Марина Луценко - Ловушка для банкира

Старик радостно потер ладошки. Ему явно льстило, что он более осведомлен в вопросе, чем сама «дорогой профессор».

— Это здание построено в девятнадцатом веке, — начал Быстрицкий тоном музейного экскурсовода. — До революции тут располагалось родовое поместье графов Смолиных, одного из самых влиятельных семейств Российской империи. А здание сельсовета — не что иное, как бывший графский особняк.

Коротышка подался вперед и доверительно шепнул:

— В подвале и документы соответствующие нашлись.

Девушка навострила уши. «Банкир за городом дом прикупил — в его подвале архив и обнаружился», — вспомнила она слова Толика. Выходит, старичок толкует сейчас о тех бумагах, с которыми Вике предстоит работать.

— А как нашли документы? — поинтересовалась она у собеседника.

— Вы что же, дорогой профессор — и этого не знаете?!!

Виктория склонила голову набок, всем своим видом давая понять, что с интересом выслушает рассказ Быстрицкого. Тот мигом приступил к объяснениям.

— Когда Семен Семенович купил этот так называемый сельсовет, тут полная разруха царила. За работу принялись сразу несколько строительных бригад, — старичок с пышной шевелюрой засиял от гордости, будто это была его личная заслуга. — Ремонт здания, как и полагается, начали с подвала. Строители его вычистили и наткнулись на железный сундук, который…

Коротышка сделал театральную паузу и часто-часто застучал по полу прогулочной тростью, изображая барабанную дробь.

— Ну?! — нетерпеливо воскликнула Вика.

— …который оказался доверху набит старинными документами! Из них-то Семен Семенович и узнал о графах Смолиных. Об их поместье, образе жизни, о смерти хозяйского сына и о многом-многом другом. И загорелся идеей: восстановить на первом этаже обстановку девятнадцатого века — такую же, какая была при хозяевах-дворянах.

Старичок заговорщицки подмигнул Виктории.

— Я, кстати, тоже заглядывал в те бумаги, и неплохо в них ориентируюсь. С удовольствием помогу вам, дорогой профессор, разбирать старинные тексты.

Не найдя в глазах девушки поддержки, Быстрицкий торопливо вернулся к первоначальной теме разговора.

— Чтобы лучше знать историю особняка, Семен Семенович намерен заархивировать все документы. Я, дорогой профессор, был уверен, что он ввел вас в курс дела.

Вика досадливо нахмурилась.

— Мы с Тормакиным пока не общались. Впервые увидимся сегодня за ужином.

При упоминании ужина коротышка оживился.

— Как будете за столом, милочка, обязательно попробуйте ванильный пудинг. Я вам передать не могу, что это за прелесть такая! Сей божественный пудинг готовит кухарка — Ольга Михайловна. Изумительная повариха, доложу я вам. Она уж лет двадцать у Семена Семеновича служит, и он ею очень доволен, — Быстрицкий блаженно прищурился. — А как не быть довольным такой поварихой, скажите на милость? Что не завтрак — то шедевр, что не обед — то произведение искусства, что не ужин — то сплошной праздник души и тела! Но все-таки коронное блюдо у нее, вне сомнения, ванильный пудинг!

Старичок облизнулся, будто пудинг находился перед ним.

— Обожаю хорошо покушать, — признался он девушке. — Ольга Михайловна говорит, что я лучший восхвалитель ее стряпни!

В это легко верилось. Уж что-что, а язык у пройдохи в лакированных штиблетах был подвешен великолепно.

— До ужина могу посидеть с вами в комнате, — заявил Вике коротышка, вольготно разваливаясь в кресле. — Заодно о ванильном пудинге побеседуем.

Девушка смешалась. С одной стороны ей, конечно, было удобнее выйти к столу не одной, а в компании. Но с другой стороны — впервые появиться перед банкиром в такой компании Виктория категорически не хотела.

— Видите ли, Эммануил…

— Венедиктович, — подсказал коротышка.

— Да, Эммануил Венедиктович, — кивнула Вика. — Видите ли, я только что проснулась и хотела бы привести себя в порядок. Давайте продолжим наш интереснейший разговор о пудинге непосредственно за ужином.

Старичок торопливо поднялся с кресла.

— Конечно-конечно, дорогой профессор. Я ухожу.

Захлопнув за Быстрицким дверь, девушка устало вздохнула.

— Ну и пустобрех.

— Вы что-то сказали? — раздалось из-за двери.

Вика мигом отскочила вглубь комнаты.

— Нет, Эммануил Венедиктович — вам показалось!

— А, ну ладно… Тогда до встречи в столовой.

— Да-да, до встречи.

Направляясь в ванную, девушка подумала, что впредь нужно обязательно учитывать плохую звукоизоляцию своих апартаментов.

Она спустилась на первый этаж ровно в девять. После душа и смены одежды Виктория чувствовал себя по-настоящему счастливым человеком. У лестницы ее уже поджидал дворецкий Милош.

— Добрый вечер, профессор Дружкина, — слегка поклонившись, поприветствовал он девушку. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Дворецкий держался с такой чопорностью, что Вика в самом деле ощутила себя в девятнадцатом веке. Нелепый наряд Милоша стал теперь вполне объясним: вероятно, хозяин дома требовал, чтобы слуга одевался согласно эпохе. Что ж, это даже забавно!

Миновав уже знакомый ей роскошный холл, девушка вслед за дворецким шагнула в столовую. Вернее — попыталась шагнуть… Дорогу преградил все тот же Милош, внезапно замерший на пороге. Вика с разгона влетела ему в спину.

— Что случилось? — забеспокоилась она.

Ответа не последовало. Дворецкий, как вкопанный, стоял в дверном проеме, не выказывая желания идти дальше. Сдвинуть двухметрового великана было нереально. Привстав на цыпочки, Виктория принялась из-за его плеча разглядывать столовую. Обзор открывался не ахти какой, но кое-что интересное заметить все-таки удалось. По роскоши столовая ничуть не уступала холлу. Огромный зал был уставлен невероятным количеством антиквариата: золоченные ампирные стулья тут соседствовали с резными этажерками эпохи рококо, а тяжелый буфет а-ля рюс — с барочными софами на гнутых ножках. Это старинное великолепие освещала многоярусная люстра с десятками электрических свечей. «А почему не восковых? — съехидничала про себя Вика. Похоже, господин Тормакин в отдельных случаях функциональность ставил выше исторической правдоподобности. Недалеко от двери девушка заметила край стола. Она прислушалась. В комнате ужинало несколько человек. Из-за загораживающего проход дворецкого Виктория не могла их видеть. Однако она отчетливо разобрала голоса, ведущие неторопливую застольную беседу. Когда повисла небольшая пауза, Милош, наконец, ожил.

— Профессор Дружкина Виктория Олеговна, — торжественно представил он девушку. — Председатель комитета по управлению архивами Москвы и московской области.

Вика мысленно отвесила брату увесистый подзатыльник: «Надо же такое выдумать! Спасибо, хоть не назначил меня директором Государственного архива Российской Федерации». Пока Виктория поминала родственничка незлым тихим словом, дворецкий отошел в сторону, и на девушку с любопытством уставились три пары глаз. Одного сидящего за столом — Быстрицкого — она уже знала. Еще тут находились пожилой бородатый священник с большим крестом на груди и мужчина лет сорока в строгом деловом костюме. Глянув на «делового», Виктория невольно вздрогнула. Его лицо, обезображенное судорогой, напоминало скособоченную маску. Мужчина усмехнулся. Он уже привык к подобной реакции у тех, кто видел его впервые. Осмотрев гостью с ног до головы, «деловой» кивнул, приглашая ее присоединиться к ужину.