Виктория Борисова - Просто приворот

— Читать книги! — выпалила Ирина, чувствуя себя полной идиоткой.

Но собеседница, кажется, ничуть не удивилась.

— Значит, будешь читать книги! — совершенно серьезно, без улыбки сказала она, заглянула Ирине прямо в глаза и зачем-то щелкнула пальцами.

Звук этот отозвался в голове, как будто клацнули стальные шестеренки, приводя в движение сложный механизм. В глазах на мгновение потемнело. Душно, наверное, стало или укачало в дороге… Ирина поспешила выйти из машины на свежий воздух и зашагала к подъезду. Нет уж, хватит чудес!

Девушка приоткрыла стекло и помахала рукой.

— Прощай, сестра! И… Будь благословлена!

Ирина несмело шагнула через порог. Теперь она думала только о том, как будет объясняться с Виктором, но ничего на ум не приходило. В самом деле, очень нехорошо получилось: ушла непонятно куда, телефон не работает, дома не ночевала… Он же бог знает что мог себе вообразить! И правду говорить нельзя. Такая правда только для психушки. Ирина решила, что сразу же позвонит мужу на работу, сообщит, что с ней все в порядке, а до вечера придумает что-нибудь.

Но Виктор оказался дома. Среди недели это было более чем странно. Еще больше удивило, что муж никак не напоминал человека взволнованного или растерянного. Напротив, он спокойно сидел у телевизора, но теперь больше не переключал каналы, а увлеченно смотрел какую-то передачу и жевал бутерброд. Раньше он никогда не хватал куски, ел только за столом…

Увидев Ирину, тут же выключил телевизор и вышел навстречу, но особой радости его лицо не выражало.

— A-а, явилась наконец-то! Очень хорошо.

Ирина совсем растерялась и залепетала:

— Понимаешь… Тут такое произошло… В общем, это совсем не то, что ты мог бы подумать!

Но Виктор вытянул вперед ладонь, останавливая ее.

— Я ничего не хочу знать. Где была — там была… Я давно подозревал, что у тебя появился любовник.

— Витя, о чем ты? — возмутилась Ирина. — Какой любовник? У меня никого нет!

— Ага, и ночевала ты, конечно, у подруги! И вы с ней вслух сказки читали. Но сейчас не об этом речь.

Ирина пыталась вставить хоть что-нибудь в свою защиту, но не могла. Казалось, что слова Виктора тяжелые, как камни, они давят…

— Послушай меня. Я решил, что нам надо расстаться. Давно хотел сказать тебе об этом, но все как-то случая не было… Но теперь с меня хватит! И так живем, как чужие люди, но жена-шлюха мне не нужна! Сама живи как хочешь и мне не мешай.

Ноги Ирины подкосились от этих жестоких, несправедливых слов. Хотя она и ожидала, что, скорее всего, придется расстаться с мужем и потом как-то пытаться жить дальше одной, но все равно продолжала надеяться неизвестно на что.

Но главное… Было очень обидно, что Виктор обвиняет во всем ее. Словно это не он был неверен, не он заставил ее страдать, не из-за него она рисковала не только жизнью, но и душой…

Ирина опустилась на диван и тихо сказала:

— И вот это что — все? Мы же столько лет были вместе, я всегда старалась для тебя и Толика…

— Что? Ты старалась? Это я всю жизнь работал, как вол, понимаешь? Пока ты дома сидела на диване, читала свои дурацкие книжонки, я пахал день и ночь!

Взгляд мужа упал на книжку, лежащую на журнальном столике. Ирина почему-то забыла убрать ее в потайное место на полке за собранием сочинений Достоевского. И почему он обратил внимание на книгу только теперь?

— Везде, куда ни сунься, валяется это дерьмо!

Он со злостью швырнул на пол пухлый томик в цветной обложке. Ирина сжалась, как от удара.

А Виктор не унимался:

— Сейчас я наконец-то хочу пожить для себя! Я имею на это право? Фирму я продал, деньги перевел на свои счета за границей, так что ничего ты не получишь! И не вздумай в суд подавать на раздел имущества. Адвокаты у меня хорошие, недаром хлеб едят. Так что не надейся.

Ирина молчала. Видимо, приняв ее молчание за признание своей правоты, Виктор смягчился и сказал почти мирно:

— Квартира, так и быть, остается тебе.

На секунду он стал прежним Витей, который покупал ей апельсины, отстаивая за ними длиннейшую очередь, вставал по ночам к маленькому Толику и гулял с ним в парке по воскресеньям. Но только на секунду…

В следующий миг Виктор как будто опомнился, на его лице появилась та же брюзгливая гримаса, и в голосе зазвучали жесткие нотки:

— Больше ни на что можешь не рассчитывать! В конце концов я совсем не обязан всю жизнь тебя содержать.

Больше всего Ирине хотелось встать и уйти, провалиться сквозь землю, исчезнуть, лишь бы закончить этот тягостный разговор. Лучше бутылки собирать или полы мыть, чем рассчитывать на помощь этого человека! Но ведь остается сын, она не имеет права думать только о себе…

Ирина сглотнула комок в горле и тихо спросила:

— А как же Толик?

Упоминание о сыне озадачило Виктора. На миг в его взгляде мелькнуло удивление, словно он позабыл о его существовании.

— Ну, от сына я, конечно, не отказываюсь… — протянул он. — Он может приходить к нам, когда захочет.

Виктор говорил так, будто сам себе не верил. В его лице, в глазах Ирина видела совершенно другое: там, в новой жизни, Толик будет лишним! Молодой жене вряд ли понравится присутствие взрослого отпрыска — живого напоминания о том, что у Вити когда-то была другая жизнь, другая семья…

— Да, пусть приходит, Оля тоже будет рада… Когда устроимся, ремонт сделаем, обживемся на новом месте — пожалуйста! В любое время.

Конечно, общение отца с сыном — это хорошо… Но в данный момент Ирину волновал совершенно другой вопрос. Она понимала, что говорить о деньгах сейчас будет неуместно, даже унизительно, но ведь это не ради себя, ради сына! Сама-то она как-нибудь перебьется, но почему мальчик должен страдать?

— Но институт… Понимаешь, в этом году такой конкурс на бюджетное отделение, а если Толик не поступит, его могут в армию забрать.

Виктор сразу помрачнел. Куда только девалось благостное настроение! С полминуты он сидел, насупившись, а потом сказал, как отрезал:

— Мужик должен сам в жизни пробиваться! Мне, в конце концов, никто не помогал.

Ирина хотела напомнить, что во времена их студенческой молодости платного образования не существовало в принципе, а в институте платили стипендию. И к тому же мама всегда подкидывала деньжат, если не хватало, а Витины родители присылали по пятьдесят рублей ежемесячно, возможно, отказывая себе в самом необходимом.

Можно было бы, конечно, попытаться что-то объяснить, но Ирина вдруг поняла, что не сможет сейчас переубедить мужа. И сказала совсем другое:

— Витя, это же наш сын… Ты подумай только, армия — это ведь такой ужас! Говорят, там бьют, голодом морят, про это и в газетах пишут, и по телевизору показывают. Толик — домашний мальчик, он не выдержит… Я так боюсь за него!