Тадеуш Конвицкий - Современный сонник

Происходит еще один поворот в судьбе героя — после победы народной власти, многое поняв, возмужав, он подает заявление в партию и не скрывает при этом своего прошлого, пытается порвать с ним окончательно. Здесь Конвицкий наименее подробен, он не стремится к всесторонней мотивировке действий героя. По-видимому, для него не так важна была в общем замысле романа проблема выбора человеком места в происходящей борьбе, поскольку роман посвящен другому: можно ли жить и как жить человеку, выбор сделавшему, но не властному изменить собственную биографию, как разрешить противоречие между настоящим и прошлым, между правильным, единственно возможным выбором и тем, что связывает с минувшим, что отпластовалось в душе и давит, мешает, требует расчета. У героя не возникает противоречий с новой действительностью, на его пути оказываются умные, понимающие, благожелательные люди, не закрывающие ему дороги в новый мир, в новую жизнь. Однако пойти избранным путем герой может, лишь определив для себя свои сложные взаимоотношения с прошлым, как-то ликвидировав диссонанс между своим настоящим и бывшим «я». На «жизнь по-новому» он должен либо получить в результате расчета с прошлым моральную санкцию, либо убедиться в его окончательной гибели, заново переболеть им, освободиться от его гнета. Отсюда моральный конфликт между сознательным, выстраданным решением, стремлением участвовать в нормальной сегодняшней жизни народа и своеобразным ощущением какого-то долга перед минувшими военными годами, потребностью укрепиться в сознании, что сделанный выбор — это не измена самому себе. Герой испытывает непреодолимую потребность взглянуть в глаза людям, с которыми сталкивался прежде в трагических и незабываемых обстоятельствах.

Таким он предстает перед нами в четвертом временном пласте романа, в его «настоящем», когда едет в глухой уголок Польши и поступает рабочим на железную дорогу. Уголок этот — не зеркало сегодняшнего дня страны. Новое еще не коснулось его, только подбирается, вот-вот перепашет, до глубины всколыхнет. А пока это нечто вроде паноптикума старого.

Не без некоторой нужной и оправданной нарочитости Конвицкий сконцентрировал здесь — чтобы ярче обрисовать обреченность прошлого — множество проявлений и примет отсталости, тупого фанатизма, приверженности к старому укладу жизни, равнодушия и эгоизма, неумения понять себя и окружающее, то есть всего того, что тянет страну назад, что должно погибнуть или измениться, с чем по логике избранного им пути герой должен бороться. В местечке неподалеку от лесов, где когда-то герой бывал в войну и где он ищет теперь следы прошлого, автор собрал целую галерею «бывших людей», тех, кто живет только воспоминаниями: и бывшего графа-помещика, и бывшего участника антинародного подполья, и человека, виновного в нарушениях законности, и жертву несправедливости, и женщину, сломленную жизнью большого города. Здесь оказывается и тот, в которого когда-то стрелял герой, но теперь этот бывший учитель уже не передовой человек, а глава местных сектантов. Мирок этот изображен Конвицким с некоторой долей гротеска и, конечно, не является основанием для каких-либо обобщений. Восприятиями героя и рядом других средств подчеркнута полуфантастичность этого мирка, он как бы в одном ряду со «сновидениями» и противопоставлен тому по-настоящему реальному миру, откуда прибыл рассказчик. Не случайно пришелец беспокоит всех своей непонятностью, чужеродностью, раздражает многих своим присутствием и заставляет откровенно требовать: «Уезжайте!» — «Оставьте нас в покое!» Строится электростанция, скоро будут затоплены эти места, и, боясь за свой быт, фанатичная толпа бросается ломать механизмы. Внутреннего мира этих людей автор нам не торопится раскрыть: здесь о прошлом иногда молчат, иногда лгут, иногда проговариваются. Но разговора о своем прошлом герою завязать не удается: с одним из тех, кого он ищет, встреча невозможна, другой от беседы уклоняется. Впечатлений от соприкосновения с «музеем прошлого» для героя оказывается достаточно, чтобы прийти к выводу о необходимости возвращения к нормальной жизни, в «свой» мир. Не в нашей власти, как бы говорит автор, ни зачеркнуть прошлого, ни возвратиться в него, ни примириться с ним. Человеку надо жить в сегодняшнем дне, изобилующем другими сложными проблемами — проблемами, рождаемыми борьбой за переделку всего облика страны, за лучший завтрашний день своего народа. Только жизнь в таком настоящем, деятельность в нем способна быть моральным преодолением прошлого. Жизнь преобразовывает человека, как бы переносит из одного мира в другой — и процесс этот необратим.

Так разрешаются сомнения и переживания героя. Его настоящая подлинная жизнь остается за пределами романа, в перспективе, однако в романе четко обозначена позиция героя при столкновении старого и нового.

Из всех произведений Конвицкого «Современный сонник» получил у читателя и критики наиболее высокую оценку. Отмечались его оригинальность, острота и проницательность ряда суждений и наблюдений. Польская критика писала, что этот роман как бы стал расчетом поколения, которое активно участвовало во второй мировой войне, но судьба которого связана с массой политических, моральных, личных перипетий. Это поколение вышло из войны с грузом конфликтов, проступков и поражений, со сломанной внутренней жизнью, к счастью, новые проблемы втянули его в свой коловорот, частично освободив от прошлого. Частично, ибо полностью освободиться от него невозможно. Поэтому «Сонник» можно еще назвать романом о невозможности освобождения от давления прошлого и о необходимости постоянно противостоять ему. И герой романа Конвицкого, пройдя сквозь полную крутых поворотов жизнь, олицетворяет активную позицию — позицию, согласную с направлением развития судеб своего народа, идущего по пути строительства социализма. Согласие с такой именно судьбой, как собственной, так и целого поколения и шире — всего народа, как раз и составляет основу произведения.

Для дальнейших художественных поисков Конвицкого, как можно судить по его трем последним романам, появившимся после «Современного сонника», продолжает оставаться характерным стремление к максимальной свободе в отображении явлений действительности через воспоминания, сон, игру фантазии в аспекте, избранном автором, важном для него, хотя не всегда облегчающем живой контакт с читателем. По-прежнему продолжают привлекать писателя проблемы осмысления человеком его связей с действительностью. Конвицкий неутомимо ищет следы, накладываемые ею на индивидуальную психику, показывает сложность осознания личностью истинного места в окружающем мире. Такое содержание облекается писателем в форму, подчас несколько трудную для читательского восприятия и многими признаваемую задачей слишком утомительной. Актуальные вопросы современности все сложнее освещаются в его новых книгах, хотя при этом Конвицкий продолжает поражать нас разнообразием писательских средств, умением воспроизводить окружающее метко подмеченными деталями, а иногда и фантастической окраской. Он безупречно владеет лирической интонацией и гротеском, умной ироничностью, композиционным мастерством. Все это наталкивает на мысль, что художник, по всей вероятности, ищет нового, что впереди у него книги большей широты, большей смелости, большей философской и общественной наполненности.