Наталья Ким - Mainstream

Дмитриев оказался свой в доску. Конечно, секретарша начала «давить косяка», когда Лиза зачастила к ее шефу на чаи, но сделать-то ничего не могла. А Дмитриева, похоже, не очень волновало, как на визиты посмотрят в конторе.

Конечно, просто так Лиза к своему новому приятелю не заваливалась. Понятное дело, человек занятой, и варить для нее кофе — не основная цель его жизни. Поэтому Лиза придумала систему условных сигналов, которые Дмитриев легко принял. Когда Лиза хотела прийти в гости, она отсылала эсэмэску: «?» В ответ можно было получить «+» или «-». Или время, когда можно зайти. Тот же код действовал, если Дмитриев сам проявлял инициативу.

Было, конечно, во всей этой истории несколько мутных моментов.

Во-первых, поначалу Лизу мучил вопрос, почему Дмитриев не знакомит ее со своим сыном. Вроде бы, он именно для этого притащил ее к себе в контору. И даже жене представил. Но вполне ведь могло оказаться, что парню такое знакомство на фиг не надо, у него своя жизнь. Лиза лично придушила бы своих родителей, возьмись те навязывать ей кого-нибудь. По этому по поводу знакомства с «наследником» довольно скоро и думать забыла.

Во-вторых, жена Дмитриева работала на том же этаже и доброжелатели наверняка доносили ей о частых Лизиных визитах. Однако Татьяна Сергеевна попадалась ей на глаза исключительно редко, они вежливо раскланивались и не более того. У Лизы почти отлегло от сердца. Она вспоминала свой приход в газету, тогда случилось несколько «инцидентов». Как ей казалось, на пустом месте. Но привычка не ждать ничего хорошего от «бабской» части коллектива осталась.

По-прежнему оставалось загадкой, зачем Дмитриеву «прикармливать» ее у себя в конторе, если он не преследует никаких практических целей. Если бы хотел пригласить на работу, то вряд ли стал бы ставить ее в исключительные условия с прямым доступом в свой кабинет. Лиза неоднократно убеждалась, что попасть к нему на прием не так просто даже заму или начальнику отдела рекламы. А она могла сколько угодно сидеть в гостевой, и никто ее оттуда еще ни разу не вытурил. Если у Дмитриева были рабочие звонки или посетители, он просто принимал их у себя в кабинете.

И поэтому она была удивлена, когда неприятности грянули, откуда не ждали, — в ее родной газете начались слухи и сплетни, а замредактора просто выходил из себя, если Лизы не только не оказывалось на месте, а она оказывалась у Дмитриева.

Она никогда не «сваливала» из конторы, не поставив зама в известность, где и как ее можно найти, поэтому, как правило, сообщала, что идет пить кофе и что, если надо, она на телефоне.

С Дмитриевым она этими проблемами не делилась, просто стала осторожнее — сама звонила замредактору по городскому и спрашивала, не надо ли чего сдать или отредактировать.

Но неприятный разговор все же состоялся.

Лиза как раз спустилась с двенадцатого этажа в отличном настроении. Стёпа зашел к ней в кабинет, присел на край стола и начал перекладывать бумажки, потом поправлять ручки в пластиковом стаканчике. Лиза упорно молчала. Тогда Стёпа заговорил:

— Дмитриев — известный бабник…

— А мне это зачем знать? Пускай его жена волнуется.

— Ты не понимаешь? Он на тебя глаз положил.

— Я не понимаю, почему это тебя так беспокоит. Но на всякий случай я тебя утешу: он просто хочет женить на мне своего сына.

— Ты это серьёзно?

— Серьезней некуда. Он даже со своей женой меня познакомил, так что не вмешивайся в нашу семейную жизнь, пожалуйста…

«Ань, привет!

Ты в курсе дела, наверное. Дмитриев — что за перец? Твой папаня с ним знаком? У меня тут непонятная история с ним завязалась. Я не въезжаю, что происходит. Ответь быстро.

Обнимаю. Л.»

«Лиза!

Если он к тебе клеится, будь осторожна. Умная и хитрая сволочь. Он с моим папа неоднократно водку квасил. Я их семью знаю с детства — на даче отдыхали вместе каждое лето. Жена у него нормальная, но, я думаю, глубоко несчастная женщина. Дмитриев — тот еще «ходок». Его сын — Костик, к рукам, кажется, и не прибивался. В школе еще пьяный избил мента. Отец его «отмазывать» не стал, (из принципа, наверное). Костя два месяца просидел в КПЗ, потом получил условно. Что у них дальше было, не знаю.

А что за история? Безумно интересно. Я уже скучаю по нашим «африканским страстям». Держи меня в курсе событий.

Целую. А. »

После разговора со Степкой и этого письма Лиза перестала ходить к Дмитриеву. Что-то, действительно, было не так, в чем-то Степан был прав. Ведь ей и самой многое казалось странным. Через неделю Дмитриев пришел к ней сам. Как всегда бодрый и в хорошем расположении духа:

— Привет, невеста! Не звонишь, не пишешь. Совсем забыла старика. Я к твоему шефу наведывался, дай, думаю, и тебя навещу…

Лиза вздохнула: визит к шефу — явно только предлог. На самом деле Дмитриев собирался к ней. Разговаривать совсем не хотелось, к тому же в коридоре сразу замаячило несколько физиономий, от чьих хозяев не приходилось ждать ничего хорошего:

— Работы много, — как-то неопределенно пожала плечами Лиза.

— От работы кони дохнут. А такой хрупкой девушке отдых просто необходим. Поэтому позвольте вполне официально пригласить вас на чашечку кофе. — Это было сказано уже в коридоре, во всеуслышанье.

Отказываться дальше было глупо. Лиза закрыла документ, выключила монитор и, взяв ключи, вышла вслед за Дмитриевым. Под пристальными взглядами коллег они дошли до лифта, дождались, когда откроется дверь, и только в лифте Лизе показалось, что она уже может дышать. Дмитриев тоже больше не выглядел беззаботным идиотом. Доехали молча и так же зашли к нему в кабинет. Он попросил секретаря никого к нему не впускать и ни с кем не соединять.

— Лиза, я не понимаю, что происходит. Ну ладно, не заходишь, а почему на звонки не отвечаешь? Я тебя чем-то обидел?

— Да нет, Георгий Александрович, какие обиды… Устала я что-то… И не знаю, что сказать… В общем, сплетни всякие пошли, а я радовалась, что только все устаканилось после…

— Я понял.

— Надоели скандалы, честное слово.

— Теперь спокойно подумай: мы с тобой встречаемся не по закоулкам, а у меня на работе. Мне к тебе в гости ходить положение не позволяет. И потом, твой шеф неправильно поймет: все-таки конкурирующие издания, а я к вам зачастил. Улавливаешь мысль?

— Ну.

— Тебе про меня уже все рассказали, не сомневаюсь. Я о тебе тоже наслышан. И даже не стану скрывать: я именно поэтому к тебе подошел на той пьянке, интересно было познакомиться лично. Судя по рассказам наших дам, на тебе пробу ставить негде.

— И дальше что?

— Ну ты посмотри на меня внимательно.

— Зачем это?

— У меня своя голова на плечах.

— Разве?

— Хочешь удостовериться? — Дмитриев демонстративно оттянул в сторону широкий ворот вязаного свитера, наклонился так, чтобы сидящей в кресле Лизе было видно: вот — голова, вот — плечи.