Наталья Ким - Mainstream

— Слышь, Димас, нам предстоит сегодня трудная ночь: три проститутки и один педик.

— Ну вас на фиг, дураков! — Лиза развернулась и пошла в сторону дома. Шагов через двадцать ее на машине догнал Женька:

— Поехали, покатаемся.

— Ты — пьяный.

— Да брось ты, давно уже все выветрилось.

По старой привычке приехали в небольшой круглый скверик недалеко от центральной набережной. Дошли пешком до Лизиной любимой скамейки под желтым кованым фонарем. Женька сел на лавочку, а Лиза улеглась и положила голову ему на колени. В свете фонаря мельтешили последние в этом сезоне мотыльки. Щенок у Женьки за пазухой иногда повизгивал во сне.

— Как назовем? — спросил Женя.

— Спифтрик. Сокращенно — Пиф!

Давным-давно Лиза придумала этимологию слова «лавочка» — от «love», место, где занимаются любовью. Женька это помнил. Он собирал и хранил Лизины «почеркушки» — забавные картинки с сюрными надписями, записывал такие вот странные названия, которые она придумывала предметам, а потом сразу забывала.

— Сколько лет мы здесь не были?

— Лучше не вспоминать…

На днях Жене предложили открыть филиал в соседнем регионе. Это были хорошие деньги и возможность уехать туда с Лизой. Оставалось только уговорить Лизу:

— Хочешь, оставим Спифтрика себе.

— Каким образом?

— Мне предложили переезд и новую работу. Поедем со мной. Собаку возьмем с собой.

— А Ленка с Машкой?

— Останутся здесь. И вообще, не забивай себе этим голову. Это моя забота.

— Надо подумать… Думать будем у меня дома: холодно уже на лавочке валяться.

Щенка Лиза пристроила рядом с диваном, в коробке из-под обуви. Женька сварил кофе, нарезал сыр — они сидели на краешке дивана, пили кофе, молча жевали сыр. Лиза думала.

Когда она почти надумала и обняла Женю, рука под курткой наткнулась на кобуру.

— Пистолет?

— Да, извини, забыл снять, когда вошли.

— Что, все так серьезно?

— Могло быть и хуже. Пока разруливаем, дальше видно будет.

— Я не поеду с тобой.

— Я все равно решил окончательно уйти от Ленки.

— Дело не в этом. С тобой просто опасно находиться рядом.

— Так же, как с другими. Думаешь, твои друзья-журналисты сейчас не под прицелом? Вашему журналюге полгода назад дверь в квартире взорвали, если я не ошибаюсь? Еще к одному охрану приставили. Ты с ним спала, кажется.

— С тех пор не сплю.

— И что, дело только в этом?

— Нет, просто здесь у меня работа.

— Газеты и телевидение есть везде. Работай, если хочешь. Не хочешь, не работай. Ты ведь мечтала рисовать: рисуй, выставляйся.

— Это нечестно, Женя. Знаешь, что удар ниже пояса. Я не могу рисовать, перегорела. А ты знаешь и говоришь. Специально, чтобы меня разозлить!

— Ну прости! Я — дурак. И еще больше дурак, чем ты думаешь. Только не отказывайся сразу. Пускай еще время пройдет, я подожду. В конце концов, мне там надо быт наладить, устроиться. Действительно, тебе не обязательно ехать сразу.

— А собаку теперь куда? Машке?!

— Отдадим моим родителям.

— Лучше — моим!

— Твоим так твоим. Ну? Мир?

— Тогда — сказку!

— Я уже разучился, — Женька, как маленький, часто замигал глазами.

— Нет, вспоминай, иначе я не играю.

— Ну что ты будешь делать!.. Сказка… Жил-был на свете молодой, холостой пистолет. Однажды он познакомился со старой, но еще не ржавой обоймой. И вот отправились они вместе путешествовать.

— Зимой?

— Да, зимой. В лес на санках. Холодно в лесу, голодно. Вот нашли они сторожку лесника. Затопили там печку, легла обойма на печку погреться, да тут ее патроны все и взорвались.

— И избушка тоже взорвалась?

— И избушка. Остался снова пистолет один-одинешенек на санках.

— И построил санкостроительный завод!

— Точно.

— Хорошая сказка… Раздевайся!

Когда-то Женька не знал, о чем можно разговаривать с Лизой. То есть по делу: домашку передрать или договориться пойти погулять — умел. А так, оказывалось, не о чем. Лиза много читала, сыпала малопонятными словами. Еще хуже было, когда она начинала рассказывать про свои художества. Вообще непонятно.

Какое-то время это не было очень заметно: Лиза в основном разговаривала сама с собой, Женькино участие заключалось в том, чтобы молчать и поддакивать. А потом Лиза вдруг стала спрашивать, что он думает, например, про искусство древних греков:

— Ну ты совсем что ли? Мы это даже в школе проходили. Ты читал про золото Шлимана? Про Трою знаешь? Ну, троянский конь?

Женя не читал. Лиза начинала злиться, отбирала портфель и шла домой одна. Когда в их компании появился Сашка, стало проще — Лиза переключилась на планирование разных «акций», Сашка тоже всегда был не против затеять какую-нибудь свистопляску. Так время и коротали.

В седьмом классе на физре случилось несчастье. Лиза вообще не любила урок физкультуры: была уверена, что «тусить по полю ногами» — бесполезная трата времени. Ей больше нравились гонки. А тут ее заставили встать в команду на занятиях по баскетболу. Она хотя и не была самой высокой девочкой в классе, но в корзину попадала безошибочно, поэтому физрук все время напрягал ее. И какая-то сволочь въехала ей локтем в висок так, что Лиза долетела до стены и там ударилась о батарею. Если бы Женя с Саней следили за игрой и узнали, кто это постарался… Но в общей свалке никто ничего не понял.

Диагноз поставили: сотрясение мозга и смещение шейных позвонков.

Женька звонил Лизе каждый вечер после того, как ее привезли из больницы:

— Как дела?

— Блюю. Потолок перед глазами ездит. А так — ничего, — весело отвечала Лиза. Ее, кажется, прикалывало, что потолок все время крутится. Но однажды поздно ночью сама позвонила Женьке: Лиза плакала. Родители спали, ей было страшно. Врач сказала, что теперь ей нельзя поднимать больше трех килограммов и придется часто ходить в специальном воротнике на шее:

— Гонять больше нельзя. И рисовать тоже: не смогу таскать этюдник. Я так сдохну.

Женя не знал, что говорить в таких случаях:

— Я буду таскать этюдник. И учебники, если надо.

— Женя, я боюсь: если меня кто-нибудь еще по башке отоварит, я вообще дурой на всю жизнь останусь.

— Не плачь, никто не узнает. Мы никому не скажем, а ошейник свой будешь дома носить.

Чтобы как-то ее успокоить, Женька пересказал коротенькую сказку, которую прочитал недавно в «Уральском следопыте». Это был любимый Лизин журнал.

— Здорово. Сам придумал?

— Нет, прочитал в твоем журнале.

— Ну все равно, расскажи еще что-нибудь…

Пришлось выдумывать на ходу. А потом это вошло в привычку: Лиза любила, чтобы ей рассказывали сказки на ночь. Все время вставляла отсебятину: получалось еще смешнее. С тех пор они часто болтали по ночам.

— К акая идиотка! Как можно быть такой дурой!