Коллектив авторов - Из плена восточной сказки. Жизнь после гарема

— Теперь мишень вторая слева. И попробуйте представить, что это не враг, а все-таки цель, в которую нужно попасть, не торопясь, лучше первым же выстрелом.

Получилось немного лучше, хотя бы единица…

— А можно мне пистолет и мишень поближе?

Луи пожал плечами:

— Берите пистолет. Можете стрелять туда же.

Сверху опустилась другая мишень, эта была гораздо ближе и в форме силуэта человека.

Я взяла пистолет по привычке в левую руку.

— Вы левша?

— Да, а какая разница?

— Какого черта… — пробурчал Луи. — Ну-ка, еще раз винтовку и под левую руку.

То ли потому, что моя левая куда крепче правой, то ли я уже освоилась, но на сей раз выбила даже на дальней мишени семерку.

— Хорошо, берите пистолет.

Луи показывал, как держать, как целиться, как плавно опускать спусковой крючок. Хотелось сказать, что у меня не будет возможности вставать вот так с вытянутой рукой, целиться и плавно нажимать на спусковой крючок. Мне придется стрелять, едва выхватив оружие из сумочки. Но я понимала, что, если заикнусь о таком, придется объяснять то, что объяснять не могу.

И все же он спросил:

— Кого это вы собрались убивать?

— Почему убивать? Я хочу защитить своих детей…

Я попыталась объяснить, как и Жаннет, что мне нужен травматический пистолет в качестве угрозы.

— Тогда почему вы пытаетесь попасть в голову?

— Мне казалось, что так надежней.

— Надежней. Убить, но не испугать. Итак, почему вы должны убить нехорошего человека?

— Нехорошего?! Да она монстр в человеческом обличье.

Сказала и прикусила язык, поняв, что выдала себя с головой.

— Значит, все-таки женщину. Чем она заслужила смертную казнь?

Я нахмурилась, но деваться некуда, ответила:

— Она угрожает жизням моих детей и моей сестры. По её вине уже погибли люди.

Луи смотрел очень внимательно.

— А полиция не справится?

— Эта женщина очень умна и сделала все, чтобы не могли обвинить. Она год жила рядом со мной, а я даже не заподозрила, что это смертельный враг. Я не вижу другого выхода.

— И кроме вас этого сделать некому? У вас же дети.

О ДУБАЕ

Баннеры не раздаются просто так, но оказаться на плохом счету можно, всего лишь появившись на улице в нетрезвом состоянии и особенно подравшись!

Потому все вежливые и стараются улыбаться из последних сил. Если закатать рукава и показать кузькину мать все же пришлось, то прав всегда тот, кто первым побежал в полицию.

Полиция строгая, неподкупная и… пофигистская.

Первое касается исключительно чужих, последнее — локалов, а второе — всех. Дать взятку себе дороже.

Я ужаснулась сама, но твердо продолжила:

— Лучше пусть живут без меня, чем погибнут рядом со мной.

Несколько долгих мгновений Луи смотрел мне в глаза, потом задумчиво протянул:

— М-да… серьезно… У вас есть оружие?

Я смогла наконец отвести взгляд.

— Нет. Я хотела спросить вас, как купить пистолет. Цена значения не имеет.

Он подошел к сейфу и стал набирать код на замке.

— Никто вам, иностранке, оружие не продаст. А купите на черном рынке — попадете в полицию до того, как успеете нажать на спусковой крючок. — Луи с усмешкой покачал головой. — Только женщина могла решение двух главных вопросов — оружия и учебы — отложить на последние два дня.

— Я говорила о двух днях?

На мгновение он смешался, но тут же взял себя в руки.

— Жаннет не сказала вам, что я могу заниматься еще два дня? Потом уезжаю — дела, извините.

— Мне достаточно.

Снова долгий внимательный взгляд, словно что-то прикидывающий, и вздох:

— Хорошо, возьмете вот этот пистолет. Только не вздумайте кому угодно на свете признаться, что получили его от меня. И даже намекнуть детям, чему учитесь и что имеете. Тренироваться будете с ним, в свое распоряжение получите, когда будете готовы.

На его ладони лежал небольшой пистолет, который вполне можно спрятать в дамскую сумку. Что за игрушки? Будь он боевой, я бы согласилась, но это же травматика, наверняка Луи не разрешили держать боевое оружие в тире.

Мой полупрезрительный взгляд заставил Луи усмехнуться:

— Берите, берите. Это сильная штучка, если, конечно, не палить в воздух. Убить можно, но при точном попадании с близкого расстояния. Вам же это нужно?

Теперь смутилась я.

— Откуда вы все обо мне знаете — что мне нужно, что я собираюсь делать…

— Нетрудно догадаться, если вы целитесь в голову, просите пистолет и торопитесь научиться.

— Я не тороплюсь.

— Торопитесь. Рука уже дрожит, но мы продолжаем. Так?

— Да, так!

Луи спокойно пожал плечами:

— Хорошо. Берите оружие и вставайте к барьеру.

По окончании учебы пистолет он у меня отобрал и вернул в сейф.

— Не доверяете?

— Получите, когда научитесь пользоваться.

Строго, но справедливо. Оставалось только вздохнуть.

Следующие два дня были посвящены обретению снайперских навыков. Я стреляла и стреляла, добиваясь автоматизма во всем, в чем его можно добиться, тренировала руку, пока та не начала просто отваливаться. Тогда Луи перешел на мою правую руку. Это было еще менее привычно, но не менее серьезно.

К концу дня отваливались уже обе руки.

Мне с трудом удалось отвертеться от вопросов любопытной малышни, а на ночь пришлось принять обезболивающее, чтобы не стонать. Руки с утра дрожали, как у алкоголика с опытом.

Еще одно привычное в Европе средство передвижения для девушки — мотороллер.

Это совсем не понравилось Луи, он поморщился и заставил меня… отжиматься от пола, подтягиваться на перекладине и делать какие-то хитрые упражнения кистями рук. Если первые две экзекуции дрожания уставшим мышцам только добавили, то упражнения и разные выверты кистей рук напряжение с них сняли, руки почти перестали дрожать. Еще помог массаж, который мне сделал Луи.

— Сможете сделать вот эти движения и вот так помассировать руки перед тем, как вытаскивать пистолет?

Я усомнилась, но на всякий случай кивнула:

— Надеюсь.

— Не сможете. Хорошо, вот так и так, — он показал пару движений, почти незаметных для постороннего глаза, вернее, выглядящих простым разминанием рук.

Асият позвонила сама и сказала, что будет в Париже завтра. Встречу назначила в два часа дня, назвав отель… Не важно какой.

— Буду ждать в номере.

— Нам нужно поговорить наедине. Я не хочу, чтобы слышали твои охранники.

Она усмехнулась:

— У меня нет охраны. Хорошо, только я и ты.

Так я ей и поверила! Кто замышляет нехорошее сам, должен бояться и за свою шкуру.

Трудней всего в эти два дня оказалось не тренироваться до изнеможения, не напрягать мышцы до дрожания, не вглядываться в мишень до двоения в глазах, а… не выдать себя детям. Я учусь стрелять из настоящего пистолета, пусть даже травматического, а Сашка об этом не подозревает! Что было бы, догадайся он о материнских занятиях?