Юрий Аракчеев - Пирамида

И все-таки нужно отдать должное судье Милосердовой — приговор был составлен грамотно, мотивированно как будто бы и даже убедительно на первый взгляд. Адвокат Беднорц думал: с чего начинать теперь? Конечно, жизнь его подзащитного теперь как будто бы вне опасности, но ведь и пятнадцать лет лишения свободы — не шутка. Тем более что есть уверенность в несправедливости приговора. Милосердова, очевидно, убеждена в своей правоте. Но убежден ведь и адвокат…

Ясно: действовать можно опять только через Верховный суд Союза. Решил написать развернутую, хорошо аргументированную жалобу.

Сочинял ее две недели, вновь и вновь перебирая в памяти подробности дела. Жалоба получилась длинной, целый трактат. Как ни старался сократить, оставляя одни только факты, получилось тридцать страниц убористого машинописного текста.

Ответ на жалобу пришел в июле. Дрожащими пальцами вскрывал небольшой конверт с грифом Верховного суда СССР. Два сложенных вместе тонких листика с машинописным текстом. В нетерпении заглянул в самый конец. В пересмотре дела было отказано.

Начал читать внимательно. Руки дрожали, пришлось положить листки на стол.

«Уголовное дело по обвинению Клименкина истребовано и проверено в Верховном суде СССР… Изучение материалов дела показало, что вина Клименкина… доказана показаниями потерпевшей, ее мужа, подтвердившего ее показания, показаниями работников милиции Гельдыева, Бердыева и ряда других лиц… Некоторые нарушения процессуального закона, которые были допущены при проведении опознания Клименкина потерпевшей, компенсированы путем допроса многих лиц, присутствовавших при опознании и подтвердивших, что потерпевшая твердо опознала Клименкина за лицо, напавшее на нее…»

Беднорц не поверил своим глазам. Перечитал еще раз. Компенсированы? Как же могут быть «компенсированы» нарушения процессуального закона? А определение Верховного суда от 8 октября? А публикация в Бюллетене? Странно.

Ответ был подписан председателем Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда СССР.

И Беднорц написал новую жалобу — теперь уже самому Председателю Верховного суда СССР. В ней он изложил свои сомнения по поводу отказа председателя Судебной коллегии по уголовным делам.

В ожидании нового ответа — не в первый раз уже — зашел в редакцию «Литературной газеты», к заведующему отделом писем:

— Что же делать, товарищи? Я спать не могу.

И все бы, вероятно, на этом закончилось, если бы…

Со дня получения первых телеграмм по делу Клименкина прошло больше полутора лет. За это время в отделе писем газеты побывали мать осужденного, бывший инспектор уголовного розыска Каспаров и — неоднократно — защитник Беднорц. Дважды посылали корреспондентов на процессы в Мары, на последний — даже двоих. Несколько раз собирались на совещание сотрудники двух отделов газеты — лучшие юридические и публицистические умы редакции. Заместитель главного редактора уже обращался с письмом в Верховный суд Союза.

И наступил такой момент, когда заведующий отделом писем понял: сделано все, что было возможно. И ничего больше как будто бы сделать нельзя…

Однако адвокат опять сидел у него.

И понял заведующий, что это — как эстафета. От Каспарова, матери и невесты — к консультантам и заместителю Председателя Верховного суда. Потом — газета, адвокат Беднорц и судья Алланазаров. Но вот застопорилось… И застряла «эстафетная палочка». И все теперь может оказаться бессмысленным…

И осознал вдруг работник газеты, что «эстафетная палочка» у него. Все сошлось на нем теперь. И к нему пришли люди — адвокат и корреспонденты, — от него ждали помощи. И у него лежали телеграмма невесты, письмо матери, письмо рабочих и докладная записка Каспарова. Что же делать?

— Узнайте, пожалуйста, телефон Баринова, заместителя Председателя Верховного суда СССР, — попросил он сотрудницу. И добавил, обращаясь к сидевшим в его кабинете Беднорцу и обоим корреспондентам: — Сидите спокойно. Молчите. Не мешайте мне. Я сейчас.

Постоял, собираясь с мыслями. И когда принесли ему бумажку с написанными цифрами телефона, снял трубку, набрал номер.

— Товарищ Баринов? Здравствуйте. С вами говорит заведующий отделом писем «Литературной газеты». Я обращаюсь к вам не как завотделом, а как гражданин Советского Союза. Тут вот какое дело…

— Я вас слушаю, — сказал Сергей Григорьевич Баринов…

Когда два года назад заместителю Председателя Верховного суда доложили о том, что истребован приговор по делу Клименкина, что была телеграмма Кузьмина о приостановке исполнения, что и само дело получено уже, — он поручил проверку одному из своих консультантов. Консультант Арбузов, изучив дело, согласился с жалобой адвоката Сафонова, найдя, что оснований для столь сурового приговора слишком мало. Следствие — как предварительное, так и судебное — проведено на очень низком уровне, и, возможно, истинные преступники так и не найдены. В фундамент приговора было положено опознание, проведенное с нарушением уголовно-процессуального закона. Были все основания для обращения дела Клименкина к дополнительному расследованию.

Сергей Григорьевич сам ознакомился с документами и, придя к выводу, что Арбузов прав, поручил ему написать текст протеста.

В потоке текущих дел Баринов, естественно, забыл о деле Клименкина. Но теперь вспомнил.

Лаконично и четко завотделом газеты обрисовал положение. Когда он кончил, Баринов помолчал, обдумывая положение. Главная трудность заключалась в том, что мнение по делу Клименкина в Верховном суде уже сложилось. И мнение было неблагоприятным. Два консультанта, изучавшие последний приговор и само дело, которое было истребовано во второй раз в связи с письмом заместителя главного редактора «Литературной газеты», пришли к одинаковому выводу: теперь Клименкин осужден правильно. О чем и было сообщено редакции.

Дело было действительно сложное — запутанное, оценочное, а личность обвиняемого Клименкина не вызывала симпатии ни у кого. Но здесь-то и крылась опасность ошибки. Ибо на оценку свидетельских показаний как раз и могло повлиять мнение о личности обвиняемого. Это можно понять, но это не должно иметь места, ибо необходимо найти действительных преступников, а не… Что если на самом деле невиновный человек снова осужден за убийство? Просьба товарища из газеты сводилась к тому, чтобы он, Баринов, принял двух корреспондентов, бывших на последнем и предыдущем процессах, а также адвоката и выслушал их.

— Хорошо, пусть приезжают, — сказал Баринов, решив. — Двадцать второго, в десять утра, вас устраивает?