Агния Кузнецова - Много на земле дорог

Старые ласточки одиноко сидели на краю крыши, над гнездом, глядя, как птенцы исчезают в поднебесье. Они и не пытались вернуть своих детей — у каждого живого существа свои дороги…

И мне вспомнилось, как в один из весенних дней вот так же уходили в большую жизнь юноши и девушки, с которыми крепкими узами и надолго связала меня судьба…

Я расскажу вам о них, друзья. Расскажу о честном, прямом, но нелегком пути Константина Лазовникова и Надежды Молчановой; о трудной дороге к большой и ясной цели Иренсо Нцанзимана из английской колонии Уганда, что раскинулась в Экваториальной Африке; о запутанной, сложной тропе, полной ошибок, сомнений и страданий Андрея Никонова; об узенькой, извилистой тропке, которую выбрала себе Вира Вершинина. Я познакомлю вас и с другими своими молодыми друзьями.

Давайте в этот необычный для прогулок предутренний час выйдем за деревню, на простор полей и лесов.

Как здесь красиво! Как легко и свободно дышится! И если вы, мой читатель, не сибиряк, то вам особенно интересной покажется эта прогулка на рассвете, по дороге, заросшей подорожником, изрытой дождевыми струями.

Село еще спит. Старое сибирское село с новым названием «Веселая Горка». Прежде оно называлось «Господи пронеси».

В стародавние времена здесь был выселок из четырех дворов, и путь к нему вел только один: узкая тропа, вверху над нею — тяжелая скала, внизу — глубокое, кажущееся бездонным озеро. Осеняя себя крестным знамением, человек говорил: «Ну, господи пронеси!» — и со страхом ступал на эту тропу.

С годами выселок превратился в село. Через гору проложили дорогу. И назвали по-новому. А старые люди и теперь нет-нет да и обмолвятся, назовут по-прежнему: «Господи пронеси».

Веселая Горка — большое село, с новыми домами; двухэтажной школой, клубом и просторными фермами.

А поля! Смотрите, какие они широкие, безбрежные, зеленым раздольем уходящие к горизонту. И словно живой изгородью стоит вокруг тайга, темная, загадочная.

Поля и тайгу рассекает дорога. Справа от дороги — пашня, слева стройными стволами тянется к солнцу молодой кедрач. Меж стволов нежным золотом струятся полосы — посланцы утренней зорьки. Шумят деревья, поют ручьи, весело сбегая по камням.

Слышите — к этому обычному шуму примешиваются посторонние звуки!.. Они всё громче, ближе.

Это от села идет молодежь. Звучат смех, песни, громкие восклицания, серебряная россыпь баяна. В школе закончился прощальный вечер, и по традиции молодежь вышла за село.

Вот этот паренек с баяном, у которого забавной щетинкой торчат рыжеватые волосы и доброй усмешкой освещено миловидное лицо с коричневыми умными глазами, — Костя Лазовников. От него не отходит светлорусая девушка с капризным изломом великолепных бровей, с продолговатым разрезом зеленоватых глаз. Это Вира Вершинина.

Позади них легкой походкой идет Андрей Никонов. Голова его закинута назад, руки отведены, кажется — он вот-вот рванется и побежит или подобно птице взлетит в небо. У Андрея вздернутый нос, узкие, припухшие, словно заспанные глаза, на желтоватых заостренных скулах отеки, уголки губ безвольно опущены книзу.

Рядом с Андреем, чуть-чуть опережая его, — Надя Молчанова. До восьмого класса и она училась в Веселой Горке, а недавно окончила строительный техникум в городе. Надя смеется, трещит как сорока, и ее резкий и отчаянно жизнерадостный голос разносится по полю.

Андрей молчит, сомкнув ресницы, спрятав глаза.

Хотите послушать, о чем они говорят?

— …Представь себе: Москва. На ее окраине — огромный завод железобетонных конструкций. Стоит и дымит, дымит огромными трубами… — говорит Надя.

— Это плохо, что дымит. Вредно, — медленно, словно нехотя, замечает Андрей.

— Мы потомственные заводские, — говорит Надя. — Дед на заводе работал. Отец только в этом году на пенсию ушел, чуть ли не со слезами… И вот я получила назначение…

С хитроватой улыбкой на худеньком, энергичном лице Надя достает из кармана вязаной кофточки, наброшенной на белое крепдешиновое платье, телеграмму, торжественно развертывает ее. В предрассветном сумраке прочитать текст почти невозможно, но девушка помнит его наизусть:

— «Назначена мастером цеха «Полигон» завода железобетонных конструкций». Видал?

— И для этого надо было учиться одиннадцать лет? — вопросительно приподнимая припухшие веки, спрашивает Андрей.

— Ну ничегошеньки ты не понимаешь! — удивляется Надя. — Я обязательно буду учиться — заочно, в строительном институте. Чуешь, какая у меня окажется практика?!

— Сразу профессором станешь, — улыбается Андрей.

Впрочем, у него лишь чуть-чуть оживают безвольные губы, глаза становятся грустно-насмешливыми, и он опять прикрывает их.

— Ну, а ты, Андрюша?.. — задорно спрашивает Надя и сама же отвечает: — У тебя талант. Твой путь ясен. Будущий Репин, Суриков, Левитан…

— Леонардо да Винчи, — невесело усмехается Андрей.

Те, кто идут впереди Нади и Андрея, разговаривают все о том же — о будущем, о жизни, которая распахнула перед ними свои неохватные дали.

— Впереди лето. Подумаю, — легко и кокетливо улыбается Вира. — В моей душе сумбур. Все неясно. — Она кидает нежный, загадочный взгляд на Костю, такой взгляд, перед которым и камень не устоял бы, не то что горячее юношеское сердце.

— А у меня все ясно. И путь некоторых других мне тоже ясен, — многозначительно говорит Костя и равнодушно отходит от Виры. Он растягивает, мехи баяна и приятным баритоном так же многозначительно поет: — «Какое мне дело до всех до вас, а вам до меня?!»

Девушки и юноши подхватывают песню, и Костин баритон теряется в хоре звонких, слаженных голосов.

А небо уже пылает зарей. Из-за скалистой горы выглядывает ослепительный край солнца — наступает новый день. Никто не знает, какой он по счету на земле, да и знать не хочет. В юности жизнь человека кажется бесконечной, как сама Вселенная.

Но вы не познакомились еще с одним юношей — он не присутствует здесь в это раннее утро.

Самолет ли, корабль ли, а вернее, просто горячая фантазия пусть унесет нас в знойную Африку.

Уганда. Страна зеленых холмов, больших, красивых озер и водопадов. Сказочные тропические леса, заросшие лианами, — пробираться среди них под силу только гориллам, шимпанзе да собаковидным павианам. Зеленеют саванны, над ними поднимаются гигантские баобабы, а в их густой тени бродят львы, носороги, леопарды.

На берегу озера Виктория — город Энтеббе. Залитый солнцем город с белыми одноэтажными домами и густыми садами. Это главный город Уганды.

Смеркается. Спадает зной. Берегом озера к Энтеббе бредет стадо рогатых зебу. Озеро спокойно и величаво.

Молчаливо и неподвижно стоит у озера человек. Он задумчиво смотрит на игру разнообразных красок: розовато-желтая, бледно-фиолетовая, лазоревая, синяя сменяют одна другую. Вот вода заколыхалась, разошлась кругами, ее прочеркнула зелено-серая полоса спины крокодила. Полоса исчезла. Круги сомкнулись.