Николай Москвитин - Повесть о Макаре Мазае

— Вышвырнуть оккупантов и восстановить Советскую власть, — ответил Мазай.

— Я читал в вашей книге, что советские сталевары добились съема стали с квадратного метра пода печи более шести тонн?

На измученном лице Мазая впервые мелькнула улыбка:

— Точно! В Германии только пять тонн! А судьба войны решается не только в боях, но и на заводах.

— Перейдем к конкретным вопросам, — сказал Каркерт. — Следствие спрашивает, согласны ли вы продолжать варить сталь? И готовы ли призвать других сталеваров следовать вашему примеру?

— Запишите мои слова, которые напечатаны в «Правде» и других газетах. Я призвал всех сталеваров Советского Союза дать нашей стране столько стали, сколько надо, чтобы залить ею всю фашистскую свору. Записали?

— Записал, — бесстрастно ответил Каркерт.

— Следующий вопрос. Фирма «Крупп фон-Болен» предлагает вам работу на Азовском заводе номер два. О чем бы вы хотели просить вышеуказанную фирму?

— Чтобы она убиралась к черту!

— Известно ли вам о приказе — особо уполномоченного германского командования господина Винклера о том, что уклоняющиеся от явки на работу будут расстреляны?

— Известно.

— Известно ли вам, что за разоблачение пособников саботажа каждому сотрудничающему с нами выдается вознаграждение в размере десяти тысяч рублей?

— Известно.

— Известно ли вам, что вчера расстреляна группа бывших рабочих Азовского завода номер два за агитацию против выхода на работу?

— Назовите фамилии расстрелянных! — быстро проговорил Мазай.

— Это невозможно. Кто из ваших близких и друзей, влиятельных в прошлом и настоящем, мог бы поручиться за вас германским властям?

— Не трудитесь задавать провокационные вопросы.

— Если вы себя плохо чувствуете, какого врача вы хотели бы пригласить?

— Никакого.

Каркерт углубился в бумаги, изредка посматривая на допрашиваемого.

— Кому и какие блага предоставляют оккупанты? — внезапно спросил Мазай.

— Это зависит от положения, занимаемого тем или иным служащим. Например, начальник смены, известный вам Спицын, получает паек на себя и на семью. Мы уверены, что в конце концов вы также будете с нами сотрудничать. И мы хотели бы дать вам доказательства нашей доброты. Вот список арестованных сталеваров. С кем из них вы стали бы работать? Кого пожелаете освободить немедленно?

Мазай отказался взять в руки список.

— Известно ли вам, что германское командование, желая убедить того или иного несговорчивого, но перспективного для нас человека, приговаривает к смерти сто — двести его знакомых и сослуживцев, и судьба их зависит от его воли? Он может спасти их или погубить. Очень возможно, что и вам придется решать участь многих людей.

В кабинет вошел Шаллерт. Он бегло взглянул на листы допроса и сказал:

— Господин Каркерт предъявил вам список арестованных рабочих завода. Вы можете стать их палачом. Понимаете: или людей этих расстреляют, или вы будете вместе с ними работать. Кстати, в таком положении уже оказывались некоторые ваши знакомые.

Мазай молчал.

— Один из ваших друзей, — продолжал Шаллерт, — отказался помиловать группу приговоренных, и они были расстреляны. Узнав об этом, ваш знакомый схватился за сердце и упал мертвым. И сам погиб, и других погубил… Рекомендую ознакомиться с этим списком и подумать о судьбе приговоренных вами… Подумайте, пока я обедаю.

Каркерт в упор рассматривал Мазая. Сталевар по-прежнему молчал.

Вернувшись через час, шеф полиции откинулся в кресле:

— Так как же, Мазай, вам выпутаться из этой ситуации? Убьете сотню-другую своих товарищей? — Похлопав ладонью по списку, Шаллерт усмехнулся:

— Могу добавить, что при расстрелах присутствует и сам упрямец, вроде вас. Представляете себе, на ваших глазах убивают людей, которых вы можете спасти. И мы предупреждаем приговоренных, что перед ними стоит человек, от воли которого зависит жизнь каждого из них. Вообразите, как это трогательно, когда обреченные протягивают с мольбой руки к своему палачу, в данном случае — к вам…

Шаллерт вызвал конвоиров и сказал Мазаю:

— Раз вы упрямитесь, будем торговаться. Если не сторгуемся сегодня, завтра этот список удвоится, и вам придется расплачиваться дороже. Поразмыслите в камере — вам предстоит бессонная ночь, насколько я понимаю…

Перед «четвертым методом». — Конвейер пыток

Несколько дней Макара Мазая не вызывали на допрос.

Сегодня утром его водили через двор к врачу. Немец в белом халате измерил давление, послушал сердце, легкие, осмотрел с головы до ног и приказал одеваться. Врач появлялся на сцене, когда начинали применять «четвертый метод» допроса.

Возвращаясь через двор, Мазай услышал родной голос. Марфа Дмитриевна стояла за воротами рядом с сестрой Катей. Сдерживая рыдания, она крикнула:

— Макар, когда увидимся? Ребятишки заждались! Я хочу тебе сказать…

Мазай предостерегающе поднял руку. Конвоиры втолкнули его в дверь. Полицейский отшвырнул Марфу Дмитриевну и ударил ее сестру.

Марфа Дмитриевна ежедневно приходила к воротам тюрьмы и стояла здесь с утра до вечера, надеясь или увидеть мужа, или что-нибудь услышать о нем. У ворот всегда была толпа женщин, их разгоняли, но они собирались снова, несмотря на угрозы и удары прикладами.

Поздним вечером Макара перевели в большую камеру, где на нарах лежали десятки заключенных. Всматриваясь в полутьме в бледные лица, Мазай узнавал знакомых сталеваров, слесарей, токарей. С ним заговорил было один из арестованных, но с верхних нар послышался голос:

— Осторожнее, Макар, утром разберемся, кто и что.

В полночь Мазая перевели в крохотную каморку, где можно было только стоять. Здесь он и простоял до утра, а затем снова попал к Шаллерту.

Шеф полиции и Каркерт перебирали бумаги.

— Ну, решили судьбу этих людей? — спросил Шаллерт, указав на список приговоренных к смерти.

Мазай молчал.

— Начнем с обсуждения небольшого документа. Читайте, Каркерт.

Секретарь взял со стола несколько листков, напечатанных на машинке, и начал читать:

«Чтобы увеличить вес плавки, надо углубить ванну и увеличить сечение рабочих окон. После углубления ванны значительная часть металла оказывается выше уровня постоянных порогов печи, поэтому следует прибегнуть к подъему ложных порогов печи, чтобы их высота в период вспенивания стали достигала 800—1000 миллиметров».

Мазай поднял голову, прислушиваясь к Каркерту, который читал строки из его книги «Записки сталевара».

«Работа на печи с такими высокими порогами крайне осложняется, так как при малейшем недосмотре металл может уйти на рабочую площадку.

Надо увеличивать высоту свода над порогом рабочего окна и одновременно поднимать форсунки. Стенки арки и верх столбов, благодаря наклонной передней, более удалены от факела пламени и меньше подвергаются разрушению».