Марианна Кожевникова - Простые вещи

— Хорошенькие фантазии! — возмутился Саня. — Я называю это по-другому. И потом… кольцо мне дорого, оно связано с одним семейным преданием.

— Не занудствуй. Какие еще предания? «Преданья страны глубокой»? Да Бог с ними! А живая жизнь до того увлекательная штука! Верка — она ж озорная. Может, хотела, чтобы ты ее помнил. Знаешь, по тому анекдоту? Приходит к скупому друг и говорит: я уезжаю далеко и надолго, подари мне на память кольцо, посмотрю на него и сразу тебя вспомню. Не подарю, — отвечает скупой, — посмотришь на свою руку и сразу меня вспомнишь: есть у меня друг, не подарил он мне кольца.

— Мило, — сухо улыбнулся Александр Павлович. — Но мне такая памятка ни к чему!

— Да какая тебе разница, что помнить? — широко улыбнулся Сева. — Старину-матушку или чертовку Верку?

«Интересный поворот мысли, — отметил про себя не без удивления Саня. — Ведь и в самом деле, кольцо напоминает о печальном событии. Может, ему суждено кочевать с недобрыми людьми? Или в нем особый соблазн заложен? В общем, стоит обмозговать ситуацию». А вслух сказал:

— Ты поступай как знаешь, но я на твоем месте ключа бы Вере не оставлял. Приедешь, а в мастерской пусто.

— Здорово было бы! Представляешь? Спрос на мои работы бешеный, и Веруня вмиг их распродала. — Сева даже засмеялся от удовольствия, представив себе такую картину. — Но вряд ли! Однако ты все же воспользуйся возможностью, посмотри, пока все на месте.

Сане было не до искусства, его раздражали Севины дурацкие шутки и нежелание принимать всерьез произошедшее. Произошла-то кража! Да, кража! И на это не надо закрывать глаза! Поступок постыдный, обидный, оскорбительный! И приехал он сюда, между прочим, из-за Севы, желая ему добра.

— Санчо! А ты никогда не задумывался, что женщины — прекрасны, непредсказуемы, и любим мы их именно за это? — Сева вальяжно развалился на диване и выпил очередную рюмку коньяку. — Мне, вот те крест, по душе Верунина лихость. Веруня, по-моему, далеко пойдет.

— Это точно, — желчно подтвердил Александр Павлович. Он коньяка не пил, из-за того, что был за рулем, и ему не слишком понравилось, что Сева отвел ему роль Санчо Пансы, намекая тем самым, что сам он благородный Дон Кихот. Тоже мне Дон Кихот, защитник обиженных! И Дульсинея Тобосская хороша! — Я тебе сказал, ты можешь поступать как знаешь, я тебя предупредил. Хотя не уверен, что она вообще тут появится после своего подвига.

— Да что ты все в набат с высокой колокольни? У нас, у русских, широта в характере, еще Достоевский собирался нас сузить. Мы все по натуре мошенники и артисты.

— Спасибо на добром слове! Ну, утешил! Ну, одолжил!

— Ты все рвешься к правде, вот я тебе правду и сказал. А ты мне лучше другое скажи: вот встретишь ты Веруню, и что? — Сева поудобнее устроился на диване, закинул ногу на ногу и с любопытством посмотрел на приятеля. — Что ты ей скажешь?

— Понятия не имею, но кольцо она мне вернет, — твердо заявил Александр Павлович.

— Если не продаст к тому времени. Жить на что-то надо. К тому же старики в провинции. Похлопает она глазками, и ты же окажешься в дурацком положении. — Сева сочувственно взглянул на расстроенного друга. — Мой тебе совет — плюнь и разотри по-христиански.

— И ты так спокойно можешь об этом говорить? — снова возмутился Александр Павлович, он даже усидеть на месте не мог, вскочил и заходил по мастерской. — По-твоему, можно брать и продавать чужое?

— Да ты оглянись кругом — все так живут, — миролюбиво возразил Сева. — Кроме нас с тобой разве что…

Саня мерил шагами мастерскую, и глаза его невольно скользили по стенам. Не зря Сева приглашал его взглянуть на картины — вокруг клубились то сияющие, то грозные облака. Александр Павлович и сам любил витать среди них и мог оценить небеса Севы. Что-то сдвинулось в его душе, возмущение поутихло. Он замолчал и сел. Но с Севой был все равно не согласен: если не пресекаешь безобразие — значит, потворствуешь. На этом он стоял и будет стоять!

Александр Павлович покинул Севину мастерскую с твердым намерением непременно отыскать в ближайшие дни Веру. Нужно поспешить — кто знает, сколько у него до отъезда времени? Завтра он повезет на дачу родителей, но сегодня успеет еще позвонить Ляле и выяснить, может, Вера появлялась у нее, делилась планами, оставила телефон.

Было еще совсем не поздно, когда он добрался до бывшей родительской, а теперь как бы его квартиры. Несмотря на недавние пиратские набеги, квартира выстояла и даже сохранила прежний уют. Саня, попадая сюда, всегда с благодарностью думал о стариках, — войдет на кухню, словно к ним в гости: стол накрыт скатеркой, чайник, сахарница и его любимая чашка на полке. И спать он ложился, привычно укладываясь на мягкую кушетку. Вот лежа на этой кушетке, он и набрал номер Ляли. Разговор начал очень эффектно, сообщил не без небрежности:

— Привет! Я с Севой на днях еду в Париж.

— А я с Мишей… — последовала пауза, — в Лондон. Ты, как всегда, звонишь очень вовремя, Санечка! — с привычной басовитой напористостью проговорила Ляля. — У меня куча проблем в связи с поездкой, и только ты их можешь решить.

— Но я же уезжаю!

— Именно своим отъездом! — радостно отозвалась Ляля. — Мы найдем кого-нибудь и отправим Иринку в Посад на то время, пока нас всех не будет. Хорошо и тебе, и нам. Согласен?

Саня не понял, что тут для него хорошего, но согласился, что придумано удачно и, конечно, очень всех выручит. У него мелькнула и еще одна выручательная идея.

— А может, Ирину к моим старикам пристроить? Завтра я их на дачу везу, заодно могу спросить, возьмут ли. Место у них обжитое, насиженное. Завтра посмотрю дачку и тебе доложу.

— Спасибо, Санечка! Мысль божественная. Ирке так бабушки с дедом недостает! А уж Павлу Антоновичу с Натальей Петровной я бы Иру, закрыв глаза, доверила.

— На всякий случай ты и свой вариант проработай, — попросил Саня. — Мои очень без внуков скучают, а потому загрузили себя до ушей, — у них и работа может быть, и что угодно. В общем, завтра прорабатываем операцию «Ирка», вечером сверим результаты и примем решение. Так?

— Так. Я тебе очень благодарна. Только вот что я еще хотела тебе сказать, Санечка… — В низком голосе Ляле зазвучали необычайно теплые нотки. — Прости, что вмешиваюсь, но я знаю, ты поссорился с Верой…

— Она была у тебя? — с живостью осведомился Саня, и сердце у него заколотилось.

— Была и что-то для тебя оставила, — сказала Ляля. — Ты заберешь у нас фамильную драгоценность и оставишь ключ от фамильного замка.

Господи! Что еще за шуточки?!

— Где она сейчас? — спросил он охрипшим голосом. — У тебя есть ее адрес? Телефон?

— Нет, она ничего не оставила. Только кое-что для тебя.

— Спасибо. Завтра вечером ты дома?