Томас О'Крихинь - Островитянин

Вскоре после этого, перед Великим постом, нашу учительницу отозвали домой, и она собралась замуж. Школа оставалась закрытой, пока не приехал долговязый мастер [23] Мастер — вежливое обращение к учителю или наставнику, обычное на ирландском Юге. Роберт Гау. С ватагой учеников, которые сидели перед ним, он был не очень приветлив. Наставник не понравился моему сердечному другу, то есть Королю. Вид у нового учителя был диковатый, и Король рассказывал мне, что тот приехал из России [24] Новый учитель, конечно же, не был русским, а скорее вернулся в Ирландию из русского плена, куда попал во время Крымской войны 1853–1856 года. В рядах английской армии в Крымскую войну воевало достаточно много ирландцев, которые чаще всего выступали в роли пушечного мяса, не понимая, что они делают на этой войне и почему должны воевать и умирать за англичан в далекой России. Восприятие Крымской войны ирландцами как жестокого и бессмысленного ада, полного смерти и увечий и часто похожего на страшный сон, осталось и в ирландских народных песнях. Попавшие в плен могли находиться в разных губерниях России вплоть до конца 1870-х. Возможные перенесенные испытания не могли не повлиять на вид, нрав и привычки учителя. . Рожа у него была большая и мрачная, глаза навыкате, зубы гладкие, желтые, выступавшие вперед. Из носа рос куст, похожий на козлиную бороду. Куст этот был не самой худшей чертой его внешности, потому что белесый и прикрывал менее привлекательные черты.

Она вышла замуж в деревне, в приходе Феритера. Муж ее работал кузнецом, и приходской священник был, возможно, за что-то ему благодарен. Наша учительница получила в этой деревне место в школе и провела там всю жизнь, пока не вышла на пенсию, которую выплачивала школа, а еще ей назначили пенсию по возрасту, а у кузнеца оставался заработок от ремесла и его пенсия по старости. Денег у них хватало, но теперь вот уже несколько лет они оба в могиле, после того как оба дожили до восьмидесяти. Таков конец истории первой школьной учительницы, которая приехала на Бласкет.

Немного прошло времени, как за спиной у Роберта стали раздаваться свист мальчиков и смешки девочек.

Вот, сынок, какие шустрые крепкие сорванцы ходили в школу в те времена. Роберт хорошо уяснил, что он не справится со своей работой среди таких насмешников, и продержался у нас всего три месяца. Потом он оставил нас.

Утром того дня я нехотя доедал скудный завтрак, поглядывая туда-сюда. Мама вошла в дверь, неся в руке железную спицу — часть зажима с лодки. Она не присела, а сразу стала искать еще что-то. Поискав немного, принесла мешок. Я внимательно наблюдал за ней, как кошка следит за мышью, — понял, что ей не терпится пойти на пляж.

— Ну что, — сказала она, — может, кому-нибудь из вас хочется сходить на пляж в такой погожий день?

Здесь испокон веков был такой обычай, когда все выходили на пляж в Страстную пятницу и собирали всякие морские лакомства, какие только могли найти.

— Мария, матерь Божья! Я очень-очень хочу пойти с тобой, мамочка! — закричал я, выскакивая из-за стола, хотя по-прежнему не доел свой завтрак даже до половины.

— Тебе ничто не мешает, сердечко мое. Только сперва доешь до конца. Я тебя подожду.

— Я тоже пойду, — сказала Нора.

— И я тоже с вами, — сказала Айлинь.

— И вам тоже ничто не помешает. Жизнь вам сегодня улыбнулась: школа закрыта, — сказала мама.

Отец и Патрик копали в огороде, Кать работала по дому, Майре была где-то в Штатах, а ее ребенок в то время под присмотром у Кать, и мама велела ей не отпускать его ни на шаг, пока сама не вернется домой.

Мы поспешили вон и отправились на пляж. И уж кто был в прекрасной форме, свеж и бодр, как мартовский ветер, так это я. Я прямо обожал бултыхаться в морской воде в своих замечательных серых штанах.

Когда мы добрались до пляжа, там уже не было ни клочка земли, где не стояли бы женщины, дети и малые ребятишки, собиравшие улиток, крабов и всякие дары моря, какие только попадались. В то время шел большой отлив. К востоку от нас виднелся остров, который назывался Женским. Туда нельзя было дойти иначе, кроме как по пляжу во время сильного отлива, и это место было очень богато улитками, разными моллюсками, потому что в обычное время за него было не зацепиться. Остров от суши отделял узкий глубокий пролив, но в тот раз воды в нем было немного. Вскоре я увидал, как мама подтянула кверху подол платья и обернула его между ногами. Я никогда в жизни не стыдился смотреть на ноги и бедра своей матери, потому что она никогда не была ни толстухой, ни обжорой, а наоборот — стройная, высокая, с чистой белой кожей с головы до пят. Как же мне жаль, что я по большей части не удался в нее. Но, должно быть, мне навредило то, что я был теленком от старой коровы, потому как все прочие мои братья и сестры были очень красивы.

Я наблюдал за ней, прикидывая, что же такое пришло ей в голову, как вдруг она позвала женщин, что были с нею рядом, идти вместе на остров. Сразу откликнулись четверо: ведьма из дома напротив, сестра моего отца, которая была замужем за человеком по прозвищу Керри, Шивон Белая и Фюнтра [25] В Ирландии все прозвища давались по цвету волос, внешности, месту рождения и реже — по профессии. . Вода доходила им до колен. Но тут налетела большая волна и опрокинула ведьму и мою тетку вверх тормашками. Хорошо, что Фюнтра не подкачала: она подцепила мою тетку и вытащила их обеих. Кто угодно мог поклясться Священным Писанием, что и ведьма, и моя тетка явились в этот мир из одного чрева. Похожие внешне одна на другую, одного возраста, ухватки одинаковые, но отец у них и впрямь был один на двоих.

Сам же я жалобно всхлипывал из-за того, что потерял из виду маму так надолго. Нора как раз меня еще больше подначивала, а вот Айлинь старалась меня унять. Нора всегда ко мне цеплялась, и оба мы были весьма недовольны друг дружкой.

Я уяснил, почему дело обстояло так, уже позднее, когда подрос и стал понимать больше. Старая соседка говорила мне, что Норе нередко бывало лучше, когда мы ссорились, чем когда хорошо ладили.

Нора пять лет была в семье любимицей — до того как я появился на свет. Меня никто не ждал, но когда меня увидели, то сей же час исключили Нору из любимчиков. В этом-то и была причина, что она не уделяла мне столько времени, сколько остальные.

Вскоре женщины то тут, то там заголосили, что пролив наполняется водой, окружая оставшихся на острове, и что никого из них больше не видать. Все побежали смотреть на поток, но вода поднялась уже выше роста взрослого мужчины, и это как раз в ту минуту, как они появились у нас на виду, каждая с тяжелым мешком. Пришлось им оставаться там же, где были. Все собравшиеся вокруг говорили, что такая стоянка им суждена до утра, а я едва с ума не сошел, когда это услышал.