Эмма Ангстрём - Человек в стене

Все время, оставшееся до обеда, внимание Альвы было сосредоточено исключительно на Чарли. Она смотрела на его шею, на его уши (которые торчали в разные стороны, но никто не дразнил его за это) и на воротничок рубашки поло, которую его мама определенно погладила. Альва силилась направить всю свою энергию на него, а потом на куклу в рюкзаке. Она представляла себе, что Чарли и кукла — это единое целое, одно и то же живое существо, и к тому времени, как звонок возвестил об окончании урока, у нее разболелась голова.

— На обед, по коридорам не бегать!

Все ученики повскакивали из-за парт, и Чарли повернулся, чтобы вновь смерить ее ледяным взглядом, прежде чем пойти в столовую. Как только Альва собралась выйти из класса, он вернулся и схватил ее за руку:

— После обеда жду тебя под деревьями. Повеселимся там вместе.

Альва стряхнула его пальцы. Чарли осклабился и убежал.

Ненависть клокотала в Альве, когда она снова закрылась в туалетной кабинке. На этот раз она положила на крышку унитаза готовую куклу, а рядом с ней пристроила коробочку с булавками и свечу в подсвечнике. Она зажгла свечу и выключила свет. Потом закрыла глаза и сосредоточилась на кукле. Важно было направить всю энергию на создание канала, по которому ее ярость обрушится на Чарли.

Открывая коробочку с булавками, она почти не сомневалась, что рука будет дрожать, но пальцы твердо взялись за булавку. Размышляя, куда бы ее воткнуть, Альва чувствовала, как бежит по жилам кровь. В конце концов она выбрала цель, подняла руку и ткнула кукле прямо в грудь. Раздался слабый скрип, когда острие булавки прошло сквозь плотную хлопчатобумажную вату.

Она взяла другую булавку, а за ней — еще одну. Вскоре кукла ощетинилась. Булавки торчали из ее головы, рук и ног. Последнюю булавку Альва приберегла для левого плеча. Потом она подняла свечу и снова сосредоточилась.

Магия исчезла, когда кто-то подергал дверную ручку кабинки. Альва аккуратно убрала куклу обратно в рюкзак и вышла. Снаружи стоял Оскар. Он рассматривал ее с самодовольной улыбкой, в которой читалось превосходство.

Вернувшись к себе за парту, Альва осознала, что голодна, но дело, ради которого она пропустила обед, того стоило. Когда класс снова наполнился учениками, она посмотрела в окно на игровую площадку. Лиам бежал в сторону раздевалки, но Чарли нигде не было видно. Может, он все еще ждет под деревьями, подумалось ей?

Когда вернулась учительница, все, кроме Чарли, уже были на своих местах.

— Кто-нибудь знает, где Чарли? — спросила она, вытирая доску.

— Я видела его под деревьями, — сказала Лиса.

Оскар стукнул ее по руке.

— Ладно, мы все равно начнем, — проговорила учительница.

Она опять повернулась к доске и стала писать на ней цифры. Альва не была сильна в математике, и ее мысли бродили вокруг куклы, лежащей в рюкзаке.

Когда они услышали, что подъезжает скорая помощь, Альва сперва даже не заметила звука сирен. Она думала о кукле и о тех местах, в которые воткнула булавки. Самыми важными были первая и последняя булавка — она знала об этом. Когда сирены завыли ближе, ребята повскакивали со своих мест и бросились к окну. Оттуда был виден пятачок с деревьями и улица. К тому времени сирены гудели уже запредельно громко, и их звук смешивался с ревом двигателя другой приближающейся машины.

— Всем оставаться на местах! — закричала учительница, но весь класс был уже на полпути к игровой площадке.

Ребята бежали к скорой помощи и полицейской машине, припарковавшейся под углом прямо на тротуаре. Альва была последней. Все, что она успела увидеть, — это тело Чарли, которое поднимали с асфальта на носилках.

Лиса начала плакать, кто-то закричал. На больное плечо Альвы легла рука учительницы, которая громким голосом приказала всем вернуться в школу. Но никто все равно не послушался, все остались там, где стояли, и всем были видны красные пятна на асфальте, когда скорая помощь повезла Чарли в больницу.

Альве хорошо спалось этой ночью. Даже плечо не болело. Она проснулась утром, чувствуя себя прекрасно отдохнувшей. Кажется, ей что-то снилось, но она не могла припомнить, что именно.

Флагшток на игровой площадке был пуст, флаг никто не поднял. Альва ожидала, что флаг окажется приспущен, но ошиблась, и это означало, что Чарли выжил. Она почувствовала одновременно и облегчение, и разочарование. Ей хотелось всего лишь напугать этого мальчишку, а не убить его, но приходилось признать, что было бы здорово, если бы он вовсе не вернулся к ним.

Увидев пустое место за партой Чарли, она ощутила, как ее кольнуло чувство вины. Она же не злодейка какая-нибудь, правда? Или все-таки злодейка? Как узнаешь, хороший ты человек или плохой, если ты думаешь и действуешь не так, как остальные люди?

В ожидании учительницы все вели себя пугающе тихо. Альва сидела, склонившись головой над партой. Лиса и Янника шептались между собой, но Альва могла даже не утруждать себя подслушиванием.

Вошла побледневшая учительница. В руках она держала плюшевого мишку и конверт. Учительница откашлялась и несколько раз провела рукой по волосам, хоть те и без того были в идеальном порядке.

— Я только что поговорила с мамой Чарли, — сказала она, положив мишку на свой стол.

Лиса с Янникой крепко схватились за руки.

— Сегодня рано утром он очнулся от комы и сказал несколько слов родителям. — Учительница улыбнулась и окинула взглядом класс. — Врачи говорят, что у него сломано несколько костей, но никакие жизненно важные органы не задеты. «Жизненно важные» — значит, те, которые нужны человеку, чтобы жить. Так что он выживет.

Альва почувствовала в больном плече дрожь, которая распространилась на всю руку. Она осторожно потерла ее здоровой правой.

— Можно нам навестить его в больнице? — спросила Лиса.

— Пока нет. Чарли нужен покой, ему придется пролежать там еще несколько недель, а может, даже и месяцев. Думаю, его порадовала бы открытка с пожеланиями от всего класса. Сегодня после уроков я зайду в больницу и подарю ему вот этого мишку. Если вы чувствуете, что вам нужно с кем-то поговорить, можете обратиться к психологу, он сегодня задержится допоздна.

Открытка ходила по рядам, пока учительница читала вслух книгу, которую обычно приберегала для вечера пятницы. Прежде чем открытка успела дойти до Альвы, та извинилась и попросила разрешения выйти в туалет.

Замерев, он стоял у постели матери. Его будто парализовало. Он стоял так уже несколько часов и смотрел на нее. Ее седые волосы падали прядями на лоб, а гладкая желтоватая кожа, похожая на воск, поблескивала в свете, исходящем от большого окна.

— Мама, — сказал он, мягко касаясь ее руки. Рука была крепко прижата к груди и не сдвинулась, даже когда он надавил посильнее. Он поднес ладонь ко рту матери, но не смог понять, дышит она или нет.