Анатолий Клещенко - Это случилось в тайге [сборник повестей]

Может быть, не поздно повернуть назад? Убить у самолета лося, наесться, накормить досыта остальных — и тогда уже идти? Нет, лучше двигаться вперед. Он убьет лося и вернется к самолету с мясом, а часть оставит, подвесит к дереву. Чтобы не заботиться о еде, когда будет проходить этим путем вторично.

Мысли были легкими и расплывчатыми, как дым. Не мысли — мечты, сны наяву. Опять и опять они возвращались к лосям, к еде. Признаки лосей преследовали лейтенанта. Не оставляя следов, но треща кустами, ходили по сторонам. Минутами выстаивали, подбивая на выстрел, — и оборачивались вывернутым корневищем сосны или сухой, рыжеющей елочкой. Они замучили, извели лейтенанта. Он передвинул кобуру к пряжке ремня, на живот, каждую секунду был готов выстрелить, уж теперь-то он не проморгал бы, не растерялся. Привел бы к мясу Ольхина с Заручьевым. Дорогу к самолету он сумеет найти, надо от того места, где вышел к реке, идти на запад, по тому же самому азимуту, только в обратном направлении.

Теперь он шел вверх по реке, на восток и юго-восток. По той самой тропе, которая вчера привела на болото с лосями, по тропе-обманщице, заставившей прошагать добрый десяток ненужных километров. Он не всегда видел реку, тропа иногда уходила в сторону, но река все время угадывалась где-то справа. Оттого, что слева громоздились сопки, заслоняя небо, а справа открывался простор, свет. Оттого, что с правой стороны к тропе подступали пихты и березы, а слева начинались сухие высокоствольные боры, сосняк.

Тропа терялась.

Снова, без поисков, оказывалась под ногами.

Иногда в пихтачах и березниках перепархивали рябчики. Лейтенант научился различать, что это именно рябчики, по характерному шуму крыльев, даже не видя. Кое-где тропа пересекалась их следами, похожими на вышивку крестиком. Возможно, удалось бы застрелить одного-двух, если бы он решил вплотную заняться этим. Но лейтенант не обращал на рябчиков внимания, ему нужен был лось, в которого так легко попасть, в котором так много мяса… Целая гора мяса…

Ему нужен был именно лось, потому что только лось нужен был тем, у самолета. Рябчики и глухари их не выручат.

И опять он всматривался до боли в глазах в пихтачи, придерживая шаг, выходя на открытые места. Вот сейчас, вот за этим островком пихт… Прорезь — мушка — лопатка зверя. Наверное, он сделает прыжок или два, зверь, прежде чем упасть. Упадет, ломая своей тяжестью кусты. Кажется, следует сразу перерезать горло, спустить кровь, но нет ножа! Ладно, можно не спускать кровь, сойдет и так, лишь бы мясо. Он разожжет костер, отрежет кусок сочного мяса… Чем он его отрежет? Чем, как он будет сдирать шкуру, добираться до мяса? Зубами? Ногтями?

Лейтенант остановился и выругался самыми последними словами, как будто стоял над уже убитым лосем, перед горой мяса — и не мог к ней подступиться. Острым камнем? Черта с два камень возьмет такую шкуру, да и где его найдешь, острый камень? Целиком завалить на большой костер и ждать, пока обгорит шкура? Не выйдет, такую махину на костер не взвалишь. Хотя… хотя можно костер развести около лося, под одной задней ногой например…

Он забылся до того, что стал оглядываться в поисках сушняка для костра. Опомнился, пробурчал:

— Ну и ну…

Но о лосях думать перестал — думал просто о еде. О какой-нибудь, какая попадется. В конце концов, у него шестнадцать патронов, можно рискнуть одним, попытаться убить рябчика, они попадаются чаще всего. Безусловно, рябчик — не лось, можно промазать, а что делать? Надо убить рябчика — для себя — и потом терпеть, ждать встречи с лосем — для всех.

Тропа неожиданно вывела его к реке, оказавшейся почему-то не справа, а слева. Лейтенант сделал несколько неуверенных шагов и совершенно растерялся: он шел вниз по течению! Достал компас. Нет, с направления не сбился, все приблизительно верно: северо-восток. Выхолит, он вышел к другой реке? Или это та же самая делает впереди немыслимую петлю, и тогда ему придется переправиться где-то на другой берег, чтобы следо-вать по азимуту, а это очень не просто… Впрочем, если это другая река, переправляться все равно придется. Ладно, пока эта река течет в устраивающем его направлении, он пойдет по реке, а там будет видно.

Тропа некоторое время вела его вдоль берега, потом спустилась к самой воде и потерялась, а реку стиснули с обеих сторон голые обрывистые, берега. В большую воду, наверное, он не смог бы идти здесь, по речному каньону: узкая полоска галечника, лепившаяся к подножью обрыва, была бы тогда речным дном. Но сейчас — это была дорога, и довольно сносная.

Расщелив берег, в реку скатывался ручей. В месте встречи его с рекой образовался омут, в нем, не касаясь берегов, кругами плавала сбитая в плотные хлопья пена. Полоска галечника нырнула в омут, и лейтенант остановился, не зная, как поступить. Возвращаться, и, поднявшись, идти верхом? Или попытаться вскарабкаться по расщелине и по ней спуститься на другую сторону омута, где опять начинался галечник? Так, пожалуй, он и поступит.

Цепляясь за глинистый скос расщелины, он с трудом поднялся по ней метра на три, перешагнул через ручей и съехал вниз по противоположному скосу, увлекая за собой камни, на самый край галечника, чуть-чуть не в воду.

Река поворачивала направо, ее заслонил мыс. Строго придерживаясь азимута, следовало бы перебраться на другой берег, а там уйти от реки. Но об этом нечего было и думать, берега разделяло метров семьдесят стремительной ледяной воды. Оставалось идти вперед, рассчитывая, что река повернет, что встретится залом, вроде приютившего ночью, или сравнительно неглубокий перекат, брод. Почему она не прямая, эта река? Не как улица, она ведь так похожа на улицу, обставленную с двух сторон слепыми, без окон, зданиями. И как было бы здорово — прямые тропы и дороги, просеки в тайге. Чтобы встать на перекрестке и видеть на все четыре стороны: что там?

Лейтенанту очень хотелось видеть, знать, куда повернет улица реки за углом, за мысом. Оттуда все громче, все грознее доносился шум встретившей препятствие воды. Левый берег стал значительно ниже, закучерявился во бровке кустарниками. Зато правый, сложенный из похожих по цвету и в тусклый металл сланцев, поднялся, казалось, еще выше и почти вплотную подступил к воде. Но вот и поворот наконец…

Придерживаясь за выступающие пластинки сланца, чтобы вместе с ускользающей из-под ног галькой не скатиться в воду, лейтенант обогнул скалу — и понял, что река его обманула.

За скалой она еще круче поворачивала направо. То есть туда, откуда он пришел. Значит, это была та самая река, решившая выкинуть с ним злую шутку. Значит, ее надлежало во что бы то ни стало перейти.

— Пожалуй, перейдешь! — горестно усмехнулся лейтенант.