Сергей Сергеев-Ценский - Витязи морей

Преодолевая бесконечные девственные леса, дикие горы, бесплодные песчаные пустыни, русские люди не то чтобы «отправлялись в экспедиции», они просто жили в тех условиях, в какие попадали, и эта «простая жизнь» из года в год, из поколения в поколение, из века в век создала того типичного русского человека, которому не страшны никакие труды и лишения войны, который привык смотреть в лицо опасности не мигая.

В этой страшной борьбе не на жизнь, а на смерть, какую ведем мы сейчас с германскими полчищами, героями ведут себя и женщины, боевые подруги бойцов и партизан, и даже дети, чего гитлеровцы не видали нигде на Западе.

Как ни молоды наши Красная Армия и Военно-Морской Флот, но они сверху донизу, от маршалов до рядовых бойцов, проникнуты идеей защиты Родины от подлых захватчиков, а эта идея мастита и величава. Она рождает героев.

Когда-то Петр I писал по поводу своей победы при Полтаве: «Непобедимые господа шведы хребет свой показали!»

Мы видим, как показали уже хребет свой и «непобедимые господа немцы».

«Доброе начало — половина дела» — говорит пословица. От мала до велика мы все уверены в том, что вторая половина нашего общего дела не за горами.

Народ-герой побежденным быть не мог и побежден не будет, а кровожадный, подлый враг не будет владеть нашей землей.

1941 г.

До Петра I военно-морского флота в России не было. Русское московское государство было континентальным. По Белому морю плавали летом только поморы, бившие морских зверей и собиравшие на островах гагачий пух, а по Каспийскому астраханские купцы вели малую торговлю с персами. Балтийское море, выводившее в культурные страны Европы, как и Черное, было отрезано, и, по существу, вся деятельность Петра свелась к тому, чтобы отвоевать берега этих двух морей и на них закрепиться.

Началось с азовских походов. Занят был город Азов при устье Дона, как ключ к Азовскому морю, но дальше этого не пошло.

Война со шведами из-за берегов Балтийского моря велась 21 год. Для этого строились оружейные и пушечные заводы вблизи и вдали от фронта; для этого проводились северные каналы; для этого был построен Петербург, в который переселился Петр, объявив его столицей; для этого строился и флот, военный и торговый.

Не зря сам Петр ездил в Голландию учиться корабельному делу. Он, родившийся в Москве, вдали от морей, почему-то оказался неукротимым моряком, влюбленным в море. Под непосредственным руководством Петра младенчески юный русский флот одержал над старым шведским блестящую победу при Гангуте (ныне Ханко).

Заслуги Петра перед нашей страной, которую он принял закупоренной, а оставил морской, с широко прорубленным окном в Европу, совершенно исключительны. Грановский писал о нем: «Он дал нам право на историю и на века вперед указал нам наше призвание».

Чтобы дать флоту образованных офицеров, Петр завел навигационную школу, учеников которой экзаменовал сам. Сам же он служил во флоте образцом героизма. Чувствуя себя на море как в родной стихии, он не прятался от противника за многочисленными островами Финского залива, а искал его, чтобы напасть на него и разбить. Он создавал у первых моряков-балтийцев крепкие традиции активности, воспитывал неуклонное стремление к победе.

Робкого, ученического периода русский флот не знал.

Петр привлекал к себе на службу во флоте «морских волков»: голландцев, англичан, скандинавцев — и как знаток дела не ошибался в выборе.

Он не успел сам лично побывать в водах Тихого океана, омывающих берега Дальнего Востока, но снаряжал туда экспедиции с научной целью, в результате чего появились довольно точные карты тех берегов.

Идея Петра укрепиться на теплом Черном море была подхвачена Екатериной II, при которой был создан Черноморский флот.

Когда в 1787 году Екатерина совершила феерическое путешествие в присоединенный к России Крым, Потемкин смог уже показать ей в севастопольских бухтах не один десяток вполне оснащенных и вооруженных кораблей и фрегатов.

Правда, эти первые суда были плохи. Они делались в Херсоне и Севастополе, были тихоходны, валки и из сырого леса.

Черноморские моряки, прибывшие сюда на службу из Балтики, покрыли славой и себя и русский флот. Из их среды выдвинулся такой великий флотоводец, как адмирал Ушаков — морской Суворов, — победитель во всех сражениях, какие ему пришлось вести.

До него петровские традиции в русском флоте поддерживали адмиралы Спиридов, Орлов-Чесменский, Грейг, благодаря которым русский флот заставил говорить о себе всю Европу. В их руках были уже испытанные балтийские моряки на испытанных судах.

Воспитанник петербургского Морского корпуса, Ушаков, сам отличный моряк, сумел так воспитать матросов и командиров, что они действовали во время самого жаркого боя, как на практическом ученье.

Представляя моряков к наградам после одной победы, Ушаков так писал о них: «Я сам удивляюсь проворству и храбрости моих людей: они стреляли в неприятельские корабли не часто и с такой сноровкой, что казалось, каждый учится стрелять по цели».

Меткая стрельба моряков, их способность быстро маневрировать, их хладнокровие в бою обращали численно превосходящего противника в бегство.

После смерти Екатерины сын ее Павел I вступил в союз с Турцией против Франции, и Черноморский флот был призван действовать в Средиземном море вместе с турецким против французов.

Любопытно, что, хотя турецким флотом командовал полный адмирал Кадыр-бей, а русским — вице-адмирал Ушаков, султан все же приказал Кадыр-бею быть в подчинении у «паши Ушака» и старательно учиться у него науке побеждать.

Союзником Ушакова в эту кампанию был знаменитый английский адмирал Нельсон, только что уничтоживший французский флот в сражении при Абукире, у дельты Нила. На общем собрании был принят план Ушакова — прежде всего атаковать французов, занявших Ионические острова, населенные греками и раньше принадлежавшие Венеции.

Русские моряки разгромили одно за другим французские укрепления и захватили острова, за исключением самого большого из них, Корфу, где была старинная и сильная, высеченная в скалах крепость, считавшаяся неприступной. Крепость охраняли 3 тысячи человек гарнизона и 650 орудий. Она была обильно снабжена боеприпасами и продовольствием.

Вся Европа следила за действиями русских моряков около этой неприступной твердыни, простоявшей века. Положение Ушакова затруднялось тем, что часть русской эскадры была брошена на другие многочисленные острова. Экипажи русских судов, блокировавших Корфу, терпели во всем большой недостаток. Зима и в Ионическом море была зимой — со штормами и проливными дождями или снегом. Ждать помощи от Турции было нечего, так как она всячески задерживала снабжение даже своей эскадры, не только русской. Эскадра, посланная удивлять подвигами Европу, не была обеспечена даже снарядами. «Недостатки наши, бывшие при осаде Корфы, во всем были беспредельны, — доносил Ушаков об этом в Петербург. — Даже выстрелы пушечные должно было беречь для сильной и решительной атаки, посему не мог я постоянно наносить желаемого вреда неприятелю».