Габриэль Гарсиа Маркес - Тризна безумия [Сборник рассказов]

Возясь с осколками голоса, оставляемыми повествователем прямо на столе, я сделал попытку реконструировать тот давнишний крик, пронзительный и недолгий. По всей видимости, человек устремился в самую гущу схватки, и тут чей-то мачете вспыхнул, как молния, и навеки рассек его смех; а лицо так и застыло в невозмутимой серьезности — все изборожденное шрамами, таящими ядовитую усмешку. Что же касается прочего, то некогда происходившее ничем не отличалось от заурядных потасовок на деревенских пирушках.

Я сказал ему:

— Слушай, старина, давай-ка я напишу о тебе в колонке «Жирафа» [3] Газета, в которой публиковал свои ранние работы Г. Г. Маркес. .

Он крепко задумался, а потом поинтересовался:

— И во сколько же это мне станет?

Мы улыбнулись. Все, за исключением него, словно бы пытающегося сохранить неподвижность своего лица; он стоял, равнодушный и безучастный, и старался сдерживать то, что клокотало в его крови и что следовало непременно остановить, дабы оно не смогло вырваться наружу. Он страшился того, что мускулатура его лица как-то особенно сократится и сказанное им неверно истолкуют.

При желании во всем этом можно отыскать даже что-то смешное. Но, должен признаться, впервые мне нет до этого никакого дела, ибо я убежден, что существует по крайней мере один человек, который прочтет написанное мною, не выказав и тени улыбки.

Несколько дней тому назад один из моих коллег по перу поведал мне, что в городе можно без труда отыскать целую массу материала, представляющего интерес для пишущей братии. Если его послушать, то куда только ни кинь взгляд — повсюду тебя ожидают готовые сюжеты, позволяющие написать пьесу. Так, он изложил мне историю некой женщины, ежедневно взгромождающей на плиту для кипячения с полдесятка среднего размера камней. Цель, которую она преследует, заключается в том, чтобы не дать своим соседям заподозрить, что случаются такие дни, когда ей и в кастрюлю-то положить нечего. По словам осведомленных людей, эта симулянтка до такой степени вжилась в роль, что буквально одержима ею, вследствие чего на протяжении нескольких последних лет употребляет в пищу только свое безудержное воображение. Есть свидетельства, что эта женщина отвергает все, что хоть как-то может сойти за питательные вещества. Более того, дважды в день она появляется во дворе своего дома, присаживается к столу и на глазах у соседей с аппетитом похлебывает здоровенной ложкой свой суп из камней, начисто лишенный всякого вкуса. Если только допустить, что в рассказах подобного рода присутствует хотя бы малая доля истины, то придется признать, что эта женщина обрела благословение свыше и сыта лишь Духом Святым, предоставляющим ей прекрасную возможность пропагандировать несказанную питательную ценность камней, прошедших кипячение.

Пришлось мне услышать и о презанятных субъектах, среди которых моим вниманием более всего завладел увиденный мною лично бесфамильный человечек, которого повсеместно прозывали доном Тересфоро и который уже шестнадцать лет кряду является хозяином одного магазинчика, в котором кроме покрытых пылью прилавков и пустых полок совсем ничего нет. Получается, что вышеозначенный дон Тересфоро добрую половину своей жизни заправляет магазином, где ровным счетом ничегошеньки не продается.

Я специально навестил сегодня дона Тересфоро и застал его восседающим на ветхом кожаном табурете, помещавшемся в дверном проеме и прислоненном прямо к косяку. С головой, клонящейся к груди, он через силу, еле-еле шевелил своей шляпой, отгоняя наседающих на него мух, вне всякого сомнения пытавшихся нарушить немощное и дремотное течение его времени и, несмотря на это, представлявших собою его единственную клиентуру.

Заведение дона Тересфоро располагается в прекрасном месте — оно стоит прямо на углу главной и наиболее людной площади города. За подобное помещение любой пронырливый иностранец не задумываясь выложил бы любые деньги. Ручаюсь, что дону Тересфоро неоднократно делали заманчивые предложения относительно принадлежащего ему заведения. Ни одно из этих предложений он даже вниманием не удостоил. Так и получилось, что дон Тересфоро неизменно пребывал на своем месте, на своем непоколебимом кожаном табурете, и заправлял делами в несуществующей лавке, покуда вокруг него стремительно разрастался и процветал город и один за другим возникали все новые и новые магазины.

Занятно, что у этого человека во всем городе не сыскать никого из родственников. Никто не в состоянии даже вспомнить хоть кого-нибудь из членов его семьи. Имеется целый ряд версий касательно появления дона Тересфоро и его происхождения. Наиболее достоверная из них — хотя, увы, и наименее занимательная — заключается в следующем: дон Тересфоро (впрочем, поручиться за подлинность этого имени тоже никак нельзя) прибыл в город около сорока лет тому назад, будучи еще подростком, и установил свой лоток прямо на углу центральной площади. С этого самого лотка он торговал разными безделушками. Пару лет спустя он уже сумел обзавестись помещением (выхлопотав для этого все до одной законные бумаги и разрешения), в котором и устроил свой магазинчик. В конечном счете заведение заключалось в виде пустого прилавка наряду с двумя столь же пустыми шкафами, поскольку последнюю из своих безделушек дон Тересфоро продал еще шестнадцать лет тому назад, причем дешевле, чем по закупочной цене.

Ну а все прочее ни для кого в городе не является загадкой. Дон Тересфоро неизменно отворяет двери своего магазинчика в семь часов утра, чтобы затворить их в полдень. Однако в два часа дня он вновь их отворяет и держит их таковыми вплоть до шести часов вечера. В воскресные и праздничные дни его заведение не работает. Чем же именно занимается дон Тересфоро во все остальное время — никому не ведомо, как, впрочем, и то, где он изыскивает средства к существованию. Собственно, именно последняя загадка и заставляет весь городок терзать себя вопросом: «Ну и на что же он живет?!» Ответ на этот вопрос не в меньшей степени загадочен и даже заставляет бежать мурашки по коже: «На доходы от своей лавки».

Полагаю, что для сотрудников авиалинии все это давно в порядке вещей, но у меня подобная ситуация вызвала неподдельный интерес. В самолете вместе с нами путешествует ребенок. Безусловно, стюардесса бдительно его опекает, да и соседи по самолету тут как тут. На шее у ребенка висит здоровенная картонная табличка, на которой фигурирует пункт назначения — Медельин. И все-таки невзирая на то, что для ребенка приобретен полноценный билет, невзирая на то, что он летит, находясь с нами в одном салоне, я никак не могу отогнать от себя мысль, что на самом деле он путешествует в качестве багажа. Весьма ценного, хрупкого и смертного, но, тем не менее, — лишь багажа, едва ли чем отличающегося от, скажем, ящика с посудой. Ну а то, что его усадили среди других пассажиров, означает лишь то, что в контракте на перевозку содержится пункт, согласно которому авиакомпания возлагает на себя все бремя забот об этом грузе, как то: поить его кока-колой, одарять улыбками смешливой стюардессы, не отходящей от него ни на шаг и постоянно поправляющей висящую на его шее табличку, как будто бы это галстук-бабочка необычайных размеров.