Виктория Борисова - Рабство по контракту

Марьяна понятия не имела, как выглядит этот загадочный инструмент, но перед глазами мелькнула странная картинка: огромные ножницы вроде портновских перерезают машину вместе с сидящим в ней крохотным человечком. От этого стало еще страшнее. Бр-р. Ужас какой. На секунду перед глазами предстало его лицо — мертвое, окровавленное… Конечно, в большом городе каждый день происходят аварии. Ей ли самой не знать об этом! Марьяна в который раз вспомнила ночное происшествие, лишившее ее покоя на долгие месяцы. Все бывает в этой жизни, а иногда и такое, что нарочно не придумаешь!

И все же одно дело, когда погибает незнакомый, и совсем другое — когда оно касается того, с кем виделись почти каждый день. Даже если это не близкий человек, не родственник — все равно неприятно. Смерть как будто машет рукой — эй, не забыла? Я здесь, совсем рядом! И сердце сжимается от страха — самого древнего, самого непобедимого, возникшего, наверное, в тот день, когда самый первый человек, стоя возле трупа соплеменника, погибшего от зубов саблезубого тигра или вражеского каменного топора, осознал для себя — и я тоже умру!

Почему — пьяный? Гошка никогда не пил, вообще, и даже на корпоративных вечеринках, когда не грех расслабиться, упорно хлебал только минералку! На все вопросы он только отшучивался, махал рукой и говорил: я свое уже выпил!

Что же заставило его напиться с утра пораньше, а потом еще и сесть за руль в таком состоянии? Может быть, оттягивался в ночном клубе или был в гостях? Но нет — балагур и весельчак Гошка был на удивление примерным семьянином, трогательно привязанным к жене и дочке. Даже корпоративные мероприятия посещал с видимой неохотой и отговаривался вечной семейной занятостью.

Гошкину жену Марьяна не знала, видела только на фотографии, которую он всем охотно демонстрировал, — настоящая «гарна дивчина», в теле, с бровями вразлёт и ярким сочным ртом. На фоне ее щуплый Гошка смотрелся подростком, но его это, кажется, не смущало.

— О! Видали? — говаривал он с хитроватой усмешкой. — Берешь в руки — маешь вещь!

Марьяне стало вдруг ужасно жалко эту незнакомую женщину. Сейчас она, наверное, плачет… Дочка останется без отца, и прежняя, благополучная жизнь этой маленькой семьи оборвалась безвозвратно.

Хорошее настроение испарилось без остатка. Хотелось сделать что-нибудь, чтобы отвлечься, пусть навалят сколько угодно сверхурочной работы, лишь бы не думать о веселом рыжем парне, который сейчас, наверное, лежит в морге с обезображенным лицом.

Марьяна комкала в руках эту проклятую газету, как будто пыталась отогнать призрак несчастья, когда в дверь тихо, деликатно постучали.

— Да-да, пожалуйста!

— Вы еще не ушли? Очень хорошо.

В комнату величественно вплыла Цецилия Абрамовна из бухгалтерии — пышная дама постбальзаковского возраста с крашенными хной волосами, как всегда, с чересчур ярким макияжем, одетая в несуразный балахон, скрывающий очертания фигуры. Почему-то именно в бухгалтерии было немало подобных персонажей — тоже по указанию Главного, разумеется. На фоне прочих сотрудников предпенсионные тетеньки смотрелись довольно странно, но начальник ведь всегда прав…

— Марьяна Сергеевна! Я, конечно, очень извиняюсь, но эта ваша Рогова — она о чем себе думает?

Марьяна даже растерялась. Способностей к чтению чужих мыслей она у себя никогда не замечала.

— Н-не знаю… А в чем дело? Она ведь уволилась!

— Да, вот именно! — Цецилия Абрамовна подняла вверх пухлый указательный палец, украшенный угрожающе длинным кроваво-алым ногтем. — Уволилась — и пропала. Ни обходной лист не оформила, ни в бухгалтерию не зашла… А там ей, между прочим, причитаются кое-какие деньги! Может быть, для нее это и не деньги вовсе, я не знаю, но у меня отчетность! Что прикажете теперь делать? Себе взять или отправить в фонд мира?

Дама просто кипела от негодования. Цецилия Абрамовна в самом деле была грамотным, очень аккуратным и въедливым бухгалтером, и любая копейка в несходящемся балансе для нее превращалась в личную трагедию. Марьяна смутилась еще больше.

— Хорошо-хорошо, я непременно во всем разберусь!

— Вот уж пожалуйста! Очень вам буду признательна.

С этими словами она так же величественно выплыла из кабинета. Марьяна повернулась к шкафу, где хранились личные дела сотрудников. Вот она, Татьяна Рогова…

Перебирая бумаги в папке, Марьяна заметила, как дрожат ее руки. В самом деле, приказ об увольнении есть, но трудовую Таня так и не забрала! Марьяна почувствовала, что сама начинает злиться. О чем только думает девушка? Ведь сама должна понимать, не маленькая, и в кадрах работает не первый день! Уволилась так уволилась, в конце концов, это ее личное дело, но зачем другим лишние проблемы создавать? Неужели за целый месяц (больше даже, почти полтора!) у нее не нашлось времени зайти и все оформить как следует?

Но и сама тоже хороша! Старший менеджер по работе с персоналом… Как она могла упустить из виду такое нарушение? Марьяна решительно протянула руку к телефону, набрала номер. Трубку не брали долго, она уже собиралась было нажать на отбой, когда, наконец, услышала щелчок и тихий женский голос произнес:

— Я вас слушаю.

— Добрый день! Будьте добры, Татьяну позовите.

— Ее нет.

Ах, ну да, конечно… Будний день, скорее всего, ушла куда-нибудь по своим делам. Может, даже работает где-то в другом месте. Все-таки сколько же безответственности бывает в людях…

— А когда она будет, не подскажете? Меня зовут Марьяна, мы раньше работали вместе.

Ответом ей было молчание, потом — долгий, тяжелый вздох. Чувствуется, что человека гнетет какое-то большое горе. Марьяна удивилась, чем она могла так расстроить свою собеседницу, когда та, наконец, ответила:

— Да боюсь, что никогда. Танечка… Она в хосписе. Рак в четвертой стадии, ничего нельзя было сделать.

В трубке послышался приглушенный всхлип. Потом женщина сказала совсем тихо:

— Извините, я не могу сейчас говорить. До свидания.

Марьяна осторожно положила трубку. Она чувствовала себя оглушенной тем, что узнала.

Боже. Боже ты мой! И месяца не прошло с тех пор, как она видела Татьяну в последний раз! Она тогда выглядела грустной, чем-то подавленной, но вполне здоровой. Как же теперь могло такое случиться? Может быть, она давно уже болела, просто не знала об этом? Но не так давно, в конце ноября, все сотрудники компании проходили диспансеризацию, и вроде бы все было в порядке! Таня даже пошутила: «Здорова, как корова!»

Невозможно было поверить, что теперь она умирает где-то на больничной койке, и ее даже не лечат, а просто колют обезболивающие, чтобы по возможности дать уйти из жизни без лишних страданий.

Марьяна почувствовала себя виноватой за то, что оставила Таню без внимания, даже не попыталась разобраться в том, что с ней происходит. Она раскрыла ежедневник. Собственноручная запись от 10 января «Татьяна — тренинг. Разобраться!»