Валентин Крючков - Когда в пути не один

Филиппов достал из шкафа беловатую папку с отворотами и тесемками, сложил в нее один экземпляр документов на авторское изобретение, листки для записи разговоров с руководителями хозяйств, предприятий и организаций, список их фамилий, номеров телефонов, где-то в душе интуитивно чувствуя, что эта папка ему когда-нибудь очень пригодится. Погруженный в работу, Филиппов вздрогнул, когда раздался очередной телефонный звонок. Неторопливо снял трубку.

— Слушаю.

— Владимир Алексеевич, привет! Это Буравков. Я от «маршала». Приглашаем тебя к «доктору». Я заеду. Согласен?

— Конечно, как и договаривались, заезжай, но в половине седьмого. Не раньше. У меня есть разговор и к тебе, и к «маршалу».

— Мы готовы поговорить, но, Владимир Алексеевич, половина седьмого поздновато. Давай пораньше.

— Саша, дорогой, не могу. Шеф на месте. У меня срочное дело. Подготовил ему выступление для Совмина. Уже сдал. Жду от него замечаний, — объяснил Филиппов.

— Ну что ж, дело на первом месте, — бодро согласился Буравков и добавил: — Я пришлю машину. Женя все знает. Мы подождем тебя. Не волнуйся, всем хватит.

— Да я не волнуюсь. Знаешь поговорку «Как ни бьемся, а к вечеру напьемся»? Ладно, присылай Женю, — закончил разговор Владимир, с удовольствием подумав о том, что все-таки это хорошо, что он устроил бывшего шофера автобазы облисполкома Евгения Стручкова к Буравкову, он парнем доволен.

…По договоренности Евгений, как обычно, поставил машину во дворе облисполкома, около трубы котельной — никому не мешает и не привлекает лишнего внимания.

— Как начальник? — поинтересовался Филиппов, расположившись поудобнее на переднем сиденье.

— Строгий. Все по расписанию. Все по минутам. Иногда это напрягает, но в целом работать с ним можно. Спасибо, Владимир Алексеевич, что устроили.

— Давай, Женя, жми, а я подремлю немного, что-то утомился сегодня, — сказал Филиппов, закрывая глаза. Но хотя он действительно устал порядком, сон отчего-то не шел.

Владимир думал о Буравкове. Когда-то жили с ним на одной улице, через два дома друг от друга. Каждый шел своей дорогой. Пути их случайно пересеклись в магазине, где продавец Буравков по блату продал Филиппову модные полуботинки. Давно это было, но именно с того времени и возобновились их отношения. Несколько лет назад к нему в кабинет зашел уже не продавец Буравков, а заместитель начальника военторга. Должность вроде неплохая, радоваться бы, однако Александр чуть не плача рассказал, что директриса его совсем замордовала.

— Ситуация у нас, — пояснял Буравков, — представить трудно: она вбила себе в голову, что я подсиживаю ее. И везде, где это возможно, старается ущемить меня. Сил нет такое выносить. Терпенье мое кончилось. Убежден, что для мужика хуже нет наказания, чем работать под началом бабы!

— И что ты думаешь делать? — спросил Владимир.

— Просить тебя, чтобы помог мне избавиться от этой каторги. Христом-богом прошу! — умолял Буравков.

— Хорошо-хорошо, — успокоил его Филиппов. — Помогу. А куда бы ты хотел? Может, что-то уже есть на примете?

— Что было — уже занято. Поэтому готов в любую торговую организацию, где руководителем мужик! Пусть молодой или старый, но мужик.

— Я тебя понял. Постараюсь, и как только с кем-либо договорюсь — сразу сообщу, — пообещал Филиппов.

Тем же вечером, как только проводили домой Славянова, Владимир зашел к его заместителю Галкину, который курировал общественное питание, торговлю области и с которым у них были нормальные человеческие отношения. Рассказав Галкину о своем друге, Владимир убедительно попросил его помочь Буравкову в трудоустройстве.

Распечатав пачку «Явы» — Галкин курил только их, — дружно задымили, посидели, подумали.

— Ладно, Владимир, — пообещал наконец Галкин, — помогу. Пусть завтра приходит. К десяти. Пошлем его первым замом к начальнику «Горьклесурса». Лучшей должности у меня нет.

С тех пор прошли годы, связавшие крепкой дружбой Владимира и Александра Буравкова.

За воспоминаниями об этом незаметно оказалась преодолена большая часть дороги. И когда Филиппов открыл глаза и посмотрел в окно, то с удивлением обнаружил, что они уже подъезжают.

Баня закрытого научно-исследовательского института находилась почти на окраине города и принадлежала медсанчасти, главным врачом которой был Виктор Теплов, друг директора базы «Росторгодежда» Владислава Соколовского. Между собой друзья называли Теплова «доктором».

Филиппов позвонил условным сигналом, и ему открыл сам хозяин.

— К вам можно, товарищ «доктор»?

— К нам всегда можно. Особенно хорошим людям, — гостеприимно приветствовал его Виктор. Увидев, что Филиппов собирается открывать дипломат, энергично замахал руками. — Ничего не надо, Владимир Алексеевич, заводиться не будем. Там и так всего полно. Раздевайся и грейся. Вот тебе простыня, шлепанцы у каждого свои. Действуй, мы ждем тебя там, — «доктор» махнул рукой в сторону гостевой.

В комфортной сауне, пахнущей липой и свежезаваренной мятой, Владимир уселся сначала на нижнюю полку. Немного попривыкнув, поднялся повыше. Заметив, что по телу и на руках выступили обильные капельки пота, поднялся еще выше. И вдруг дверь сауны с шумом распахнулась.

— Писателю пламенный привет! И как ты додумался: сразу в сауну, а не к столу? Нет, ты скажи мне: ты это сам или «доктор» посоветовал? Наверняка идея «доктора»! — Соколовский сел рядом и обнял Филиппова. — Ты меня любишь? Да? Можешь не отвечать. Я и так знаю, что любишь. Хорошо, что я есть у вас, правда? Буравков говорит, что у тебя ко мне вопросы. А ты сам разве не можешь сказать? Или мы не друзья?

— Я же не сказал ему, какие вопросы. Просто передал через него мое желание переговорить с тобой. И сделал это, чтобы ты не уехал раньше, а дождался меня. Вдруг махнешь опять к Наде? Вот теперь послушай мою просьбу. — И Филиппов принялся рассказывать о том, чем он сейчас занимается, и о том, что нужно сделать командиру авиаотряда, который будет прорабатывать вопрос о передаче списанного с самолета турбореактивного двигателя хозяйству Турарина или кого-то другого под видом шефской помощи.

— Зачем ты связался с этим сеном? Не понимаю тебя и удивляюсь! — неодобрительно заметил на это Соколовский. — Только ты мог пойти на такое. Даже папку завел для сена. Хотя, если получится… Впрочем, тебе жить. Писатель и есть писатель. Будешь всю жизнь писать людям доклады. Умными их делать. Вот нашел работу! Когда на себя-то пахать начнешь? Подумай о перспективе, — сев на своего любимого конька, «маршал» говорил уже без остановки.

Понимая, что дольше в сауне им находиться уже нельзя, Филиппов повел его в душ, поставил под холодную струю и, когда Соколовский, продрогнув, убежал, намылился сам, потом сполоснулся и, накрывшись простыней, вслед за другом прошел в комнату для гостей, где был накрыт широкий и гостеприимный стол, душевно поздоровался с друзьями.