Валентин Крючков - На крутом переломе

Министр долгое время сидел один и в задумчивости смотрел в свои записи. Когда план действий созрел, пригласил к себе помощника.

Придав лицу начальственно-властное выражение, что делал всегда, когда был не в духе и лишний раз хотел подчеркнуть дистанцию между собой и им, он бесстрастно спросил:

— Мне личное дело Никанорова. Срочно! Кто? Бывший главный инженер «Красного вулкана». Директор НИИКметиза. Нынешний.

Вскоре папка с личным делом Никанорова Т. А. была на столе министра. Он принялся изучать анкетные данные Никанорова, хотя и без этого знал их хорошо, как и самого человека. Но ведь не пойдешь в правительство и тем более в Центральный Комитет с данными, составленными лишь по памяти? Надо сейчас же позвонить в ЦК.

Министр набрал номер, который помнил уже не один год, поздоровался и начал без предисловий.

— Нашли мы директора. Кандидат технических наук. Прекрасную школу прошел на заводе: мастер, начальник цеха, секретарь парткома, заместитель директора по производству, главный инженер. А сейчас НИИ возглавляет. Кстати, институт по его инициативе родился. Приезжал, доказывал, что в их мощном индустриальном регионе научный центр крайне необходим. Никаноров и как человек порядочен. Есть в нем какая-то твердость и напористость.

— А в чем он не сработался с Ястребовым? — поинтересовались в ЦК.

— До особо острого конфликта вроде бы не доходило. Просто Никаноров решил заняться наукой.

— И вы хорошего инженера так легко отпустили?

— Институт тоже надо было кому-то возглавлять. Да и завод с программой тогда справлялся.

— Вот именно: тогда. Теперь нам не до науки. Десятки телеграмм от потребителей. Говорите с Никаноровым. Мы не возражаем. А когда он приедет к вам — зайдете.

— Обязательно, — заверил министр и взял пачку телеграмм, в которых потребители жаловались, что «Красный вулкан» срывает плановые и договорные обязательства. Ястребова уберем на автомобильный. Никаноров потянет. Лишь бы согласился.

Министр нагнулся к пульту, нажал на белую клавишу и ровным, даже с оттенком теплоты, голосом попросил секретаршу, чтобы соединила его с директором института Никаноровым.

— По междугороднему — Никаноров! — сообщила она вскоре.

Министр быстро снял трубку.

— Здравствуйте, Тимофей Александрович! Как здоровье? Вот и хорошо. О делах не надо докладывать. Нас радует, что договорные обязательства выполняете. Однако дело сейчас не в институте. Есть предложение: назначить вас директором. — Немного помолчав, досказал: — На «Красный вулкан».

— Но там же есть человек! — удивленно воскликнул Никаноров как-то помимо его воли, словно нечаянно, видимо, сказался инстинкт самозащиты.

— Это не ваш вопрос.

— Но вы-то мне предлагаете место живого человека?

— Пусть это вас не волнует.

— Извините, Владимир Николаевич, но я уже оформил отпуск. Жену надо везти на грязи. Она у меня тяжело больна. Едва ходит. «Надо отказаться любыми путями и способами, — думал про себя Никаноров. — Зачем мне нужен развалившийся завод?»

Однако министр понял уловку Никанорова и, пообещав помочь устроить его жену в лучшую здравницу отрасли, сказал:

— И у нас, в министерстве, и в правительстве крайне озабочены сложившейся обстановкой с нормалями: болтами, гайками и прочим крепежом. Дело государственной важности. От рваной работы «Красного вулкана» десятки автомобильных и тракторных гигантов, сотни других предприятий лихорадит. Это стало системой. Она нам не нужна — слишком накладна для государства. Вы не забыли, сколько потребителей у завода?

— Не забыл. Более двух тысяч.

— Вот именно. Более двух тысяч. Обстановку в стране знаете. «Красному вулкану», чтобы накормить всех потребителей, следовало бы систематически перевыполнять план, ну хотя бы месяцев пять — шесть. Не сомневаюсь, вы справитесь. Сейчас иду докладывать в Совет Министров. Приказ о вашем назначении я уже подписал. Завтра же приступайте к работе. Изучать обстановку будете на месте. Желаю вам самого наилучшего, а главное, чтобы завод работал, как часы.

После разговора с министром Никаноров долго не выпускал из рук телефонную трубку, из которой прерывисто неслись зуммеры, и он их, казалось, совсем не слышал: в ушах его устойчиво звучал решительный голос министра: «Рваная работа „Вулкана“ лихорадит десятки, сотни предприятий. Завтра же приступайте к работе. Не сомневаюсь, вы справитесь!» Никанорову приятно было слышать такие слова министра. Ведь сколько горьких минут пришлось пережить после перехода в институт. Тогда Никаноров сразу почувствовал, как от него, пусть не все, но многие, особенно из руководящего звена завода, заметно отшатнулись. Иные, особенно Фанфаронов и Кудрин, если и здоровались, то лишь ради приличия, с нескрываемой отчужденностью. Вот и попробуй возразить, что не место красит человека. Место тоже не последнее дело. А с садом как получилось? Врачи рекомендовали жене больше быть на природе, больше ходить босиком по земле. Поэтому решил выхлопотать участок. Заявление отдал в завком, все, как и положено, по форме. Но, узнав об этом, Ястребов якобы сказал: «Рядом со мной Никанорова не должно быть».

А с чего, собственно, началось с Ястребовым?

Все началось с борсодержащих сталей. На свой страх и риск Никаноров развернул большую работу по внедрению их в производство. Одному трудно приходилось. Поэтому он решил, надо кого-то подключать. Неторопливо обдумав кандидатуры, он остановил свой выбор на Яктагузове. Леонид Борисович Яктагузов, начальник инструментального цеха, нравился Никанорову. Характер у него довольно жесткий. С ним надо как с равным, особенно в инженерных вопросах. А в принципе не зря считают, что «опираться надо на то, что сопротивляется».

Два года пролетели незаметно. И лишь на третий, когда Никаноров вовлек в работу начальника центральной заводской лаборатории Исакова, а вслед за ним подключил к ней и московский НИИАТМ, стало ясно, что все затраты себя оправдывают. Никаноров с надеждой на понимание и поддержку отправился к директору, рассчитывая удивить его конечными результатами.

Ястребов в кабинете был один. Как всегда, курил «Беломор», щурился от едкого, устойчиво зависшего под потолком дыма, изредка смахивал рукой слезы. Все в директорском кабинете пропахло дымом, не помогали ни вентиляция, ни открытые зимой и летом настежь окна.

— Слушаю, Тимофей Александрович! — сказал он, не поднимая головы от большой тетради с расчерченными в ней страницами. — Что у вас?

— Я опять по борстали. Вот посмотрите, Николай Петрович, преимущества ее очевидны. — Он подал директору листок с двумя столбиками технологических схем, выждал, когда Ястребов просмотрел их, и продолжил: — Производительность труда возрастает, с другой стороны, значительно снижаются трудоемкость и энергоемкость. Экономия металла — колоссальная. Наш завод тоже готов к этому.