Виктор Пасков - Детские истории взрослого человека

— И с каких пор ты живешь без паспорта?

— Забил. Мне не нужно пашпорт. Я сидел дома, нигде не ходил. Зачем пашпорт?

— А пенсия? Как же ты получаешь пенсию?

— Есть документ, — старик выдвинул ящик верстака, достал мятую бумажку, протянул отцу.

— «Настоящим удостоверяется, — прочитал отец, — что предъявитель сего Георг Йосиф Хениг, столяр, родом из Чехии и проживающий в городе София. Удостоверение выдано для предъявления народным властям». Подпись: Петр Кремыклийский, временно исполняющий должность комиссара района ИСУЛ. Да здравствует Отечественный фронт! София, октябрь 1944 г.»

— И по этому тебе дают пенсию? — Отец недоверчиво смотрел на мятую бумажку.

— Дают. Начальник мене знает с тех пор, как я живет тут.

— Ну как же без паспорта, дедушка Георгий? Разве так можно?

— Почему, Марин? Зачем мне пашпорт? Я нигде не ходил. Купил немного хлеба, собирал окурков, и все. Сидел дома, ждал, когда умереть… — И старик заплакал.

— Подожди, — заговорил отец мягче. — Что-нибудь придумаем. Успокойся! Получишь новый паспорт. Неужели у тебя нет никаких документов?

— Зачем документ? — сказал старик, размазывая рукавом слезы по лицу.

— Кто тебя лично знает кроме нас? Кто подтвердит, что ты — это ты?

— Никто… ти, злати дете, твоя жена. Никто не знает Георга Хенига, помилуй, Боже, брата Антона, отец Иосиф, жена Боженка… — Дедушка Георгий призывал свои тени.

— Не может быть, чтобы никто тебя не знал! Постой… А твои ученики?

— Мастер Франта приходил, хотел покупать инструмент. Бил сердит, уходил.

— Когда?

— Не помню.

— А другой?

— Ванда? Добри мастер. Злати рука, железно сердце.

— Где он работает?

— Забил.

— Найдем их, — заявил отец. — Успокойся только! Если три человека подтвердят твою личность, тебе выдадут новый паспорт. Успокойся!

Отец прибил сбоку от двери толстый гвоздь и загнул его, как защелку.

— Без меня никого не впускай! Слышишь, дедушка Георгий?

— Не пустил. Ложился в кровать молиться, чтобы умереть. Пойти к родни: брат, отец, жене…

— Не умирай, — задержался у порога отец. — Без паспорта нельзя, — мрачно добавил он, и мы ушли.

За три дня он разыскал мастеров Франтишека и Ванду. Лучших учеников Георга Хенига. В мастерской первого (он переместился с улицы Леге на улицу Веслец) мы застали несколько человек, заказывавших скрипки и смычки. Стены просторного помещения украшали новые дипломы на глянцевой бумаге, подтверждающие высокое мастерство владельца. Между ними висели формы скрипок, колодки, разной величины смычки, почти как в подвале Георга Хенига, но не совсем. Все здесь говорило, просто кричало об успехе — яркое, блестящее, хвастливое.

Пришлось ждать целый час, пока мастер Франтишек принял нас у себя в кабинете.

Он был все такой же большой, как туча, энергичный, черноволосый мужчина с золотым передним зубом. Как бы в дополнение к этому зубу, на носу его красовались очки в золотой оправе, придававшие ему рассеянный вид. Волосы у него падали на плечи, как у дедушки Георгия, и я бы не удивился, если бы он заговорил с нами на ломаном болгарском языке.

— Что будете заказывать? — деловито спросил он. — Смычок для мальчугана? Скрипку? Сразу предупреждаю, что в ближайшие полгода не смогу выполнить заказ: просто завален работой. Могу вам дать адрес…

— Нет, дело касается Георга Хенига.

— Да? — сказал Франта и снял очки. — Ну так что? Он умер?

— Нет, — сказал отец. — Пока жив. Именно поэтому вы должны ему помочь.

— В каком смысле? Материально?

— Надо удостоверить его личность. Вы должны сказать, что знаете его, чтобы ему выдали новый паспорт. Иначе его выгонят из квартиры.

— Давайте договоримся, дорогой, — вежливо сказал мастер Франта. — Оставьте этот тон — «должен», «не должен». Прежде всего, я никому ничего не должен. Согласны?

— Но ведь вы его ученик?

— Он выгнал своего ученика. Когда я три года назад пришел к нему и предложил продать инструменты, он обругал меня и выгнал. А я-то почитал его как отца! Притом я предложил ему очень приличную сумму. Более чем приличную! Но старик предпочитает жить в хлеву, сиднем сидеть в этом зловонном подвале. Так что я не собираюсь ничего предпринимать. Конечно, в случае его смерти…

Отец не дослушал, схватил меня за руку, и мы ушли, хлопнув дверью.

Наш визит к мастеру Ванде прошел с таким же успехом. Сцена повторилась с небольшими вариациями. Разница состояла в том, что Ванда все время хихикал и похлопывал отца по плечу, к его великому неудовольствию.

Мастер Ванда был маленький человечек, юркий, как хорек, и хитрый, как лисица. Его мастерская тоже была увешана дипломами. Фирма его несомненно процветала.

— Кто, вы говорите, послал вас ко мне? Франта? Не может быть! Чтобы он оторвал заказчиков от своего сердца, невероятно! Удивляюсь Франте. Только предупреждаю: у меня полно заказов. Не раньше чем через полгода…

— Мы не заказчики.

— А кто же? Бедуины в пустыне? Ха-ха!

— Мы пришли поговорить относительно вашего учителя Георга Хенига, — сказал отец и повторил все, что час назад говорил мастеру Франтишеку.

Мастер Ванда слушал сочувственно — он явно был взволнован. В какой-то момент едва не прослезился, но сдержался, только тяжело вздохнул и объявил, что ничем не в силах помочь.

— У меня нет ни одной свободной минутки! Просто ни секунды! Понимаете? Если я потрачу целый день на хождения в милицию и прочие учреждения, это будет просто катастрофа! Нарушатся все сроки. Кстати, вы не знаете, удалось ли Франте вытянуть из старика инструменты?

Отсюда мы ушли так же, как и из первой мастерской.

Похоже, во всем мире остались только мы… мой отец, моя мать и я — из тех, кто были готовы подтвердить, что злосчастный старик с улицы Волова, этот мешок старых костей и кожи, без имени, возраста, адреса, прописки, и есть тот самый человек, который основал школу скрипичных мастеров в Болгарии, Георг Йосиф Хениг.

Оба ученика отреклись. Не было, казалось, силы, способной заставить их узнать его.

И все-таки такая сила нашлась. Обойдя множество всяческих контор, райсоветов и выяснив, что Георг Хениг действительно не фигурирует ни в каких списках и документах, не значится ни в живых, ни в мертвых, отец заставил обоих его учеников выступить свидетелями. Их вызвали соответствующие учреждения, послав повестки, и после довольно нудной волокиты Георгу Хенигу все-таки выдали новый паспорт.

В паспорте указан был его адрес, и это было единственное доказательство того, что он законно проживает в комнате на улице Волова.

С ним самим тоже было много хлопот. Когда понадобилось фотографироваться для паспорта, мы с трудом выволокли его из подвала. Он весь трясся, охал, что-то жалобно шептал, путая языки, переходя с чешского на болгарский, с болгарского на немецкий. Не понимаю, как нам удалось дотащить его до фотографа.