Юрий Аракчеев - Пирамида

И весь этот яркий, злой винегрет, иллюстрированную, озвученную магнитофонными записями, неприглядную смесь эту венчало обвинительное заключение на 27 листах убористого, в один интервал, машинописного текста. Составленное с недюжинным умением, мастерски. Ловко обойдены прорехи, умело подчеркнуты «уличающие» обстоятельства и детали, которым придана эмоциональная видимость убедительности…

Руки опускались после просмотра всех «иллюстраций» и прочтения захватывающего финального текста обвинительного заключения. Если спектакль теперь будет поставлен с таким же блеском… Да, лихо поработал Бойченко!

Первым на третьем процессе был допрошен подсудимый Клименкин.

Он подтвердил, что милиционер ЛОМа держал его за руку во время опознания.

«Кто-либо из работников следствия к вам в камеру заходил, допрашивал вас в камере?» — спросил адвокат.

«Ко мне подсадили Завитдинова, он был два дня, его часто брали, видимо, на допросы. Я спросил, почему тебя так часто берут? Он ответил: следователь мне сказал, чтобы я узнал, как ты будешь вести себя в камере. Просили его подписать протокол, где я будто бы признался ему, что это я убил женщину. Но он отказался. Потом его вообще от меня увели.

— Завитдинов интересовался, за что вы сидите?

— Да, я ему говорил, что сижу сам не знаю за что, обвиняют меня в убийстве какой-то женщины. Я прошу суд вызвать его в качестве свидетеля, он подтвердит то, о чем я рассказал. Ребята, которые тоже сидели в камере, все это слышали. Они тоже могут подтвердить…»

Глядя на Клименкина, Беднорц думал: сомнения прочь! Вот теперь, в эти часы решается судьба человека, для которого он — защитник. Он должен сделать все, чтобы справедливость восторжествовала. И он сделает все.

В глубине души Беднорц все-таки надеялся: во время судебного разбирательства правда будет восстановлена, фантастические построения Бойченко рухнут под напором свидетельских показаний. То, чего следователю удалось добиться от свидетелей в тиши кабинета один на один, в столь неравном психологически положении, не выдержит проверки в судебном зале, перед лицом стольких людей. А он, Беднорц, официальный защитник, имеет право задавать вопросы, заявлять ходатайства, и судья, конечно, не сможет идти вопреки логике, вопреки истине. Вот она, великая правда суда народного, суда гласного — то есть в присутствии многих живых людей — тех людей, ради которых и вершится суд над преступником и преступлениями. Ради них и от имени их.

Однако первые же действия Натальи Гурьевны Милосердовой насторожили его. После допроса Клименкина Беднорц немедленно поддержал просьбу Клименкина о вызове в суд свидетеля Завитдинова. Просьба его была судом отклонена. Почему?

Начались допросы других свидетелей по делу. И все больше складывалось ощущение пристрастности судьи Милосердовой. Свидетели обвинения, дающие противоречивые, путаные показания, вызывали особенное внимание, поддержку председательствующей, свидетели же защиты испытывали на себе несомненную неприязнь Натальи Гурьевны.

Вот дает показания Ичилов. Монотонным, ровным голосом он повторяет то, что записано в протоколе его допроса. Беднорц требует огласить прошлые показания Ичилова. Они оглашаются, расхождения очевидны. Наступает такой момент, когда становится ясно: вот сейчас Ичилов скажет наконец правду, и тогда…

Но именно в этот решающий момент председательствующая прекращает допрос Ичилова.

— Суду этот свидетель больше не нужен, — решительно заявляет Наталья Гурьевна. — Он все сказал.

Решительный протест адвоката судьей отклоняется. Ичилова отпускают.

Потом для свидетельских показаний был вызван Салахутдинов, один из участников опознания. По версии Бойченко, он заявил, что, когда потерпевшая указала на Клименкина, тот, заикаясь, сказал: «Я попух».

Беднорц начал задавать вопросы Салахутдинову, тот запнулся. Тогда вмешался прокурор.

— Ну, вы чего мнетесь! — прикрикнул он на свидетеля. — Сейчас мы попросим огласить ваши прошлые показания.

— Ты что на меня кричишь? — разозлился Салахутдинов. — Я всю правду скажу. Меня Ахатов научил, что говорить надо…

И добавил, что выражение «Я попух» подсказал ему Ахатов перед допросом у Бойченко, он же, Ахатов, приезжал к нему домой на машине и просил дать нужные показания в суде, «иначе следователя снимут с работы». Это может подтвердить его сестра, завуч школы, Джумаева.

Беднорц потребовал вызвать Джумаеву в суд. Ее вызвали, и она подтвердила показания брата.

Но и это не поколебало члена Верховного суда республики Милосердову. Суд продолжался.

Когда давала показания робкая, застенчивая Светлана Гриценко и называла себя женой подсудимого Клименкина, Наталья Гурьевна Милосердова прервала ее.

— Какая вы жена?! — с негодованием сказала она. — Вы — сожительница!

Показания спутников Ичилова, которые якобы были в ту ночь на вокзале Мары и тоже видели, как Клименкин «играл ножом», а потом пошел вслед за старухой, — тех самых его «знакомых», фамилии которых он обещал узнать и «узнал», — существенно расходились с его собственными показаниями. И наверняка — с действительностью. Они заявили, что приехали в Мары 26 апреля сдавать шерсть, однако овец в Туркмении стригут не в апреле, а в мае… Кроме того, время их «приезда» не совпадало с расписанием поездов. Потребовался их вторичный вызов в суд… Наталья Гурьевна вызвала сначала Ичилова и вручила ему повестки для его «знакомых» — Игембердыева и Сапаровой. Адвокат Беднорц немедленно сделал заявление: ведь это противозаконно, свидетели по делу не должны общаться между собой, ведь они могут таким образом сговориться! Закон запрещает это! Протест адвоката был, однако, председательствующей отклонен, а когда Игембердыев и Сапарова явились в суд, их показания уже не расходились ни между собой, ни с показаниями Ичилова…

В течение всего процесса защитник подал шесть ходатайств. А также сделал два заявления о неправильных действиях председательствующего. Наконец адвокат Беднорц заявил официальный отвод судье. Два заседателя, имеющие право отвести председательствующего, посовещавшись, не поддержали требования адвоката.

С тех пор как Виктор Тигранович Каспаров давал показания на втором процессе, прошло полгода. Тогда, выйдя из здания суда, он был уверен, что Клименкина оправдают.

Однако тотчас после суда в Мары приехал следователь по особо важным делам. И развил бурную деятельность. Каспаров видел: с энергичным упорством новый следователь ищет подтверждения все той же первоначальной, полностью дискредитированной версии. Ко всему прочему допросы Бойченко проводит не в здании прокуратуры, что было бы естественно, а в помещении ЛОМа. И на допросах постоянно присутствует Ахатов.