Марина Луценко - Ловушка для банкира

Пес радостно взвизгнул. Став на задние лапы, передние он положил на грудь хозяину. Охотник качнулся.

— Экий ты, братец, здоровенный! Чуть с ног меня не сшиб, — рассмеялся он, потрепав собаку по голове. — Идем-ка домой — поди заждались нас.

Виляя хвостом, пес послушно затрусил рядом с человеком…

Виктория проснулась в полдесятого утра. «Отлично, — подумала она, вставая с кровати. — Перед завтраком вполне успею занести флакон в архивный кабинет». Девушка умылась-оделась и, сунув пузырек в джинсы, торопливо направилась к выходу.

Тук-тук.

Распахнув дверь, Вика обнаружила за ней Эммануила Венедиктовича. Как и предыдущие дни, старик был в клетчатом костюме и лакированных штиблетах. Он бесцеремонно ввалился в комнату и уселся в кресло у журнального столика.

— Доброе утро, дорогой профессор. Решил заглянуть к вам перед завтраком, поболтать о том о сем. Вчера вы упомянули, что начали читать графский дневник — я сейчас внесу ясность по нескольким вопросам.

И коротышка для пущей важности стукнул по полу своей прогулочной тростью.

— Может, отложим это на потом? — предложила Виктория. — Мне надо срочно идти в архив.

Она понимала, что, если будет слушать пустую болтовню Быстрицкого, то не успеет до завтрака отнести флакон. Тогда его снова придется прятать.

— Мой рассказ займет совсем немного времени, — заверил ее старичок. — Однако, если вы спешите, можем спуститься в архив вместе и поговорить по дороге.

Такая перспектива Вику совершенно не устраивала. Она покорно опустилась на подоконник.

— Хорошо, Эммануил Венедиктович — слушаю вас. Только быстрее, пожалуйста.

Коротышка подобострастно улыбнулся.

— Конечно-конечно, я сразу перейду к главному. Как вы наверняка помните, дорогой профессор, дневник начинается с того, что в поместье приезжает дядя графа, некий Григорий Иванович. Так вот — это не кто иной, как Лангсдорф.

Девушка недоуменно пожала плечами.

— Впервые о таком слышу.

— Лангсдорф — великий мореплаватель! — воскликнул Быстрицкий. — Он исследовал Америку и Камчатку, был участником кругосветного путешествия под предводительством Крузенштерна. Но более всего прославился тем, что сам возглавил экспедицию в Бразилию! Григорий Иванович — известнейший покоритель этих земель. Его имя символизирует начало российско-бразильских отношений. Кстати, на самом деле этого путешественника звали Георг Генрих фон Лангсдорф. Будучи по происхождению немцем, он долгие годы служил Российской Империи и обзавелся более понятным для русских именем.

Виктория с нескрываемым удивлением смотрела на старика. Он далеко не такой простак, как кажется.

— Эммануил Венедиктович, откуда вы все это знаете?!

— В Интернете у Марь Петровны нашел. А вы что думали — я в кафе только коньяк хлещу?

Девушка виновато потупилась.

— Так вот, — с энтузиазмом продолжал Быстрицкий. — Свои бразильские странствия Лангсдорф подробно описал в корабельных записях. Особое внимание он уделял изучению индейских племен: бороро, мундуруку, апиака, гуайкару… Слуга Харитон, которого Григорий Иванович привез с собой в поместье, вероятнее всего, принадлежал к племени ботокуда. Именно у его представителей имелась дощечка в нижней губе. Эти туземцы, как я выяснил, были каннибалами. Дикари южноамериканского континента не брезговали поеданием себе подобных, особенно во время междоусобных войн — у туземцев считалось за честь отведать сердце или мозг врага. Правда, о самом Харитоне в дневнике ничего подобного не сказано. Однако кто знает…

Эммануил Венедиктович хотел добавить что-то еще, но тут его взгляд замер, став пораженно-восторженным.

— Дорогой профессор — у вас получилось! Флакон все-таки открылся!

Заподозрив неладное, Виктория покосилась на свои джинсы. Оттуда нагло торчал матовый пузырек без крышки! Девушка запустила руку в карман и обнаружила колпачок на самом дне.

Старик живо подскочил к ней.

— Каким образом вы откупорили флакон? Нашли потайную кнопку? Расшифровали надпись? Что, что вы сделали?!

Вика смутилась: «Чертов флакон! Надо же было ему высунуться в такой неподходящий момент. Да еще и колпачок открутился».

— Ничего особенного я не делала, — честно призналась девушка. — Пузырек запросто открылся, как только я повернула крышку.

— Но позвольте, — оторопел Быстрицкий. — Это пытались сделать десятки раз — и все без толку. А вы так легко справились. Странно… очень странно…

Викторию, впрочем, сейчас волновало совсем другое.

— Эммануил Венедиктович, — обратилась она к коротышке в клетчатом костюме, — вообще-то этот флакон я взяла без спроса, игнорируя запрет Семена Семеновича. Хочу попросить вас молчать о том, что видели пузырек у меня в комнате.

— Женское любопытство побеждает любые запреты? — улыбнулся Быстрицкий. — Хорошо, промолчу. Только и вы уж, пожалуйста, никому не рассказывайте, что я умничал о Лангсдорфе и индейцах. Пусть все и дальше считают меня дурачком. Так удобнее, сами понимаете.

Старик потянулся к флакону.

— Можно глянуть?

— Конечно. Только он пустой.

Про каплю, упавшую ей вчера на переносицу, Вика предпочла умолчать. Мало ли что ночью привидится…

Тем временем Быстрицкий сверлил взглядом нутро пузырька. Девушка усмехнулась.

— Нет там ничего, Эммануил Венедиктович — можете не выискивать. Жидкость, которая хранилась во флаконе, давно испарилась. Только запах остался. Понюхайте горлышко — сразу почувствуете.

Коротышка шумно втянул носом воздух.

— Ну что, уловили аромат? Терпкий, чуть горьковатый.

Быстрицкий пожал плечами.

— Ничего не чувствую.

— Может, за ночь выветрился? — предположила Виктория.

Взяв пузырек, она поднесла его к лицу. В ноздри тут же ударил знакомый аромат.

— Флакон пахнет, — убеждено сказала Вика старичку. — Понюхайте еще раз — запах просто невозможно не заметить.

Быстрицкий опять принюхался и отрицательно качнул головой.

— Даже не знаю, что сказать, Эммануил Венедиктович. Может, у вас с обонянием проблемы? — растерялась Виктория. — Ладно, уже завтракать пора. Вы сейчас идите в столовую, а я быстро спущусь в подвал и верну пузырек на место.

Вместе они поспешили на первый этаж.

Избавившись, наконец, от запретного флакона, девушка почувствовала колоссальное облегчение. С чистой совестью она позавтракала в компании банкира и Быстрицкого, а затем снова отправилась в архив. Предстоял долгий рабочий день.

Час пролетал за часом, на столе одни документы сменялись другими…

«Все, не могу больше, — с тяжелым вздохом Виктория отложила недочитанные бумаги. Сортировка архива, нудная и скрупулезная, порядком вымотала ее. Нужно было отвлечься, хоть ненадолго. Девушка притянула к себе графский дневник. Открыв его там, где закончила читать, Вика погрузилась в далекое прошлое.