Наталья Ким - Mainstream

Инка слушала и молчала.

Она-то знала, как. Да и Лиза знала. Но одно дело знать, и совсем другое — прочувствовать это на собственной шкуре.

— Что делать теперь?

— Ничего, — впервые подала голос Инна.

— Но я так не могу. Надо что-то делать.

— Например?

— Если б я могла привести пример, я бы тут уже не сидела.

На часах было около часа ночи.

Лиза посмотрела на свое отражение в темном окне и поправила взъерошенную челку:

— Ну и морда у меня… Давай что ли кофе…

— Тебе варить в парадной турке или в походной? — поинтересовалась Инка.

— В походной, она больше. К тому же, по всем признакам, намечается очередная войнушка.

Предпосылки этого скупого диалога были заложены года за полтора. Лиза работала в газете и училась на четвертом курсе журфака. И в целом ей это нравилось.

Нравились новые люди каждый день, нравилось делать тексты, нравилось мотаться по интервью и приходить домой за полночь, работать без выходных, сдавать сессии вместо очередного отпуска. После мучительной паузы бездействия, которая образовалась в результате провала на экзаменах в институт имени Репина, она, кажется, нашла, что искала.

Газета, куда ее пригласили в штат уже после первого курса, была на подъеме. И имена журналистов, которые знал любой мало-мальски грамотный человек, были для нее не просто строкой под текстом, а конкретными людьми, с которыми она сидела за одним столом на планерках, гоняла чаи и кокетничала с большим энтузиазмом.

В тот день в Доме журналиста отмечали юбилей газеты. Официальная часть уже закончилась и началась большая пьянка. Лизе такие развлекаловки были малоинтересны, но уйти незаметно не удавалось, поэтому она решила попробовать всего побольше — столы были завалены всякими «ништяками», а резерв желудка ограничен перманентным недоеданием. Значит, кушать предстояло медленно и долго.

Пока она жила с родителями и мама каждый день стояла над душой с поварешкой, Лиза кое-как ела. Но беспорядочная журналистская профессия и «раздельное проживание» с родителями делали свое дело — она просто забывала о еде и вспоминала о ней, когда начинали дрожать руки.

К счастью, фуршеты по разным поводам случались достаточно регулярно, поэтому до голодных обмороков дело еще не доходило.

Надо сказать, Лиза ко всему подходила основательно. Она взяла самое большое из попавших в поле зрения блюд и укомплектовала его снедью до отказа. Потом выбрала относительно спокойное местечко возле камина, сбегала за бутылкой минералки и решила оставаться в своем углу до упора, чтобы посмотреть, кто из именитых алкашей свалится под стол первым, а кто дотянет в сознании до развоза гостей по домам.

Начались танцы: она точно знала, ее приглашать не будут. За короткую Лизину жизнь в журналистике при ее непосредственном участии в газете уже случилась пара скандальных разводов, поэтому женская часть редакционного коллектива бдительно следила за мужской. А с мужской частью коллектива у Лизы существовал «тайный сговор»: она имела свободный доступ на «мальчишники», но теткам об этом знать не полагалось.

Ее тет-а-тет с закусками нарушил мужчина средних лет. Лиза сказала бы: породистый, — но еще раньше узнала в нем человека с фотографии, которую стащила лет шесть назад с фотовыставки. Она так торопилась тогда, чтобы ее не «засекли», что даже не посмотрела, кто это такой. Потом сделала с этой фотографии очень удачную «симуляцию» под академический рисунок на тонированной бумаге — портрет с руками. В художественном училище катастрофически не хватало натурщиков с хорошей мускулатурой, а на фотке получились такие выразительные мышцы…

— Девушка, вы почему не танцуете?

— Не приглашает никто.

— Тогда позвольте…

— Позвольте вам не позволить, — вмешался в разговор Степа, первый зам. редактора. — У девушки все мазурки расписаны на полгода вперед.

— Интересная девушка… Я прежде ни разу не видел вас в платье.

— А я вас прежде никогда не видела, — сделав ударение на слове «вас», ответила Лиза и заела семгу долькой апельсина. — Или вы имеете в виду, что видели меня без платья? Но такого я тоже не припомню.

Они все же потанцевали в тот вечер. А примерно через неделю столкнулись в лифте.

— Седьмой, — сказала Лиза.

— Я знаю, — Георгий Александрович нажал на двенадцатый.

— Не поняла…

— Поехали, покажу тебе свою газету.

— Вы журналист?

— Был когда-то.

Двенадцатый этаж занимали две конторы — газета и рекламное агентство. Хозяином оказался Дмитриев, новый Лизин знакомый.

— Знакомьтесь, это — Лизонька. А это — Татьяна Сергеевна, моя супруга, — Георгий Александрович крепко держал Лизу одной рукой за плечо, потому что никаких знакомств и визитов в чужую редакцию ей не хотелось.

— Спасибо, что прокатили. — Она попыталась было остаться в лифте и нажать на «свою кнопку», но Дмитриев ловко оттер ее от приборной панели, одновременно придерживая створки. В итоге ему удалось вытеснить Лизу в холл, где она прямиком двинулась к двери, ведущей на лестницу. Тогда-то он буквально зажал ее под мышкой и повел по коридору, непрерывно балагуря и затаскивая почти во все кабинеты:

— Здесь у нас отдел рекламы, это — верстка, тут — корреспонденты…

Татьяна Сергеевна заведовала рекламным агентством.

— Когда Лиза нагуляется, женю ее на Косте, — сообщил Дмитриев жене.

— Костя — это кто? — наконец подала голос Лиза.

— Наследник. Оболтус…

— Мне оболтусы ни к чему, я предпочитаю юношей серьезных и положительных.

— Он исправится. Я, лично прослежу.

— А где вы раньше были в таком случае?

— Я же тебе говорил: за словом в карман не полезет, — рассмеялся Дмитриев, обращаясь к жене. А потом — к Лизе: — Знаешь, как тебя редактор называет? Стервочка.

— Это он меня недооценивает.

Кабинет у Дмитриева был настоящий редакторский — просторный, со столом для проведения планерок. Лизе сразу понравилось кожаное директорское кресло с деревянными подлокотниками. Пока Дмитриев мудрил с кофеваркой, она успела несколько раз прокатиться на краске вдоль стола, а потом раскрутиться вокруг своей оси так, что хозяину кабинета пришлось ловить кресло за подлокотники, чтобы наконец пригласить Лизу к столу.

Кофе пили в маленьком кабинете, который маскировался за дверкой бокового шкафа. Это была обычная комната отдыха с диваном, столиком, креслами и полками для всего подряд. Там же располагались кофеварка, холодильник и микроволновка. И еще там был кран с водой — удобство, которое Лиза сразу оценила: никуда не надо бегать, чтобы сделать себе чай или кофе.

В общем, сказать, что ей у Георгия Александровича понравилось — это ничего не сказать.

Было в маленьком кабинетике еще одно важное преимущество: если сесть в кресло спиной к двери, то из редакторского кабинета ее было совершенно не видно из-за высокой спинки. Зато Лиза слышала все, что происходит в «большом мире».