Валентин Крючков - Когда в пути не один

— Да нет, не у тебя звонит, соседский, — успокоил его Липатов. — Мы знаем, что ходишь в театр. Так что из того?

— А то, дорогой мой, что на оставшиеся дни шеф освободил меня от всех других дел, приказав, чтобы я занимался только театром. И докладывал ему два раза в день: в десять и семнадцать часов обо всем, что там происходит.

— Ничего себе! Вы только посмотрите на него, Петр Семенович! — театрально поразился Леснов. — Да ведь это значит, что шеф поднимает вас, Владимир Алексеевич. Дорожи этим. Теперь понятно, что ты занимаешься делом, а не просто ходишь в театр. Желаем тебе удачи. Учти, с тебя причитается. Сегодня, так и быть, прощаем. Но в следующий раз обмоем. Готовься! Мы поехали. А за тобой машина позднее подойдет. Позвонишь!

Оставшись один, Владимир позвонил жене и предупредил ее, что задержится, потом стал разбирать сводки, выбрасывая в корзину ненужные, и наводить порядок на столе, в шкафах. В двадцать один тридцать раздался телефонный звонок.

«Наверное, Юшанин», — подумал Филиппов. И не ошибся.

К разговору с начальником городской телефонной сети Владимир уже подготовился. Он твердой рукой снял трубку и сразу услышал взволнованный голос.

— Мне Филиппова. Юшанин говорит.

— Филиппов — я, — тоже не здороваясь, ответил Владимир и добавил: — Для вас есть сообщение.

— Что случилось? Почему такая срочность?

— Обыкновенная. В порядке вещей. Я обязан передать вам, что завтра к восьми утра вас приглашает председатель облисполкома Иван Васильевич Славянов.

— А какой вопрос? Зачем приглашает?

— Вопрос на месте. Больше ничего сказать не могу. До свидания, Алексей Николаевич! — И Филиппов положил трубку, потом привычно записал в ежедневник день и время разговора и тут же позвонил в гараж и попросил прислать машину.

В ожидании ее проверил еще раз материалы по заседанию штаба, аккуратно сложил их в папку, машинально повернул голову к окну и удивился увиденному: на стекле множеством огней блестели капельки набирающего силу дождя. Невольно подумалось, что это очень некстати — на конец недели намечено приятное мероприятие: в пятницу, после работы, — очередной шашлычник. И Владимир даже подумал, что нелишне напомнить об этом Буравкову и Соколовскому, но, взглянув на часы, решил не делать этого сейчас, а сразу отправиться домой. Катерина приготовила на ужин голубцы — его любимое блюдо. При мысли об этом у Владимира даже слюнки потекли. Он уже подходил к двери, когда внезапно зазвонил городской телефон. Возвращаться не хотелось, но гудки следовали один за другим, и Филиппов нервно снял трубку, чтобы выяснить, кто так настойчиво добивается его.

— Владимир, хочу тебя предупредить, — неторопливый голос Славянова Филиппов узнал сразу. — Завтра не приходи к восьми. Занимайся театром. Мы с «первым» будем встречать секретаря ЦК КПСС, нашего земляка.

— Выходит, Юшанину отбой дать? — уточнил Филиппов. — Кстати, он уже дома.

— Ни в коем случае. Ему скажут в приемной, что делать, — разъяснил Славянов, про себя решивший: «Пусть барин походит денек-другой, чтобы навсегда запомнить, кто в области начальник».

…Неделя пролетела незаметно. Владимир проснулся рано, подошел к окну, раздвинул занавески и посмотрел на погоду: небо по-прежнему было плотно затянуто тучами, но дождь уже прошел.

Сделав в лоджии зарядку с гантелями, он, как и всегда, принял контрастный душ, оделся и после завтрака, учитывая прогноз синоптиков, обещавших дождь на вторую половину дня, прихватив на всякий случай плащ, отправился быстрым шагом в театр.

У служебного входа его встретил по договоренности Белкин. Поздоровавшись, они неторопливо обошли все наиболее сложные участки, которые вызывали у руководства театра сомнение в своевременности окончания работ.

— Как хотите успокаивайте, Владимир Алексеевич, — гнул свое замдиректора, — но меня больше всего волнует зал. Представьте, все будет сделано, а сесть некуда?

— Я верю Полосатову, — входя в кабинет замдиректора театра, успокоил его Филиппов. — Вчера с ним вечером разговаривал. Он не подведет. В конце следующей недели кресла будут установлены. Сдача в двадцать три ноль-ноль.

— Это его слова?

— Его, лично им сказанные. А он своему слову хозяин.

— Неужели за два дня установят?

— Не сомневайтесь, все именно так и будет. — Владимир раскрыл папку, проверил по ежедневнику план действий, посмотрел, кому еще осталось позвонить. В числе первых значился разговор с Малаховым, начальником отдела снабжения и сбыта облисполкома, общение с которым для него всегда было легким и простым. Быстро набрав знакомый номер, поприветствовал его:

— Александр Николаевич, Филиппов тебя беспокоит. По голосу узнаешь? Это хорошо. Как там задание? Выполнили? Молодцы! Ждем! Когда к шефу поеду, доложу, что люберецкая дорожка через час будет доставлена в театр. Да-да, передам Александру Борисовичу. Я от него и звоню. Он будет в курсе. Пока!

— Это что, в зал люберецкая дорожка? — Белкин, счастливо улыбаясь, зачарованно качал головой. — Вот уж не ожидал! Никак не ожидал!

— Это сюрприз шефа.

— Что вы говорите?! Мы очень, очень благодарны Ивану Васильевичу. Обязательно скажу ему об этом при встрече. В кои-то веки и такое внимание театру! Ей-богу, до слез растроган! — Белкин вынул из кармана носовой платок и смахнул набежавшие слезы радости.

«Уж не играет ли?» — невольно подумал Филиппов. Но по тому, как просто и искренне вел себя замдиректора, Владимир решил, что ошибается в своих предположениях, и, чтобы не затягивать излишней патетики, вслух сказал:

— Так о чем вы вчера забыли мне сказать, дорогой Александр Борисович? Вспоминайте. Я готовлюсь на доклад к шефу. В случае необходимости доложу ему. Скоро и машина подойдет.

Владимир, сделал еще несколько звонков, положил телефонные справочники в папку с документами и, застегнув ее, приготовился слушать.

Разом подобравшись и посерьезнев, замдиректора платочком вытер слезы с глаз, не торопясь надел очки, внимательно посмотрел на собеседника и нерешительно и с тревогой в голосе сказал:

— Не знаю, Владимир Алексеевич, удобно ли говорить об этом, но молчать больше не могу. — И умолк, потом, волнуясь, достал из стола маленький пузырек, налил в стакан воды, капнул в нее несколько капель лекарства и залпом выпил.

Филиппов, почувствовав знакомый запах — Леснов тоже частенько принимал корвалол, — спросил сочувственно:

— Корвалол?

— Он самый. А перед вашим приходом уже две таблетки принял: от давления и валидол. И все из-за него. Допек он меня.

— Кто вас допек?

— Пожарник! Младший лейтенант меня, полковника в отставке, совсем замордовал. Представьте себе: написал около сотни различных предписаний! Помогайте, Владимир Алексеевич! Иначе добьет он меня окончательно. Сегодня после встречи с ним давление до ста семидесяти подскочило. Звезды в глазах появились. Говорю, две таблетки выпил. — Белкин обиженно откинулся на спинку кресла, держась за сердце, и даже закрыл глаза.