмешливо сказал я, поднимаясь во весь рост и одергивая трусы. — Тому, что вы Татьяна, мы поверим, а вот что вы капитан «Остика» — это уж извините, враки.

— Враки? Да будет вам известно — я никогда не вру. Меня назначил на «Остик» Белов, начальник клуба.

Юрка тоже встал и, пригладив торчавшие во все стороны после купанья волосы, сказал:

— Кто же тебе такое право дал — яхтой командовать? Для этого диплом нужно иметь. Поняла, товарищ Бредникова?

— Поняла, товарищ невежа. Диплом у меня есть. Не беспокойтесь.

— А ну, покажи.

Таня порылась в кармане брюк, достала небольшую серенькую книжку и протянула ее Юрке.

Мы вытаращили глаза и чуть было не ахнули в один голос. Это было точно такое же удостоверение, какие выдали недавно нам. Удостоверение яхтенного капитана третьего разряда на имя Татьяны Вячеславовны Бредниковой.

Видимо, Таня наслаждалась нашим смущением.

— Ну, что? Убедились? А то — враки!

Но мы быстро пришли в себя. Сделав равнодушное лицо, я скучающим голосом проговорил:

— Бывает, конечно. Где же ты его получила, если не секрет?

— В Саратове.

— Ну, я так и знал, что здесь что-нибудь не то. В Саратове! Плавала в какой-нибудь луже. Капитан! — процедил Юрка.

Таня вырвала из рук Юрки удостоверение и забралась на свой ботик.

Мы снова улеглись на боны, повернувшись к ней спиной. Некоторое время все молчали. Надо признаться честно, — мы были обескуражены. Мы так хвастались в школе нашими дипломами, а тут на́ тебе — девчонка и вдруг тоже капитан. Было от чего прийти в уныние.

— Пропали мы с тобой, Михаил! — громко, так, чтобы слышала Таня, начал Юрка, — из Саратова мастера спорта приехали. Все призы, наверное, теперь возьмут. Как ты думаешь?

— Пропали, Юра. А вы не собираетесь принять участие в гонках, мисс?

Таня не отвечала. Она вытащила брезентовое ведро и, зачерпнув им воду, окатывала палубу давно не мытого «Остика».

— Я к вам обращаюсь, Татьяна Вячеславовна! — закричал я, приподнимаясь на локтях.

— Собираюсь. И отстаньте от меня. Я даже разговаривать с вами не хочу, — сердито сказала Таня, скрываясь в каюте.