Филип Дик - Исповедь недоумка [litres]

– Ты хочешь сказать, что поселишься в доме без моего разрешения? – спросила Фэй. – Тебе не кажется, что сначала нам следовало бы обсудить этот вопрос?

– А что тут обсуждать? – торжественно сказал я. – У меня такие же права на дом, как и у тебя.

На этот раз я не стал селиться в подсобном помещении. Я был не слуга, а хозяин. И мне больше не нужно было выполнять за них грязную работу, выносить из кухни мусор или мыть полы в ванных комнатах. Я чувствовал себя на вершине мира.

Они остались сидеть в гостиной, а я начал обустраивать студию под свой кабинет и спальню. Никто из них не вмешивался, но до меня доносились их сердитые голоса. Когда я развешивал одежду в шкафу, в комнату вошел Натан:

– Пойдем со мной, – сказал он. – Мы должны обсудить ситуацию.

Наслаждаясь своим положением и желая поскорее вернуться к своим делам, я последовал за ним в гостиную. Как было здорово сидеть на софе, а не уходить куда-то в заднюю часть дома, чтобы не мешать остальным!

– Поговорим о финансах, Джек, – произнесла моя сестра. – На какие деньги ты собираешься оплачивать счета за коммунальные услуги? Кроме прочих расходов, это двести сорок долларов в месяц.

Ее голос дрожал от злости.

– Половину придется платить тебе. То есть сто двадцать долларов ежемесячно. Плюс налоги и страховка жилья. Как ты планируешь расплачиваться?

Честно говоря, я еще не думал об оплате счетов. Возникшая проблема свела мою радость к нулю.

– Приняв половину владений, ты должен взять на себя пятидесятипроцентную оплату расходов, – добавил Натан. – Сюда же входят затраты на поддержание дома и всего хозяйства. Все поровну, Джек. Оплата тоже. А знаешь, сколько стоит электрический обогрев дома? Фэй не собирается тянуть эту лямку одна. Нам нужно уточнить твою долю.

– За электричество тебе придется платить пятьдесят долларов в месяц, – сказала Фэй. – Ну, и еще одна сотня за остальные удобства. Итого, ты будешь выкладывать по три сотни в месяц за свою половину дома. И это самый минимум.

– Перестань! – крикнул я. – Содержание дома не обходится в шесть сотен! Ты меня обманываешь!

Нат раскрыл картонную коробку, в которой Фэй хранила текущие счета. Он придвинул ко мне пачку векселей и чековую книжку.

– А ты проверь, как ведутся дела, – сказал он. – Пойми, Джек, если у тебя не хватит денег, твоя часть имущества будет продана за долги. Насколько мне известно, ты не можешь оплачивать свою половину счетов. И, значит, ты не можешь жить в этом доме. Логично?

Я лишь улыбнулся, чтобы показать им, что я спокоен.

– Ослиная задница! – выкрикнула Фэй.

По ходу дальнейших оскорблений ее голос постепенно превращался в визг. Она повернулась к Нату и завопила:

– Это просто плата за то, чтобы он выступил против меня в суде! Чтобы он очернял нас с тобой омерзительной ложью! Бог мой! Чарли просто выжил из ума. Он стал сумасшедшим параноиком! А этот придурок приезжал к нему в госпиталь и вываливал на него свои фантазии.

– Успокойся, – сказал Нат.

Из них двоих он казался мне более толковым.

– Тебе лучше продать свою половину дома, – посоветовал он. – Прямо сейчас. Прежде чем ее обложат долгами и процентами за неуплату.

Энтайл начал записывать на листе бумаги какие-то цифры.

– Ты получишь примерно семь тысяч долларов, – сказал он. – Но из этой суммы будет вычтен налог на наследство. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Ты имеешь в виду, что мне выгоднее продать мою долю вам? – спросил я.

– Конечно! – ответила Фэй. – Иначе банк заберет почти все деньги, и ты опять останешься без цента в кармане.

Она посмотрела на Ната и добавила:

– И мы будем жить здесь вместе с Банком Америки.

– Но я не хочу ничего продавать.

– У тебя нет другого выбора, – возразил мне Нат.

Я промолчал, продолжая на всякий случай улыбаться.

– Вот текущий счет из банка, – объяснила Фэй. – Один из счетов. Смотри на цифру! Сто пятьдесят пять! У тебя найдется половина такой суммы? Это твоя доля. Ты должен будешь оплатить ее. Неужели ты думаешь, что я возьму твои расходы на себя? После того, что ты сделал! Сволочь! Дрянь!..

В конце концов она дошла до таких грязных ругательств, что даже Натан при этом поморщился. Мы провели в бесплодных спорах около часа, а затем Фэй ушла на кухню, чтобы приготовить себе мартини. К тому времени девочки вернулись домой от подружек. Они обрадовались, увидев меня, и я поиграл с ними в «аэроплан». Фэй и Нат, хмуря злые лица, наблюдали за нами. Я услышал, как Фэй сказала:

– Он общается с моими детьми. И что я смогу сделать? Ничего!

Она швырнула сигарету в камин, но промазала, и окурок покатился по полу. Натан подошел и поднял его. Какое-то время Фэй мерила шагами гостиную, а Энтайл сидел и мрачно смотрел на свои ботинки, изредка скрещивая ноги то так, то эдак. Устав играть с девочками и отправив их смотреть телевизор, я присоединился к Нату и Фэй. Сев в большое кожаное кресло, которое любил Чарли Хьюм, я сцепил пальцы на затылке и с довольной улыбкой откинулся назад.

Фэй почти минуту молча смотрела на меня. Затем она снова сорвалась на крик:

– Вот что я скажу! Никто не заставит меня жить в одном доме с этой ослиной задницей! Я не позволю ему играть с моими детьми!

Нат промолчал. Я притворился, что не слышал ее слов.

– Пусть лучше моя половина дома вообще пропадает! – продолжала Фэй. – Я или продам ее, или отдам.

– Лучше продай, – посоветовал Натан. Это не так уж и трудно.

– А что мне делать сейчас? – спросила она. – Прямо сейчас? Этой ночью? Как я буду спать, когда он здесь?

Посмотрев на Энтайла, она обиженно пожаловалась:

– Он все время следит за нами. Мы даже шевельнуться не можем. Теперь нельзя ни ванну принять, ни кусочка мяса съесть!

– Не нужно так драматизировать, – сказал Натан и, встав, направился к ней.

Они вышли в патио и начали спорить о чем-то. На таком расстоянии я не слышал их слов. Чуть позже они сообщили мне о результатах разговора. Фэй и Нат решили покинуть особняк и переехать в домик, арендованный Энтайлом, тот самый, в котором он жил вместе с Гвен. На мой взгляд, отличный вариант. Но что делать с девочками? В лачугу Натана не вместилось бы четверо людей, даже если учесть, что двое из них были детьми. Из его слов я понял, что там имелась только одна спальня и одна общая комната, в которой он по вечерам делал учебные задания. Плюс ванная и кухня.

Примерно в девять часов вечера они забрали девочек и увезли их с собой. Я не знал, куда они направились, в мотель или в дом Натана. Я остался один в пустом особняке, и мне предстояло провести в нем долгую ночь. Когда я сменил повседневную одежду на пижаму и приготовился лечь спать, меня охватило странное чувство. Ведь я разместился в кабинете Чарли, где он проводил много времени. Теперь он умер, и его жена уехала, забрав любовника и дочерей. Кроме меня, в доме не было ни души. Все прежние обитатели покинули особняк, хотя раньше упорно переносили здесь тяготы быта с момента постройки. А я кто такой? Мне стало стыдно. На самом деле я не был владельцем дома… его настоящим хозяином. Пусть по закону мне принадлежала половина здания, но сам я не считал ее своей. Таким же образом кто-то мог указать мне на кинотеатр или на автобусную станцию и сообщить, что я имею там долю собственности. Нечто похожее мне твердили с детских лет: будто я, американский гражданин, владею частью каждого моста, всех дамб и муниципальных строений.