Геннадий Николаев - Квартира [рассказы и повесть]

— У нас в деревне ещё так говорили: лакома овца до соли, коза до волн, а Маша до любови, — сказал он" глянув сверху вниз на Ирину.

— Тошно тому, кто любит кого, а тошнее тому, кто не любит никого, — окая, пропела Ирина, вызвав смех и одобрение.

— Любит с оглядкой таракан за кадкой, — как бы подсказала Ирине тётя Зина. Она торжественно поднялась, дотянулась поверх Ирины до Сергея и, крепко обняв за шею, звучно поцеловала в губы. Кто-то прикрякнул под общий хохот.

— Вот это по-нашенски! Люблю, — сказала она, развозя кулаком слёзы по щекам. — Вот это парень так парень! За твоё счастье-здоровье!

Она, не отрываясь, выпила полстакана водки, выдохнула, выпятив губы, и, моргая глазами, задёрнутыми слезой, стала искать, чем закусить. К ней потянулись с грибами, огурчиками, мочёными яблоками. Она отмахнулась от закусок, вытерла рот ладонью, передёрнулась вся и вдруг запела сиплым, простуженным голосом: "Я у мамы одна, я у папы одна…"

От выпитой водки, от общего внимания горячее, весёлое, хмельное токами пошло по телу Сергея. Он тут свой, нужен, все смотрят с интересом, заботливо предлагают закусить, улыбаются, подмигивают. Иринино тёплое плечо вжато в его плечо, её рука нет-нет да и скользнёт по его руке. Он как бы не слышит её прикосновений, будто не замечает, но нутром вздрагивает от них.

Уже не было скованности за столом, уже пел и визжал магнитофон, и все гудели и качались, каждый сам по себе или в кучке. Уже кричали, не пора ли спеть песню, а какой-то парень, белобрысый, в роговых очках и с усиками, всё спрашивал у Сергея через стол, как там у Сергея насчёт работы, примут ли в звено каменщиков, если окончил финансово-экономический техникум. Сергей кричал ему, что не всякий годен на каменщика, что тут нужна крепкая рука и точный глаз, и ещё характер — тоже. Парень прикладывал ладонь к уху, падал грудью в тарелку, но всё равно ничего не слышал, и в конце концов разозлённый Сергей послал его подальше.

Начались танцы, Ирина потянула Сергея из-за стола, от прилипчивого очкарика, который всё хотел устроиться каменщиком и теперь, пересев поближе к Сергею, расспрашивал о заработках. Танцевали твист или нечто подобное: без обнимок, на расстоянии, с приседаниями и покачиваниями колен. В самый разгар танца, когда партнёры топтались напротив своих партнёрш, Ирина вдруг подошла к Сергею с опущенными руками и приникла грудью к его груди. Он обнял её, она скользнула ладошками по спине.

— Вон посмотри, — сказала она, показав глазами на девушку в бежевом брючном костюме, танцевавшую рядом с ними. — Мне к лицу будет?

Сергей не понял, вопросительно вскинул бровь. Ирина смущённо фыркнула, уткнулась ему в грудь.

— Про костюм я. С кем мне посоветоваться? Вот тебя и спрашиваю: мне подойдёт? — И, глянув мельком ему в лицо, она сказала, натянуто улыбаясь: — Не думай, я за тряпками не гонюсь, но о таком костюмчике мечтаю. Уже сто пятьдесят накопила.

— Такой дорогой? — удивился Сергей, с любопытством приглядываясь к девушке в бежевом костюме.

— Импортный! Джерси!

— Я ничего не смыслю в этом, но вроде неплохой костюм, сидит ничего, да?

— На ней — да, а мне подойдёт такой фасон?

Сергей шутливо, словно проверяя её фигуру, крепко обгладил её талию ладонями. Ирина глубоко вздохнула, прижалась к нему.

Сменилась музыка, зазвучало старомодное танго. Выключили лампу. Заполыхал голубым мерцающим сиянием немо работающий телевизор. Бледно-серебристые сполохи заметались по потолку, по стенам, по отрешённым лицам танцующих.

— В третьей комнате Колька Хрымов, чернявый такой, электрик, — знаешь? Пристаёт, сволочь, — вдруг пожаловалась Ирина.

— Здесь он? — спросил Сергей.

— Ой, что я, дура, — спохватилась она, — не надо!

— Пошли!

— Серёжа, не надо.

Он насильно вывел её сквозь качающуюся толпу в коридор, и они пошли, крепко держась за руки. Сергей — впереди, за ним — Ирина. За дверьми соседних комнат гудели праздничные застолья: пели, плясали, хлопали в ладоши, колотили каблуками. Сергей посмотрел на часы, но время не запечатлелось в памяти. "А, всё одно, — решил Сергей, — семь бед, один ответ, самое главное сейчас вразумить, — именно это слово главенствовало в голове, — вразумить вшивого электрика Хрымова".

Сергей рванул дверь с номером "3" — в сизом дыму за столом сидела чинная компания, парни и девушки пили-ели, говорили о чём-то, звучала музыка.

— Хрымов! — крикнул Сергей, и все обернулись, замерев на полуслове. — Хрымов! На выход! Телеграмма.

Из-за стола поднялся рослый чернявый парень, с завитыми пышными волосами и красными мокрыми губами. Сергей отступил в коридор.

— Ну, — сказал Хрымов, протягивая ладонь, — где телеграмма?

Ловким перехватом, армейским самбистским приёмом Сергей завернул ему руку за спину и, поднажав так, что Хрымов охнул, строго сказал:

— Телеграмма такая: если будешь вязаться к ней, липнуть, схлопочешь. Знаешь, иногда корзины с кулаками падают, так вот, имей в виду, одна — твоя. Принял? Текст принял?

— М-м-м, — промычал Хрымов невнятно, но всё же более-менее утвердительно.

Сергей развернул его лицом к двери, втолкнул в комнату и плотно прикрыл дверь. Ирина цепко схватила Сергея за руку, потянула за собой по коридору. Через огромную кухню, закопчённую, уставленную столами и газовыми плитами, обвешанную, полками для посуды, они пошли в ванную: кафельные стены, плиточный пол жёлто-коричневой шахматной, рыжая от ржавчины ванна, широкая, выскобленная дожелта скамья. "Ага, значит, здесь", — пронеслось у Сергея бессвязно. Ирина набросила крючок, подпёрла гладильной доской. Сергей снова посмотрел на часы: стрелки встали по одной прямой, и вроде бы всего без пяти пять.

— Обними, — сказала Ирина, качаясь перед ним, как ветка в тумане.

Он нащупал её лицо, повёл рукой за ухом, к тёплому пушистому затылку. Она потянулась к нему, расстегнула его пиджак, спрятала ладони под мышками. Он вздрогнул — руки у неё были ледяные.

— Ещё, крепче, — шептала она, приникая к его груди.

— Не сходи с ума, — пробормотал он, оторвав её от себя.

— Уже, уже сошла, — торопливо, сбивчиво говорила она. — Хорошо, не противно со мной? Ой, Серёженька, всё-всё понимаю, не бойся, пусть! Ты же не купленный…

Она попятилась, увлекая его за собой — куда-то вглубь, к серому закрашенному окну, к выскобленной до-желта скамейке…

В коридоре раздались голоса, топот. В дверь ткнулись плечом, заколотили кулаками. Сергей рванулся, Ирина захлестнула его цепкими руками, но не удержала — он кинулся к двери, распахнул. Двое парней ввели третьего, с расквашенным носом. Кровь сочилась из вспухшего носа, текла по подбородку. Его наклонили над умывальником, открыли на полный напор воду, сунули головой под струю.