Пьер Гамарра - Капитан Весна

Мы с порога смотрели в ночь, окутанную белой пеленой. Тихо падал снег. Все замело — дома, сараи, изгороди.

— Что вы там увидели, мальчики? — спросил дядя Сиприен.

— Ничего, — ответил Бертран. — Снег не перестает. Завтра не пройдешь, не проедешь.

Сиприен Валетт покачал головой:

— После всех событий поневоле станешь подозрительным. В такое время нужно держать ухо востро. Никогда не знаешь… — И, внезапно изменив голос, добавил: — Ладно, допивайте свое вино!

Тетя Мария весело запела:

— Это старинная песня рекрутов, — объяснил дядя Сиприен. — Жених Катрин тянул жребий. И вот парню не повезло. Ему достался маленький номер, и он должен отправляться на военную службу. Но тут один за другим ему приходят на помощь влиятельные лица. Они добиваются того, чтобы его оставили дома и чтобы он мог жениться. Кончается тем, что парень не уезжает и женится.

Засиделись мы в этот вечер намного дольше обычного. Горячее вино развеселило нас, и мы хором подхватывали песни следом за тетей Марией и дядей Сиприеном. Огонь ярко пылал. Бертран подкинул охапки каштановых веток, и они трещали и стреляли, выбрасывая белые языки.

Ветер утих. Горы погрузились в сон. А снег все падал и падал с белесого неба на невидимые лужайки, и на крыши домов, на деревья, покрытые пушистой белой мантией.

Когда мы поднялись в свою комнату, мне захотелось полюбоваться ночным пейзажем. Я подошел к узкому оконцу без ставен, открывавшему вид на долину и деревню. Сквозь запотевшие стекла мало что можно было разглядеть.

— Ложись быстрее! — сказал мне Бертран. — Пока постели теплые и грелка не остыла.

— Сейчас иду! — буркнул я.

Сквозь мутное стекло я вдруг заметил нечто такое, что заставило меня забыть о теплой постели. Какая-то тень медленно передвигалась по снегу и только что миновала наш дом. «Собака», — сначала подумал я. Нет, это существо было выше и крупнее собаки.

Я вздрогнул. Медведь! А вдруг медведь? Ведь дядя Сиприен настойчиво предупреждал меня, что в некоторых районах Пиренеев еще водятся медведи. А вдруг голодный медведь спустился с гор в поисках добычи? Я окликнул Бертрана:

— Скорей! Посмотри!

— Ничего не вижу! Постой… А и вправду…

— Вот там, — сказал я, — подальше, за нашим забором…

Но вот тень раздвоилась. Те, кого я принял за медведя, оказались двумя людьми. Сначала они шли рядом, а потом — один за другим и побрели дальше гуськом. Две темные закутанные фигуры в капюшонах.

— Кто бы это мог быть? — спросил я.

— Трудно сказать. Ночь, правда, не темная, но…

Двое незнакомцев бесшумно продвигались сквозь снежный вихрь. Потом исчезли за углом стены.

— Куда же они идут? — опять спросил я.

Бертран пожал плечами.

— Эта дорога ведет в лес и в горы, к хибарке папаши Фога.

— Ты их не узнал?

— Как я мог узнать?

— Тот, что поменьше, наверное, и есть папаша Фога?

— Не знаю. Пойдем спать… Завтра я расскажу об этом отцу. Может быть, они просто гуляют…

— Ну и прогулка!

— Но ведь нам никто не поручал наблюдать за окрестностями.

Я скользнул под теплое одеяло. В доме было тихо. Иногда из хлева доносились приглушенные вздохи. Видно, корова ворочалась во сне…

Бертран удивительно быстро засыпал. Стоило ему вытянуть ноги на постели, как он погружался в глубокий сон. Я вполголоса окликнул его. Он не ответил…

А мне так хотелось поговорить с ним о горах, о снеге и об этих двух незнакомцах, которые только что бесшумно прошли мимо нашего дома, направляясь в сторону границы!

После первого натиска зима отступила. Стало теплее. Снег сменился дождем. Потом опять похолодало, но осадков не было. Однажды вечером, в субботу, дядя Сиприен сказал:

— Ложитесь, мальчики, пораньше! Завтра на рассвете нам предстоит дальний путь. Мы пойдем в еловый бор. В горах есть один участок, куда я давно не заглядывал…

Бертран радостно потер руки.

— А возьмем мы с собой коров и сани?

— Разумеется. Я хочу привезти немного дров. Но с коровами быстро не дойдешь: потратим не меньше двух часов на дорогу туда и почти столько же обратно.

— Очень хорошо, — сказал я. — Ведь я еще не был в еловом бору.

— Это страна медведей и орлов, — засмеялся дядя Сиприен. — Но нам не страшно. Возьмем с собой топоры! А теперь в кровать! Мы выедем еще до рассвета.

— Но ведь завтра придет на урок Изабелла, — вспомнил я.

— Ничего! Пропустит разок. А взять ее с собой мы не можем. Слишком холодно.

Малышка теперь приходила к нам по четвергам и воскресеньям, когда мы не ходили в школу. Она раскладывала тетрадки на краю стола и готовила уроки под моим наблюдением. Правда, сначала она дичилась и сидела, съежившись, на стуле, а когда я ее спрашивал, бормотала что-то невнятное. Начали мы с диктовок. И вот, сгорбившись перед открытой тетрадью, она сжимала перо неловкой ручонкой. Писала она медленно, с большим трудом, то и дело ошибалась. И только когда приходила ее мать, Изабелла становилась немного смелее, даже улыбалась и разговаривала без робости. Но в конце концов она к нам привыкла. Тетя Мария ставила перед девочкой кружку с молоком и всегда приберегала для нее лепешки. Мы склонялись к ней, как к выпавшему из гнезда птенцу. Потом Бертран брал в свою лапу ручонку девочки и водил ею по тетради.

Изабелла долго жила без сверстников, переезжала с родителями из гостиницы в гостиницу и при такой кочевой жизни школу посещала от случая к случаю.

Через несколько недель девочка стала меньше дичиться, отваживалась задавать вопросы и даже принимала участие в наших играх.

Она нередко демонстрировала нам свое искусство. Ее пальчики, так неловко выводившие буквы, способны были незаметно спрятать орех или игральную карту. Хрупкое тело девочки было удивительно гибким. Она рассказала нам, что отец стал готовить ее к цирковому ремеслу с самого раннего детства. Когда она говорила об отце, ее черные глазенки сверкали гордостью. По словам Изабеллы, он знал тысячи разных фокусов, которым постепенно ее обучал. Для Изабеллы было ясно, чем она будет заниматься, когда вырастет: конечно, заниматься «магией» или акробатикой, а может быть, дрессировкой. Во всяком случае, судьба ее будет связана с бродячими актерами.