Анатолий Клещенко - Это случилось в тайге [сборник повестей]

Нет, лучше он потерпит, дождется, пока в поле зрения появится кто-нибудь покрупнее. Заяц, например, или глухарь, или — кто еще водится в тайге? Во всяком случае не белка, ею только раздразнишь себя, — он спрятал пистолет и, стараясь видеть только сухую сосну впереди — ориентир, решительно зашагал дальше.

Компас заставил его углубиться в древний, густой пихтач. Деревья, похожие на обелиски, загораживали небо — и свет. Они толпились так тесно, что приходилось двигаться, не сводя глаз с компаса, чуть ли не расталкивая плечами шершавые, с натеками смолы, стволы пихт, только пихт. Казалось, пихтачу не будет конца, а значит, не будет света, кругозора и такого необходимого для движения вперед пройденного расстояния.

Но вот впереди посветлело — сначала наверху, в вершинах, и только тогда лейтенант заметил, что начался уклон. Потом пихты стали расступаться, среди них замелькали сосенки и лиственницы. Уклон вдруг сделался круче, и лейтенант оказался не в тайге, а над тайгой, сбегавшей в низину.

Он стал выбирать внизу ориентир, выбрал, сделал шаг по направлению к нему — и невольно отшатнулся назад, пригнулся, втянув голову в плечи, хватаясь за кобуру: почти над самой толовой с дерева сорвалась огромная темная птица и, оглушительно хлопая крыльями, полетела в пихтач. Глухарь!

Почему он не посмотрел на дерево, почему он вообще не смотрит на них? Болван, растяпа, проморгал добрых пять килограммов мяса! Он вдруг проникся сознанием своего бессилия перед тайгой, перед этим лучше бы не слетавшим глухарем, И почувствовал себя совершенно разбитым физически. Тогда он посмотрел на часы. Оказалось, что день кончается.

Лейтенант оглянулся по сторонам, подыскивая удобное для ночлега место, невольно скользнул взглядом по вершинам деревьев и поразился их неподвижности: в ушах давно уже стоял шум, который он считал шумом ветра в тайге. Выходит, ветра не было? Что же тогда шумит? — удивился он и вдруг сообразил: река! Конечно же, в низине прячется за деревьями река, как он сразу не догадался об этом? Если так, следует спуститься к реке и ночевать у воды, как полагается в походе…

Он вышел к ней минут через двадцать, еле продравшись через опутанные диким хмелем и смородинником заросли тальника. Берег был невысок, крут, окаймлен галечником. Галечник полого уходил в воду, прозрачную и чуть зеленоватую. Лейтенант швырнул палку, течение подхватило ее и, развернув, повлекло к противоположному берегу и наискосок, вниз. Он прикинул на глазок ширину реки — метров сорок, пожалуй, даже все пятьдесят. Ниже, за поворотом, судя по немолчному шуму воды, находился порог или водопад. Но лейтенанта сейчас больше интересовал берег, он повернулся к реке спиной и разочарованно хмыкнул. Ночевать здесь нечего и думать: заросли кустарников подступали к самой воде, дрова пришлось бы тащить черт те откуда. Он прикинул по компасу — ага, река течет на юго-запад, ему следует идти вверх по течению. Но берегом идти было невозможно — из-за тальниковых джунглей, — и лейтенанту пришлось снова пробираться в пихтач. Он лез, локтем прикрывая глаза от норовящих вцепиться в них веток, грудью разрывая их упругие переплетения. И вдруг остановился, не встречая сопротивления кустов, и понял, что стоит на тропе. Тропа! Но ведь тропы обязательно куда-то должны вести!

Он не верил своим глазам, своему счастью!

Десять, пятнадцать шагов в сторону — тропа! Столько же обратно и еще двадцать — несомненно, тропа! Только… в какую сторону следует по ней идти, чтобы выбраться к жилью или дороге хотя бы? Он сверился с компасом, уточнил направление. Ему нужно на восток, значит, он и пойдет вверх по реке, все ясно… А все ли? Река здесь несудоходна, поселок должен быть ниже по реке. Там, куда можно добираться по воде: ведь в Сибири всегда старались селиться по берегам рек, по голубым дорогам. А тропа… От деревни, в которой он вырос, тропы шли просто в лес, их протоптал скот, — лейтенант закрыл глаза и попытался вспомнить, как они выглядят, проложенные коровами тропинки. Все они разветвлялись, удаляясь от деревни. Однако! Лейтенант подумал мгновение и скоро, забывая про усталость, зашагал вверх по течению реки. Сотня шагов, еще сотня — и тропинка разделилась на две, правая продолжала вилять в кустах по берегу, а левая отвернула прочь от реки в тайгу, по заболоченному берегу маленького ручейка. Лейтенант сделал несколько шагов по этому ответвлению — и увидел на тропе, под ногами у себя, четкий отпечаток копыта.

Вот теперь, кажется, действительно все стало ясным!

Итак, он мысленно разговаривал сам с собой, тропы сбегаются в направлении к западу, значит, поселок наверняка расположен вниз по реке. Если идти по тропе, ведущей к поселку, он должен двигаться в сторону, почти противоположную той, в которую шел до сих пор.

Но ведь и нужна-то ему не какая-то определенная сторона, а именно поселок, люди, возможность связи через них с теми, кто окажет помощь оставшимся у самолета. Так чего он раздумывает? Лейтенант круто повернулся и почти побежал вниз по течению.

Теперь можно было не сверяться с компасом — вела тропа. Не везде одинаково торная, иногда упирающаяся в валежину или непролазную чащу, но все-таки тропа, дорога к совершенно определенной цели, об этом лейтенанту уже несколько раз напоминали отпечатки копыт — следы, оставленные стадом. Начинало смеркаться, пора было думать о ночлеге, но лейтенант шел и шел, то удаляясь от реки, то вновь выходя к ней, потеряв счет времени. Его подгоняло нетерпение — еще сегодня, вот-вот, увидеть впереди огоньки поселка.

Тропа заставила свернуть в молодой сосняк, сунула под ноги обнаженный корень и неожиданно вывела на заросшее тальником болото. И потерялась. Лейтенант остановился, осматриваясь, и увидел справа в кустах, совсем близко, темные силуэты животных. Лошади! Он присмотрелся. Ну да, лошадь и жеребенок рядом! И значит, где-нибудь близко — люди!

— Ого-го-го! — закричал он, и эхо подхватило его крик. — Э-эй, кто-нибудь есть?

Он оглянулся на лошадей — видимо, испуганные его криком, они убегали в сосняк. "Странно, что нестреноженные", — подумал он и еще раз крикнул:

— Эгей-гей! Лю-ю-диии!

Ему не ответило даже эхо. Спят — или никого кет близко? Должны быть, иначе почему лошади в такое время в тайге, зачем? Он вдруг вспомнил, как они необычно — на прямых ногах — убегали и что пасутся неспутанные, и понял:

— Лоси!

Сначала он даже усмехнулся — принять лосей за лошадей, надо же! А вообще-то не удивительно так ошибиться: проложенная скотом тропа, поселок поблизости… Поселок? Тропа? Но если следы на тропе — тоже лосиные? И… и… он же слышал или читал об этом… что лоси и олени, вообще звери, прокладывают в тайге тропы… Еще браконьеры ставят на них петли…