Эмма Ангстрём - Человек в стене

— Можете не волноваться, — сказала Альва, — я неплохой человек.

Тут она прикусила губу. Так ли это? Она стала вспоминать, с кем за последнее время действительно общалась по-хорошему. Чарли все еще лежал в больнице, Санна и Эбба не хотели играть с ней после того вечера, когда они рассказывали друг другу страшные истории. Фрида не заходила к ней с тех пор, как они пытались вызвать духов с помощью свечки и бокала. А еще Альва очень давно не обнимала Ванью. Потому что не могла.

Но этот мужчина казался добрым, а Альве хотелось поговорить. Мужчина выглядел как человек, с которым она могла бы подружиться.

— Здравствуй, — сказал он. Голос прозвучал хрипло, и мужчина откашлялся.

— Не хотите войти? — спросила Альва.

Мужчина показал на небольшую щель в стене:

— Она слишком маленькая. Мне не протиснуться.

Чтобы смотреть ему в лицо, Альве приходилось запрокидывать голову так, что шея изгибалась под странным углом.

— Но как вы туда попали? — удивилась она.

Взгляд мужчины метался от Альвы к щели в стене и обратно.

— Твоя мама еще не легла?

Альва прокралась в прихожую и заглянула в гостиную. Свет не горел. Она вернулась в свою комнату.

— Все спят.

— Я скоро приду, — прошептал мужчина. — Никуда не уходи.

Щель закрылась, и Альва села у окна ждать.

Это было похоже на сон. Девочка сильно ущипнула себя за руку. Было больно, и она не проснулась. Она выжидательно уставилась на дверь.

Потом дверная ручка опустилась, и мужчина шагнул в комнату. Альва ахнула. Все тело ее гостя было деформировано, согнуто и скрючено, будто его скелет перекрутили и заставили расти в таком вот неправильном положении. У него была спина колесом, а когда он обернулся, чтобы закрыть дверь, Альва увидела большой горб прямо под шеей. Его ноги были чересчур длинными и тонкими, и казалось, что их обладатель может в любой момент рухнуть на пол.

— Меня зовут Альва, — сказала она. Мужчина серьезно посмотрел на нее.

— Меня зовут Вэ. — Заметив недоумение Альвы, он пояснил: — Ну, настоящее мое имя — Вильхельм.

Альва села на пол, и Вэ устроился напротив. До девочки донеслась какая-то затхлая вонь и еще довольно сильный запах пота. Ей вспомнилось, что так пахло в ее комнате в то утро, когда она неожиданно вернулась домой.

— Вы уже были тут раньше? — спросила она. Вэ стиснул зубы. — Я так и знала! А что вы делаете в стене?

— Я там живу.

Альва хихикнула. Вэ тоже засмеялся, но его смех был больше похож на завывание. Он почесал у себя за ухом, и на шею посыпались крупные белые чешуйки. На нем был рабочий комбинезон, запачканный на плечах и с вытянутыми коленками.

— Вы есть хотите? — спросила Альва.

Вэ пожал плечами:

— Может, немножко.

— Ладно, я вам чего-нибудь принесу, — сказала Альва, — подождите тут.

Она поднялась и исчезла за дверью, но через секунду сунула в комнату голову:

— Пообещайте, что никуда не уйдете.

Через пять минут она вернулась с тарелкой, полной бутербродов. Каждый кусочек хлеба был намазан толстым слоем масла, на котором лежали ломтик колбасы и два ломтика сыра. В другой руке Альва держала бутылку сквоша, а в кармане ее пижамы лежало два стаканчика.

Стук дождя по карнизу усилился. Вэ жадно жевал бутерброды, его нижняя челюсть ходила ходуном, как у лошади. Альва решила, что лучше не допытываться, почему он так странно ест.

— А почему вы зашли в тот раз ко мне в комнату? — спросила она, лишь только Вэ покончил с последним куском хлеба.

Он потер пальцем уголки губ, забрасывая в рот крошки.

— Вы за мной подсматривали? — добавила Альва.

Вэ поднял взгляд от пола и кивнул.

Первым делом Альва почувствовала разочарование. Возможно, всегда, когда она слышала стук, это был Вэ, а значит, бабушка вовсе не пыталась вступить с ней в контакт.

— А зачем вы за мной подсматривали? — спросила она.

— Мне было одиноко, — ответил Вэ.

Разочарование исчезло. Светло-серые глаза Вэ поблескивали в свете прикроватной лампы.

— Я знаю, как это бывает, — сказала Альва.

Она потеребила большой палец ноги, под ноготь которого набился какой-то пух. В этом человеке было нечто особенное, даже помимо того вопиющего факта, что она обнаружила его в стене за стеллажом у себя в спальне. Нечто большее, такое, чего она никогда не испытывала при общении ни с кем, кроме разве что папы. Альва не боялась, что ей нечего сказать, она могла просто сидеть и радоваться тому, что говорить ничего не надо.

Они посидели так некоторое время, а потом Альва зевнула.

— Мне надо лечь, — сказала она Вэ.

— Мне тоже, — ответил он, вставая.

Вэ с поразительной грацией передвигался на своих деформированных конечностях. И Альва снова удивилась, насколько он высок. Он возвышался на фоне белой стены, как настоящий великан.

— А где вы ляжете? — спросила девочка.

— Между стенами, — сказал Вэ.

Альва снова засмеялась и зажала рот рукой, чтобы не разбудить Эббу и Санну. Ей хотелось обнять его, но она подумала, что, наверное, лучше не надо. Вэ не выглядел как человек, которому нравится обниматься, а она не хотела, чтобы ему было неловко.

— Вы завтра вернетесь? — прошептала Альва, на этот раз потише.

— Хорошо, но ты никому не говори.

— Про вас?

— Да, ни одному человеку.

— Не скажу, — проговорила Альва, — честное слово. Я люблю секреты.

Вэ пригнулся, проходя сквозь дверной проем, и свернул в прихожую. Он двигался так бесшумно, что Альве пришлось затаить дыхание, чтобы услышать его шаги, но даже и это не помогло.

Как же он вошел? Она неожиданно вспомнила, что не слышала звона колокольчика в прихожей. И Ванья заперла на ночь входную дверь.

Альва прокралась в прихожую и подергала дверную ручку. Заперто. Девочка старательно осмотрела все вокруг. Поискала в кухне, в платяных шкафах и за диваном, но Вэ исчез.

Свет его налобного фонарика метался по стенам. Он хотел войти, но не посмел. Может быть, девочка передумала.

Весь день он бродил вокруг, думая о случившемся. Она знает. Она видела его. Он больше не был невидимкой для всех обитателей этого дома, и это обернулось и облегчением, и проклятием.

Закрывая глаза, он видел ее лицо. Ее улыбку, ее яркие глаза, то, как шевелились ее губы, когда она с ним разговаривала.

— Я люблю секреты, — сказали эти губы.

Она вовсе не казалась маленькой девочкой, он чувствовал, что она — тот человек, с которым наконец-то можно поговорить. Пусть даже он не то чтобы много наговорил ей, а она — ему, это вовсе не казалось странным. Они словно бы разговаривали, даже когда ни один из них не произносил ни слова. Это было так просто! Они сидели рядышком, ели бутерброды, смотрели в окно и друг на дружку. Такие вот дела…

Вэ опять был у лючка. Гостиную он уже проверил. В квартире стояла тишина, все уже легли спать.