Ян Висе - Святая и грешница

Сначала он ответил ей отказом, отказом еще более решительным, чем в первый раз. Целых три ночи он спал в одиночестве, но потом все же согласился уступить. Он просил ее сказать, что же ей надо.

Он вздохнул с облегчением, когда она сказала, что не будет вмешиваться в его ежедневные предсказания. Но потом — как удар ножом — она пожелала, чтобы он предсказал погоду на целую неделю и дальше, так сказать, сделал долгосрочный прогноз. Он воспротивился. Ни он, да и никто другой не в состоянии делать такие предсказания.

Но по-настоящему он испугался, когда услышал, как жена вещала:

«Бог пошлет на землю потоп. С третьего дня предстоящей недели польют дожди, днем и ночью, и так целых девяносто дней. Тот спасется, кто послушается во всем делателя погоды и последует его совету».

Еще одну ночь пришлось ему провести в одиночестве. Потом он прекратил сопротивление. Мелькнула мысль, а вдруг, как тогда, свершится еще одно чудо.

В полдень на базарной площади он возвестил погоду на всю предстоящую неделю и после.

На этот раз все не на шутку встревожились. Толпились в панике на углу, где стоял делатель погоды, и взывали о помощи.

Но он вспомнил слова жены и повторил их толпе:

«Соберите ваш скарб и идите к горе».

Он указал на горные хребты позади себя.

«Только ради меня Бог помилует тех, кто уйдет к горным вершинам». — Снова он повторил слова, которые сказала ему жена.

Но теперь к этим словам примешивалась еще и властность, которая владела им. Он вспомнил о своем контакте с Богом и вспомнил, что жена его — орудие Божие. Его прямо-таки распирало от собственной значительности и он кричал изо всей мочи:

«Не страшитесь! Я с вами! Я поведу вас туда, где вы будете в безопасности».

Ликующие возгласы прозвучали в ответ. Это было торжество его Власти.

Рано утром второго дня недели собрал он своих слуг и попросил спрятать в надежное место все его богатства. Но жена остановила его.

«Давай не будем думать о нас и о нашем в эти роковые минуты, — сказала она, — мы оставим свое добро здесь».

Когда он вопрошающе взглянул на нее, она торопливо добавила:

«Иди на площадь, исполни свой долг. Веди народ в надежное место. Я соберу все и присоединюсь к вам».

На площади его ожидала обезумевшая толпа. Ей нужен был вождь. И он чувствовал себя вождем, когда давал указания. Народ слепо повиновался каждому мановению его руки. Скоро помощники, которых он сам назначил, объявили, что все готово к походу.

Необычная процессия тронулась в путь. На плечах и на спинах — котомки и узлы с имуществом. Те, у кого были маленькие дети, жаловались, что им пришлось оставить свое имущество. Пожилых людей почти не видно было, большинство осталось в городе, их бросили на произвол судьбы.

«Что же мы наделали», — роптали многие, утешая себя, однако тем, что так поступали всегда. Старики никогда не принимались в расчет во времена стихийных бедствий.

В течение нескольких часов можно было наблюдать из города, как странная процессия, растянувшаяся редкой цепочкой по тропе, поднималась в горы. Из города смотрели на эту процессию в основном старики, больные и те немногие, кто не верил в пророчества делателя погоды. Среди них была и его беременная жена.

Но прежде чем ночь опустилась на землю, процессия скрылась из виду. Люди достигли плато. Они группками рассеялись по плато, залечивали свои израненные ноги, разводили огонь.

Делатель погоды не знал ни минуты отдыха. Он переходил от одной группы к другой, подбадривал людей, давал им советы. Он приказал собрать вместе съестные припасы. Ведь предстояло выдержать целых девяносто дней, и еду придется распределять небольшими порциями. Теперь только выяснилось, что многие захватили с собой ценности, а о провизии забыли.

Занимаясь этим, он искал свою жену. Подозревая, что она от него прячется, он страшно злился. И зачем он потакал ее капризам? Все будет иначе, говорил он сам себе, вот только покончим с этим потопом. Но тут его пронзила страшная мысль: а что, если она не пришла?

Но он тотчас отогнал неприятную мысль и продолжал заниматься людьми. Он утешал их, успокаивал. Они видели в нем пророка.

Когда люди поутихли, он обратился к Богу с мольбой. Он умолял ниспослать потоп на город и на людей. Они в самом деле этого заслужили. Потом он лег спать, но не сомкнул глаз в эту ночь.

Рано утром взошло солнце, небо оставалось чистым и синим. Но в нем не было сомнения. Кара Божия неизбежна. Он выберет только подходящий момент.

На вот миновала и вторая ночь, снова солнце взошло, и было снова тепло, и легкий бриз давал приятную свежесть. Народ заволновался. Спустя еще день стайка молодых парней забросала бы пророка камнями, если бы не защита добропорядочных граждан.

На третью ночь, еще до восхода солнца, пророк неожиданно исчез. Под покровом тьмы делатель погоды начал спускаться с горы. Поутру его фигура была еще видна, но никто не стал бросать камни ему вслед. Они все равно не достали бы, пророк был уже далеко. Делатель погоды благополучно спустился с горы. Но в город он не вернулся, и с тех пор никто его больше не видел.

Но многие горели желанием с ним повстречаться, многие из тех, кому пришлось сползать с гор и пробираться обратно в город.

Долгое время после этого возвращения редко какой мужчина появлялся на базарной площади, за покупками в основном приходили женщины. Но вскоре все было забыто и пошло по-прежнему. Жизнь потекла своим чередом, а в головах людей копошились новые высокомерные мысли.

Рассказчик раскусил меня. Мою гордыню заметили все. Только я ее не видел.

Я был готов простить ее! Но почему — простить? Имел ли я право прощать?

Это я должен просить у нее прощения. Я оскорбил Бога. Не смог обуздать гордыню. Высокомерие свое проявил, видите ли оскорбился как художник. Моя спесь теперь кажется мне отвратительной.

Это они должны прощать меня, Бог и Мария.

К счастью, вчера я не говорил с нею, не сказал о том, что думал. Я собирался просить ее покинуть дом. Но теперь мы покинем город вместе. Я не хочу принуждать Старейшин покупать картину, если они этого не желают. Я закончу ее в другом месте, далеко-далеко отсюда, чтобы освободить Марию от груза ее несчастного прошлого. Я буду заботиться о ней и ребенке.

Все будет по-другому.

Но опять все пошло не так, как было задумано. На сей раз беда оказалась непоправима, и снова в этом была моя вина. Сидя за своими записками, я вдруг почувствовал жар и озноб.

Я не в силах был идти к ней, прилег на свое ложе в забытьи и не знал, где я и что я. Так я пролежал почти целый день, отдельные звуки с улицы короткими взрывами отзывались в голове. В комнате было темно, сознание возвращалось ко мне урывками.