Марианна Кожевникова - Простые вещи
- Название:Простые вещи
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ACT: ACT МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ
- Год:2007
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-038162-3, 978-5-17-046319-0, 978-5-9713-5801-5, 978-5-9713-5802-2, 978-5-9762-0535-2, 978-5-9762-4524-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Марианна Кожевникова - Простые вещи краткое содержание
Ну, или почти все, пока…
Пока у него в доме не поселилась Вера, нарушив его размеренную жизнь своей энергией и жизнелюбием.
Кто она?
Авантюристка?
Воровка?
Глупышка-вертихвостка?
Вопросов больше, чем ответов.
А может, и не надо все усложнять?
Ведь Вера принесла в жизнь Александра веселье и смех, забавную кутерьму и подлинные чувства…
Постепенно в его сердце рождается…
Доверие? Нежность?
Или неожиданная, незваная любовь?..
Простые вещи - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
И затевался разговор — горячий, задушевный, так умеют говорить только русские, чтобы утром обо всем позабыть.
К разговору бывших и нынешних русских с любопытством прислушивался старичок француз — он вставлял ломаные русские фразы, но было видно, что суть разговора улавливает с трудом. Видя его заинтересованность, Александр Павлович стал кое-что переводить ему. Француз представился:
— Месье Батист Прюно. — И добавил: — Я очень люблю русских. Они — душевные люди. Никто не умеет дружить так, как русские.
Александр Павлович почувствовал себя польщенным. Француз достал визитную карточку и протянул ему. На карточке значилось: Бережков Иван Петрович, Ницца, рю Мереж, 14. И от руки приписка — пиши по адресу: Тамбов, улица Писаренко, 19.
Александр Павлович с удивлением взглянул на Батиста Прюно — ведь так, кажется, зовут его нового знакомого, он не ошибся?
— Это мой друг, — объяснил француз. — Очень близкий и дорогой друг. Он уехал на родину после войны, и с тех пор у меня нет от него известий. Я писал. Много раз писал в Россию, но ни разу не получил ответа. Не могли бы вы взять на себя труд и написать ему? Может быть, он откликнется?
— Попробую, — согласился Александр Павлович. Он видел, как взволнован старичок, и ему захотелось в самом деле разыскать неведомого Бережкова.
По всему было видно, что Прюно одинок и живет воспоминаниями. Сейчас он пришел погреться у чужого огня, вспомнить прошлое.
— Мы жили до войны в Ницце, там тогда было много художников, — мечтательно произнес он. — Не только Матисс, Шагал, были и другие. Жан знал всех. Оказывал мелкие услуги. Художники — особенный народ. Им иной раз надобятся самые необычные вещи — кому-то кусок церковной парчи, кому-то летучая мышь. Жан доставал такие вещи, он понимал их, он и сам в душе художник.
Услышав про Матисса, Шагала, Александр Павлович уставился на собеседника. Матисс? Шагал? Конечно же, оба умерли так недавно. Это в наших глазах они — монументы, а на деле — современники, и живы те, кто прекрасно их помнит.
— А вы сами с кем были знакомы — с Матиссом или с Шагалом? — заинтересовался Иргунов.
— С Бережковым, — засмеялся Прюно. — А про тех он мне только рассказывал. Иногда очень любопытное, но я уже все позабыл.
— Жаль, — посетовал Александр Павлович. — А я бы с удовольствием послушал.
— Так послушайте про Бережкова! — воскликнул Прюно. — Удивительный человек! Мы с ним дружили до войны, война все перепутала. А вскоре после войны он уехал. Многие русские тогда возвращались на родину.
Вспомнив про войну, Прюно посуровел. Александр Павлович сообразил, что для стариков французов война по-прежнему тема болезненная, но ему не хотелось серьезных, болезненных тем, хотелось праздного легкомыслия, и он налил им обоим еще по бокалу вина и стал расспрашивать, но не про Бережкова, а про Париж. Эта красавица занимала его больше всего на свете. К ним подошла Алла, он познакомил ее с Прюно, и тот вспомнил несколько русских фраз, доставшихся ему от Ивана. Прюно и Алла очень быстро нашли общий язык, он уже смешил ее и говорил что-то приятное. Александр Павлович не мог не заметить, что русские женщины в обществе французов оживали. Что тому причиной? Наша любовь к французам или любовь французов к женщинам? Он не нашел ответа на этот вопрос, потому что Сева поманил его к себе, и он простился, оставив новых знакомых за галантной шутливой беседой.
Сева был уже навеселе, улыбчив и благодушен. Он мотнул подбородком в сторону окна, явно приглашая взглянуть и Саню. Саня послушно взглянул и увидел Вадика. Вадик, похоже, вдохновенно произносил монолог. Прислушавшись, Саня различил даже отдельные фразы. «Европа должна познакомиться с русским искусством! Я понял, что мой долг показать наше искусство во всех европейских столицах! Со следующей выставкой мы поедем в вечный город Рим!»
— Ишь, каким соловьем заливается мой ученичок! — широко ухмыльнулся Сева. — Не все у нас просто. Если хочешь знать, целая интрига.
Севе хотелось рассказать про интригу, и Саня не мог отказать приятелю, он приготовился его выслушать.
— Девицу-красавицу рассмотрел? — продолжал тот.
Саня перевел глаза с Вадика на девицу и замер: в нише окна на фоне парижских балкончиков стояла скромнейшая, аккуратнейшая Катенька Мелещенко и благовоспитанно слушала Вадика, самозабвенно повествующего о перспективах выставочного дела, которому он, кажется, собрался посвятить всю свою жизнь. Александр Павлович замер, подобрался и стал слушать с повышенным интересом.
— Хороша? — ухмыльнулся Сева. — То-то, брат! И мы с тобой, скинь нам годков по пятнадцать, понеслись бы ради такой завоевывать Париж.
В Севиных словах прозвучала такая горькая правда, что Саня поспешил запить ее глотком вина.
— А что? Надо было завоевывать? — осведомился он.
— Еще как надо! — отозвался Сева. — Познакомил их я.
Саня тут же вспомнил, что и его ввел в мир киношников Сева. Кто, как не Всеволод Андреевич, представил его главному кинобоссу Иващенко, от которого он, Александр Павлович Иргунов, получил в конце концов работу. Но не просто работу, а соавторство с молодым начинающим киносценаристом Екатериной Мелещенко, на которую он и проработал всю весну. Мелещенки и Иващенки были в каком-то тридесятом родстве или большой дружбе, потому и стала Катенька главной, а он, опытный литератор, остался у нее в подмастерьях. Однако Париж был подарком киношников, так что обижаться не приходилось. Да он и не обижался, он ожил сердцем благодаря Катеньке…
— На мой взгляд, пара подходящая, — продолжал говорить Сева. — Хорошая пара. Я ведь человек практический. Катерине хорошо бы в Москве осесть, она в Москве только учится. Вадик — коренной москвич, талантливый парень. Она тоже не бездарь, к тому же со связями: папа у нее в Париже работает. Одним словом, Кате Москва не повредит в качестве места жительства, Вадику-художнику поездки в Париж пойдут на пользу. Так я рассудил и молодежь познакомил. Поначалу дело пошло на лад. Во всяком случае, Вадик в экстазе. Но красавица в Париж укатила, а когда приехала, что-то переменилось. Вадим напрягся. Он же парень самолюбивый. Но держать себя в узде умеет. Виду не показал.
«Может, и я тут не без греха, — подумал Александр Павлович, — очень уж энергично взял Катеньку в оборот — работа, экскурсии, уроки». Но теперь он и Катеньку увидел по-другому — ее неуступчивость, оказывается, таила под собой житейскую подоплеку. Когда он предлагал ей изменить характер героя, наделить его горячим сердцем и буйной фантазией, Екатерина Прекрасная видела перед собой конкретный живой прототип и просила помощи у более опытного соавтора: подскажи, как поведет себя именно такой человек? Ведь не все в жизни переменишь. Она обдумывала определенную житейскую ситуацию, пыталась предугадать, к чему она поведет. В упорстве Катеньки не было самолюбивого упрямства, она стремилась как можно добросовестнее разобраться со своим героем.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: