Эндрю Холмс - Клуб для джентльменов

— И что бы ты пела про его постельные подвиги? Из десяти баллов — сколько бы ты ему дала?

Холли кладет руку Хайди на плечо и говорит мне с упреком:

— Брось, Гриэл, не заводись.

Но меня уже несет:

— Неужели это так важно для тебя, Хайди? Неужели попозировать в нижнем белье так жизненно важно для тебя, что можно… через всё и всех переступить?

Мой голос гремит. Я мечу молнии.

— А ты что ей собирался предложить? — вворачивает Холли с прежним, допиаровским задором. Узнаю Джордж пьяницу и охальницу. — Ты-то что ей хотел предложить? Что-нибудь большее, чем твой зудящий член?

Она права, права совершенно. Однако я вполне искренне гвозжу дальше:

— Я думал, ты особенная, а ты…

Тут мой гнев иссякает. Я разбит, уничтожен, выдохся.

Холли и Хайди косятся на меня. Поскольку я молчу, Холли решительно застегивает молнию Хайдиной сумки, и они вдвоем идут к двери.

Я медленно сползаю с кровати на пол. Там мне место — как всякой тряпке. Я невольно оказываюсь на коленях.

— Джордж!

— Да, Гриэл?

Она уже открыла дверь и теперь оборачивается с порога. Мне в глаза не смотрит — я ведь на коленях стою. С разбитой мордой и душой. Хочется провыть: «Пожалуйста, не бросай меня. Не уходи. Пусть на этот раз все будет иначе». Хочется сказать им обеим: я вас люблю… спасите меня. Но ничего этого сказать я не могу и не смею. Вместо мольбы из меня излетает последняя просьба:

— Дашь мне час? Один только час…

— Извини, не понимаю.

Возможно, я все-таки управлюсь. Почему бы не попробовать?

— Не звони в газету прямо сейчас. Дай мне час времени. Это единственное, о чем я тебя прошу. Пожалуйста…

Она сдвигает брови, словно хочет понять, зачем мне этот час. Затем только плечами пожимает и говорит:

— Ладно, договорились. Всего хорошего, Гриэл.

Она берет Хайди за локоть, и дверь за ними закрывается. Стук. Я даже не слышу их шагов по коридору — там толстые ковры. Уходят, унося с собой мою последнюю надежду. Я поднимаю руки к лицу. Оно мокрое. При них я, что ли, начал плакать? Или только сейчас? Я падаю боком на пол и лежу скорчившись — наслаждаясь неудобной позой. Так и должен валяться человечишка, рожденный профукивать свою жизнь и принимать удары судьбы — нет, не в гордом одиночестве, а в жалком, тошном одиночестве…

Впрочем, разлеживаться мне некогда. Чтобы не профукать свою жизнь окончательно, я вскакиваю, нахожу свою сумку, достаю ноутбук и включаю его.

Призраки Джордж-Холли и Хайди еще расхаживают по комнате, но я не обращаю на них внимания — во мне словно встрепенулся и заработал черт знает как давно впавший в спячку ген самосохранения. Итак, за час я должен накатать интервью с Вегас и пульнуть его Грэхему — в надежде, что он смилостивится и выпишет мне аванс до того, как станет ясно, что моя великая сенсация гавкнулась. Мне бы только долг Куперу отдать. Об остальном подумаю позже.

Включив ноутбук, я беру диктофон и вставляю в него украденную из сумочки Дженни кассету. Я впервые приглядываюсь к кассете и с ужасом вижу, что на одной стороне она помечена как «Муздопинг Дженни I», а надпись на другой стороне — «Муздопинг Дженни II». Ладно, будем надеяться, что Дженни надоел ее дорожный музыкальный допинг и она решила поверх него записать мое интервью с Вегас.

Будем надеяться, будем, будем…

О черт, черт, черт… Музыка, музыка, музыка. Сколько я ни перекручиваю кассету — только музыка. Никакого интервью.

Другая сторона — и снова музыка, музыка, музыка. Долбаный допинг для долбаных ушей долбаной Дженни!

— Ты как? — спрашивает Холли, когда я сажусь в ее машину.

Я ничего не отвечаю — чтобы не расплакаться. Вспоминаю Гриэла на полу отеля, и слезы подступают к глазам.

Холли заводит двигатель. Она, вне сомнения, ждет от меня хладнокровного «всё о’кей» — разве я не привыкла, что мужики повседневно унижаются и выставляют себя дураками передо мной?

— Хайди, ты как? — уже почти строго спрашивает Холли.

И опять я молчу. Тогда Холли выключает двигатель. Возвращается давящая тишина подземной парковки.

Холли кладет голову на руки, лежащие на руле, и закрывает глаза. С ней самой не всё о’кей.

Добрую минуту мы сидим молча. Я — как девочка, нашалившая в супермаркете. Она — как усталая мамочка, которая размышляет, как быть дальше с непослушным ребенком.

У Холли большущий автомобиль. Двухосный, полноприводный. Кондиционер включен. И его шорох — единственный звук в машине. Хорошо, прохладно.

— Извини, что так получилось, — говорит Холли, выпрямляясь и открывая глаза. — Никто не рассчитывал, что всё кончится так… нелепо.

— А ведь он был прав…

— Насчет чего?

— Вы действительно хотели одного — чтобы я оставалась танцовщицей. Вы сознательно мешали мне стать моделью.

— Неправда.

— Питер созванивался с Соней. Грейл собирался написать статью о клубе и обо мне; Питер и это сорвал. Он хотел, чтобы разоблачительная история про него была максимально красивой. Владелец клуба и стриптизерка!.. Модель его не устраивала, не тот художественный эффект. Он меня просто использовал. А я себе нафантазировала бог весть что. Ведь стать моделью было моей мечтой!

Холли поворачивается ко мне. В ее глазах слезы, но голос жесткий-прежесткий.

— «Нафантазировала»! — передразнивает она. — Ради бога, не разыгрывай из себя святую простоту! Ты в это дело ввязалась с широко открытым портмоне! Поманили хорошими деньгами — ты и рада. Питер не планировал мешать тебе. Он просто хотел, чтобы ты чуть-чуть погодила со своими модельными амбициями. И за такие деньги ты могла бы подождать несколько недель! Так нет, тебе понадобилось метаться за нашей спиной — связалась с Соней! А согласись ты подождать, тот же Питер сделал бы всё возможное, чтобы раскрутить тебя в модельном бизнесе! Ты не права и насчет большего художественного эффекта. Без того, что ты клубная стриптизерка, вообще никакой пикантной истории не существует! Даже в этом идеальном случае история не блещет оригинальностью. На первую страницу практически не тянет. Но мы попытались бы выжать из нее всё возможное. Если же твоя мордашка и телеса будут во всех журналах, легенда о страстно влюбленной и в итоге обманутой стриптизерке гроша не стоит. Если бы ты на секунду задумалась, сама бы поняла, где твой интерес: немного подождать и сорвать действительно большой куш. А ты, как глупая овца, заблеяла и побежала за своей мечтой! Было бы тебе осуществление мечты — от тебя требовалось только чуть-чуть терпения!

Опять тишина. Шуршит кондиционер. И еще какой-то звук. А, это я всхлипываю… Закрыв глаза, я размышляю над словами Холли. Ощущение — как после сурового, но справедливого нагоняя. Полученного к тому же за проступок в чужой стране, в законах которой я не разбираюсь.