Виктория Борисова - Рабство по контракту

Марьяна взялась перебирать папки с личными делами тех, кто недавно увольнялся из компании. Всех она прекрасно помнила и теперь стала находить у них что-то общее, неуловимо связывающее их между собой…

Светлова Марина. Уволилась по собственному настойчивому желанию. Положенных двух недель не доработала, когда принесла заявление, не скрывала радости, словно заключенный, отпущенный на свободу.

Андреев Руслан. Его уволили по результатам аттестации, но почему-то он вовсе не выглядел опечаленным. Наоборот — шутил, смеялся, представляя почтальона Печкина из старого мультика: «Я, может, только жить начинаю! На пенсию перехожу…»

Руденский Станислав. Проработал в компании, пожалуй, дольше всех — почти пять лет. Ушел «по состоянию здоровья». Выглядел он и вправду неважно: ранние морщины, залысины, желтоватые белки глаз… Марьяна даже удивилась, что ему всего сорок пять, казался он гораздо старше. В глазах у него застыла какая-то унылая обреченность, как будто он предчувствовал будущую печальную судьбу и уже смирился с ней.

Ну, с ним еще понятно, а остальные? Молодые, здоровые — неужели с ними со всеми тоже что-то случилось? Неужели…

Марьяна сжала ладонями виски. Что же происходит? Просто цепь нелепых совпадений, стечение обстоятельств или что-то большее?

Что-то страшное.

На следующее утро в Москве ударили сильные морозы — самые сильные в эту странную зиму. Синоптики в очередной раз фиксировали температурные рекорды, а обычные граждане ворчали: «Что же на свете делается! Мир сошел с ума, и погода тоже. То слякоть, то такой холод, стоит выйти на улицу — и перехватывает дыхание, а через несколько минут начинает покалывать лицо, и руки мерзнут даже в меховых перчатках. Не поймешь еще, что лучше!»

В такой день хорошо сидеть дома у горящего камина или, на худой конец, у теплой батареи и не высовывать нос на улицу, если только крайняя нужда не погонит. Хорошо еще, что суббота и можно подольше не вылезать из теплой постели…

Но это кому как. Время только подползало к десяти утра, когда Павел остановил машину на пустынной загородной дороге рядом с Синь-камнем. Зачем он приехал сюда сегодня в свой законный и долгожданный выходной день — он и сам бы не мог дать внятного ответа.

Но и не поехать не мог. Словно какая-то сила толкала.

После вчерашнего оглушительного фиаско в суде Павел просто не находил себе места. Весь вечер он промаялся у телевизора, щелкая пультом, без конца переключая каналы и совершенно не понимая, что происходит на экране. Ночью он почти не спал.

Стоило закрыть глаза — и перед ним снова стоял как живой проклятый старик, качал головой и грозил пальцем, словно нашалившему малышу. Хотелось крикнуть: «Уйди ты наконец! Оставь меня в покое!»

Но голос не повиновался ему, челюсти сводило судорогой, а в ушах стояло одно:

— Неправедное стяжание — прах!

Он проснулся в холодном поту. Сердце колотилось, как овечий хвост. Павел потянулся было за своим талисманом, сжал его в кулаке, пытаясь успокоиться, но и это не помогло. Камень показался ему таким тяжелым, холодным и как будто шершавым, словно наждачная бумага. Прикосновение к нему было неприятно.

Павел включил свет. Все равно ведь уснуть больше не удастся… Он разжал руку — и только сейчас заметил, что гладкая прежде поверхность черного камешка стала неровной, тусклой, покрылась сетью глубоких трещин. Казалось, еще немного — и талисман рассыплется, распадется, утечет, как песок между пальцами… А вместе с ним утечет и жизнь.

Сейчас ему очень захотелось, чтобы рядом оказался хоть кто-нибудь, кому можно было бы рассказать о том, что случилось с ним, спросить совета или, на худой конец, просто поплакаться в жилетку, чтобы пожалели.

В носу подозрительно защипало. Ну почему, почему все получается так нескладно? Разве этого он хотел, когда ехал покорять Москву почти десять лет назад? Да черт его знает… Он уже и сам почти забыл об этом. Ежедневная погоня за хлебом насущным отбивает всякую охоту думать на отвлеченные темы.

Но теперь, пожалуй, придется. Адвокат с неустойчивой психикой, которого посещают галлюцинации и приступы немоты, — это уже не просто эксцентричный субъект, а готовый клиент для психиатра. Что-то надо делать, это совершенно очевидно — если он, конечно, не хочет потерять все, чего добился с таким трудом.

Но вот что именно? Тут возникли серьезные противоречия. Здравая, рациональная часть рассудка твердила, что и в самом деле нужно обратиться к врачу. В конце концов, существуют частнопрактикующие специалисты, которые гарантируют пациенту анонимность. Может быть, и не придется примерять на себя позорное клеймо «психа», который становится автоматически поражен в правах лишь за то, что состоит на учете в диспансере. Медицина не стоит на месте, наверняка появились новые лекарства, и может быть, он снова сможет вести нормальную жизнь… Ну, или почти нормальную.

Но в то же время… В глубине души Павел был совершенно уверен, что никакие таблетки ему не помогут. Слишком уж странной, необычной была его болезнь — если, конечно, это можно назвать болезнью! — а значит, таким же необычным должно быть и исцеление.

Почему-то в памяти всплыло маленькое кафе на Самотеке, где полгода назад он случайно встретил Сашку Медведева — давнего соученика еще по Ухтомскому мединституту. Оказывается, Сашка тоже подался в Москву, но медицину не бросил, а стал практикующим психологом да еще придерживался новомодного направления с непроизносимым названием. Какое-то там программирование… Павел так и не понял, в чем заключалось действие метода, но глаза приятеля светились неподдельным энтузиазмом.

— Ты представляешь, даже аллергию можно вылечить! — вещал он. — Такие результаты — просто дух захватывает! Страхи, фобии — на полчаса работы. Сам поверить не могу!

Павел слушал вполуха — ждал важного звонка от клиента. Помнится, даже чертыхался про себя — угораздило же встретить этого восторженного олуха! А сейчас от души жалел, что не взял его телефона. Может, именно Сашка мог бы ему помочь…

Да, да, наверное! В тот день он много говорил про то, что клиента надо заставить пережить, перечувствовать травмирующую ситуацию, чтобы на этот раз выйти из нее победителем. По-научному это называлось «реимпринтинг», а по-простому — клин клином вышибают! Может быть, какая-то логика в этом есть.

Павел на мгновение смежил веки — и вновь лицо старика появилось перед глазами. Да сколько можно-то уже, а? Все беды начались в эту новогоднюю ночь, будь она неладна! Или даже раньше — когда он опоздал на тренинг из-за того, что машина заглохла возле Синь-камня.