Дагоберто Гилб - Дядя Рок

Иногда Эрик молился перед сном — лежал в кровати и благодарил Бога за маму, которую он любил, и просил у Него прощения за то, что не разговаривает с ней и с другими, — вообще ни с кем, только со своим другом Албертом, — и за то, что мама никогда не ходит в церковь, и за то, что он никогда не причащается, как это делает Алберт, — и все же одному только Богу Эрик мог признаться, что причащаться ему хочется лишь потому, что так делает Алберт. Эрик молился за то, чтобы на них с мамой снизошла Божья благодать: Бог представлялся ему добрым волшебником, а счастье должно было прийти, как приходит раннее утро, когда прямо за открытым окном стайки воробьев щебечут на ветках деревьев и кустов, и эти звуки становились все громче и громче, а Эрик вслушивался в них и глаза его закрывались.

Инженеру было совершенно неважно, что Эрик скажет о нем Алберту, — что это его папа или что просто их знакомый. Алберт совсем недавно переехал в соседнюю квартиру, и у него были и мама и папа. Эрик знал, что мать Алберта недолюбливает его маму, и поэтому сказал ему, что его новый папа — инженер. Эрик и вправду думал, что так оно и будет, и даже надеялся, что у него появится своя лошадь. Когда стало ясно, что ничего этого не будет, и, хотя уже наступил полдень, мама лежала в постели и плакала, сморкаясь в платок, потому что она потеряла работу, в их жизни снова появился Роке. Роке был никем — а может, кем-то и был. В нем не было ничего особенного — а может, что-то и было. Он старался говорить с Эриком по-английски, думая, что именно из-за плохого английского Эрик при нем молчит. И Эрику пришлось сказать Алберту, что Роке — его дядя, поскольку все знали, что инженер скоро станет его новым папой. Дядя Рок, сказал Эрик. Брат моей мамы, объяснил он Алберту. Роке работал по ночам, а днём был свободен и как-то раз предложил Эрику и Алберту покататься. В машине мама сидела рядом с Роке и всю дорогу ласкалась к нему. К тому, кто считался ей братом, а Эрику — дядей Роком. Алберт ничего не сказал, но он видел, что происходит, и понимал, каково все это наблюдать Эрику. У Алберта были родители, бабушки и дедушки, сестра с братом, и он гулял с друзьями, только когда какой-нибудь из его двоюродных братьев не приезжал к нему в гости. Такой друг Эрику не нужен.

Вскоре после этого мама спросила Эрика: «Что, если мы с Роке поженимся?» Она сказала Эрику, что тогда они переедут из Сильверлейка в район получше. Эрик давно мечтал оттуда уехать, но хотел, чтобы они это сделали сами, а не из-за какого-то дяди Рока. И дело было не в том, что у Роке не было ни бассейна, ни лошадей, ни огромного ранчо с шикарным особняком. Эрику и придраться было особо не к чему, разве что — размышлял он — Роке всегда слишком заботливый и добрый, слишком внимательный, слишком щедрый. Он не надевает ничего броского или дорогого, а носит обычную простую одежду, всегда чистую и отглаженную, и туфли, всегда начищенные до блеска. Он аккуратно причесывается на пробор, а не стрижет-ся под машинку, как мужчины, которые не любят детей. Ходит Роке не спеша, говорит спокойно и никогда-никогда не сердится. С мамой он всегда во всем соглашается. Ну как ей такой не понравится?! Роке так сильно ее любит! — всем видно, что он просто сияет от гордости, когда она рядом. Он выписывает маме чеки и дает деньги. Он приносит домой разные вкусности — и сладости, и фрукты, и мясо. Роке приходит, когда мама просит, уходит, когда просит, и всегда возвращается с радостным видом. Он даже возит маму в рестораны на Сансет [5] Бульвар Сансет — главная и самая богатая улица Голливуда с фешенебельными ресторанами, сувенирными магазинами, театральными агентствами и ночными клубами. , в кинотеатры Голливуда и на шикарные пляжи Санта-Моники.

Роке знал, что Эрик любит бейсбол. Увлекался ли бейсболом Роке? Похоже, он им вообще не интересуется, думал Эрик, не слушает репортажей по радио, не смотрит матчи по телевизору и не читает о них в газетах. Зато Роке любит бокс. Он знает имена всех мексиканских бойцов, как будто они живут в Америке, как будто они игроки клуба «Доджеры», как Стив Сакс или Стив Йегер, Дасти Бейкер или Кенни Ландро, Майк Маршалл или Педро Герреро. Роке, конечно, слышал о Фернандо Валенсуэле — так о нем знает каждый, даже мама! Поэтому, наверное, она и согласилась пойти с Роке на матч, решил Эрик. Какой мексиканец не сходит с ума от Фернандо?! Стадион «Доджер» находился недалеко от дома. Один раз Эрик уже был там с Албертом и его семьей — пусть и не на самом стадионе, а на ближайшем холме: они смотрели салют на Четвертое июля. Мама решила, что они втроем пойдут на матч в субботу днем. Потому что вечером, подумал Эрик, она, наверное, хочет пойти еще куда-нибудь. Возможно, даже с кем-нибудь другим.

Конечно, Роке не знает, кто такие «Филли» [6] «Филли» — популярное прозвище жителей Филадельфии; здесь речь идет о филадельфийской бейсбольной команде. . Он ничего не знает о страйк-аутах [7] Удар в бейсболе, при котором мяч выбивается в аут. Стива Карлтона и круговых пробежках [8] Пробежка отбивающего по всем трем базам с возвратом в «дом». Майка Шмидта. И о Пите Роузе он никогда не слышал, рассуждал Эрик. И дело было не в том, что Эрик много про них знал, а в том, что, если бы пришлось поговорить на эту тему с Роке, тот не смог бы рассказать ему ничего интересного.

Хотя Эрик всем своим видом выражал радостное нетерпение, когда они подъезжали к стадиону «Доджер» и искали, где бы припарковаться, мама с Роке этого даже не заметили. У них были «отбеливатели» [9] Так в шутку называют дешевые места вокруг арены под трибунами, потому что солнце «отбеливает» сидящих там зрителей. , и зеленый цвет поля завораживал Эрика, как магический свет, а трибуны стадиона казались такими же далекими, как горные вершины на горизонте. Он словно попал в совершенно новый, незнакомый и таинственный мир. Уже пятый иннинг [10] Один игровой период в бейсболе. Вся игра состоит из 9 иннингов. ? Здорово они опоздали! А может, прибыли в самое время: не успели они сесть на свои места, как Эрик услышал удар биты о мяч и увидел, как люди рядом с ним поднимаются навстречу летящему прямо на них мячу. Эрик следил за мячом. Ему оставалось лишь протянуть руки и, наклонившись и покачиваясь из стороны в сторону, ловить этот мяч, пока тот сам не ударился в его раскрытые ладони и замер. Все видели, как Эрик поймал его одним ловким движением. Он ощущал все взгляды и слышал все голоса вокруг, и ему казалось, что на него смотрит и о нем говорит весь стадион. Мама что-то говорила, и Роке тоже что-то говорил, а потом остался только Эрик и этот мяч, и горящие, как от крапивы, ладони. Эрик не видел, кто выбил мяч в аут. Он думал, что Педро Герреро, но спрашивать не стал. После такой удачи Эрик уже не следил за игрой — просто не мог. Ему было неважно, кто выиграет. Он не сводил глаз с пойманного им мяча Национальной лиги — ему все не верилось, что это не сон. Съел сосиску в тесте, выпил газировки, а потом посасывал соленый арахис, ел деревянной палочкой мороженое с шоколадом и солодом и поглаживал выпуклые швы на своем, чудом прилетевшем к нему с поля, мяче.