Валентин Крючков - На крутом переломе

Однако никто не ожидал, что свой обход цехов Никаноров начнет с ЦЗЛ — центральной заводской лаборатории.

ЦЗЛ находилась на втором этаже старой постройки здания, возможности для ее расширения тут не было, и она, испытывая острую нужду в площадях, не росла, а с трудом справлялась со своими обязанностями, работала на пределе. Чтобы решать возросшие задачи, вести исследовательские работы более широко, ее давно требовалось укрепить новым оборудованием, современными приборами.

Начальник лаборатории Лев Харитонович Исаков, невысокого роста, энергичный, увидев директора, в первый момент несколько опешил, но быстро справился с волнением и, любезно приглашая следовать за собой, повел Никанорова в те отделы, в которых точно знал, побывать ему хочется.

Начали с комнаты номер восемь. В ней Никанорову сразу бросились в глаза большущие приборы, по конфигурации чем-то напоминающие увеличенную почти в рост человека замочную скважину: особенно верхняя часть — словно часы, диаметром около метра, с делениями, цифрами и стрелками. Именно здесь испытывали борсодержащие стали.

— Как дела? — поинтересовался Никаноров, зная, что Исакову напоминать, какие именно, не следует: он жил той же заботой — о внедрении борстали в производство.

Исаков, расправив отворот кармана и сделав пол-оборота к директору, с живостью принялся делиться тем, чего добились в своих поисках:

— Мы закончили первую серию проверок. Во всех случаях брали пять образцов на вариант. Полученные результаты усредняли. Вывод такой: борстали по эластичности превосходят все наши стандартные марки.

«Это же прекрасно! — подумал Никаноров. — Что нам и требуется. Если начнем гайки изготовлять на прессах — сколько металла сбережем. И рабочие больше не будут, как они говорят, по уши в масле». Он вспомнил прошлое посещение цеха, когда автоматчики окружили его, показывая ему свои руки в сплошных потеках масла, которые, казалось, были пропитаны им до костей.

— Неужели НТР так и не коснется нашего производства, Тимофей Александрович?

— Мы пожелтели все от масла.

— Дома, на улице — везде нас преследует его запах.

Директору пришлось тогда поделиться с ними планами, которые реализуются на заводе для решения этих вопросов. Надо зайти к ним на днях и поделиться тем, чего добились, подумал Никаноров. В перспективе культура их труда значительно возрастет. Вот что значит более высокая способность новой стали к деформированию в холодном состоянии. Для многих эта фраза — технолоцизм. Для нас за ней — здоровье людей. Сотен людей. Об этом надо помнить всегда. Однако вслух Никаноров сказал другое:

— Продолжайте в том же духе. С максимальным напряжением. А теперь, я уже не боюсь этого сделать, хочу передать вам кое-что. — Он подошел к столу, раскрыл темно-синюю папку, вынул оттуда несколько листов и протянул Исакову:

— Вот посмотрите. Оставлю свои выкладки. Вы мне — свои. Мы же соавторы. Потом обменяемся мнениями. Прошу не затягивать. Буду ждать ваших замечаний и предложений. А теперь хочу услышать от вас, что считаете нужным для улучшения работы лаборатории.

Исаков распрямил плечи, облегченно-радостно вздохнул, и глаза его потеплели.

— Давно никто об этом не спрашивал. Напротив, все, что касалось борсодержащих сталей, поддержки и внимания не находило. Я понимаю, Тимофей Александрович, дела заводу предстоят значительные. Поэтому скажу откровенно: решению перспективных задач, да и оперативности в текущих, наша лаборатория, ее возможности, в должной мере не соответствуют. Ей нужны большие площади. Более мощное оборудование и приборы, новые машины. Неплохо бы создать на базе лаборатории экспериментальный цех.

— Ну, цех, пожалуй, великовато. А отдел или участок, — прервал Никаноров, — думаю, создадим. Реорганизуем лабораторию в отдел. Укрепим материально-техническую базу. Расширим площади. Попробуем достать другие современные приборы. Помощь нам обещана. И не кем-нибудь, а министром. Иначе доработку исследований по борсодержащим сталям ускорить не сумеем. Затянем и внедрение. А этого нам делать никак нельзя. Поэтому мы отдаем вам весь второй этаж. Вот первый шаг, что в нашей власти. Считайте, что родился на заводе новый отдел: ОЛИР — отдел лабораторных и исследовательских работ. Начальником назначим кандидата технических наук Исакова. Вас, Лев Харитонович. С чем и поздравляю. А пока надо жать, жать и жать, чтобы дать возможность быстрей закончить стендовые и естественные испытания крепежа.

Пожав на прощание Исакову руку, Никаноров отправился в инструментальный цех. Он любил Яктагузова. Раньше, в свою бытность главным инженером, Никаноров всегда его поддерживал и ставил в пример другим за главное: заботу о людях, за практическое воплощение идей научной организации труда в производство, в быт инструментальщиков.

Леонид Борисович Яктагузов — лет сорока мужчина, крепкий, среднего роста, с большими черными глазами, — всегда тщательно следил за собой. В инструментальный он пришел несколько лет назад. И в цехе сразу все закрутилось, завертелось. Никаноров присутствовал на общем собрании цеха, и оно ему понравилось, как и само выступление начальника. Подтянутый, знающий предмет разговора, Яктагузов говорил по существу и увлекательно. «Технического прогресса не может быть без научной организации труда. Не трудно установить новейшее оборудование. Можно завалить им весь цех. Но если мы не займемся организацией труда по-научному, то должного эффекта не будет. А до НОТ в цехе, я посмотрел, далеко. С утра рабочие лишь ходят. Да! Представьте себе, ходят по замкнутому кругу: от станка к мастеру, чтоб задание получить, потом в кладовую за инструментом, далее в термичку, чтоб найти нужные заготовки. Да и заготовок хватает от силы на час. И снова поиски, хождения. И нет у человека душевного настроя. А психология рабочего — основа всего. Поэтому с хождением пора заканчивать. Что для этого требуется? Разорвать замкнутый круг, увеличить число транспортных рабочих. Повысить дисциплину. Следует уяснить и никогда не забывать: как ты заботишься о человеке — так он и работает. Много заботы — еще больше отдача. Это аксиома».

Последнюю фразу Як, так его звали за бодливый характер, любил повторять часто. И тем, кто не придавал ей значения, приходилось нелегко.

Когда в главном пролете появился Никаноров, ему навстречу, на ходу убирая ручку с блокнотом в нагрудный карман халата, поспешил Яктагузов.

— Рады вас видеть, Тимофей Александрович! — Яктагузов крепко пожал директору руку.

— Показывайте, Леонид Борисович, что у вас нового.

Прошли по цеху. Никаноров знакомством остался доволен: во всем здесь чувствовалась твердая рука, порядок, как и должно быть у хорошего хозяина. Люди не шлялись — все были на своих местах. Именно на это обращали внимание делегации с других предприятий города. «Хорошо бы, — подумал Никаноров, — во всех цехах добиться такого. Як знает, что делает. Надо, пожалуй, готовить его себе в заместители».