Джеймс Клавелл - Ураган. Книга 1. Потерянный рай

– О, но я, разумеется, хочу их, ваше превосходительство.

После долгого молчания старик с неохотой произнес:

– Год и один день. Но только если вы поклянетесь Богом Единым, что вы действительно хотите детей, что эта ваша поразительная просьба является именно временной! Ваша голова поистине наполнена ерундой, сын мой. С Божьей помощью вся эта чепуха исчезнет, как снег на песке пустыни. Женщине нужны дети, тут и думать нечего…

Лочарт рассеянно улыбнулся. Этот чудесный старикан будет с самим Богом торговаться в саду Эдема. А почему бы и нет? Разве не в этом заключается национальное времяпрепровождение иранцев? Но что я скажу ему уже через несколько дней, ведь год и один день почти миновали? Хочу ли я обременить себя детьми? Нет, пока еще нет. А вот Шахразада хочет. О, она согласилась с моим решением и никогда не говорила об этом, но я не думаю, чтобы она его одобряла.

Он слышал приглушенные голоса ее и служанки из кухни, и та тишина, которую подчеркивали эти звуки, была, как всегда, изумительна – такой контраст с кабиной вертолета, где протекала его другая жизнь. Подушки, на которые он опирался, были удобными, и он смотрел на огонь. Где-то в ночи раздавалась стрельба, но теперь она стала таким обычным делом, что он почти не слышал ее.

Я должен вывезти Шахразаду из Тегерана, думал он. Но как? Пока ее семья здесь, она ни за что не уедет. Может быть, она здесь в большей безопасности, чем в любом другом месте, но только не когда она участвует в бунтах. Дошан-Тапех! Она сумасшедшая. С другой стороны, они здесь все сейчас обезумели. Как бы я хотел знать, действительно ли армии отдан приказ подавить восстание. Бахтияру придется делать свой ход, и очень скоро, или ему конец. Но если он примет такое решение, начнется кровавая баня, потому что иранцы – жестокий народ, ищущий смерти. При условии, что отданная жизнь послужит исламу.

Ах, ислам! И Бог. Где Он сейчас, Бог Единый?

В сердцах и умах всех правоверных. Шииты – правоверные. Как и Шахразада. И вся ее семья. А ты? Нет, пока еще нет, но я над этим работаю. Я пообещал старику, что буду над этим работать, пообещал прочесть Коран и держать свой разум открытым. И что?

Теперь пришло время задуматься об этом. Будь практичен, рассуждай здраво. Она в опасности. В чадре или нет, она обязательно во все это влезет. Но с другой стороны, почему бы и нет? Ведь это ее страна.

Да, она моя жена, и я прикажу ей ни во что не вмешиваться. Как насчет того дома, который ее отец держит на Каспийском побережье, недалеко от Бендер-Энзили? Может быть, они возьмут ее туда с собой или отправят туда? Погода там сейчас хорошая, не такой жуткий холод, как здесь, хотя дома у нас тепло, бак с мазутом всегда полон, есть дрова для камина, еда в морозильнике – все это благодаря ее старику и семье.

Господи, я стольким ему обязан, стольким обязан!

Легкий шум отвлек его. Шахразада стояла в дверях, облаченная в чадру, прикрыв лицо тонкой накидкой, которую он раньше не видел. Никогда еще ее глаза не были такими притягательными. Чадра свистяще зашуршала, когда Шахразада приблизилась к нему. В следующий миг ее полы распахнулись. Под чадрой на Шахразаде не было ничего. От ее вида воздух с шумом вырвался у него из легких.

– Ну! – Ее голос, как всегда, был мягким, пульсирующим, фарси звучал так нежно. – Итак, ваше превосходительство мой супруг, как вам теперь нравится моя чадра?

Он протянул руку, чтобы коснуться ее, но она со смехом скользнула на шаг назад:

– Летом публичные женщины ночи носят чадру именно таким образом, люди говорят.

– Шахразада…

– Нет.

На этот раз он легко ее поймал. Ее вкус, сияние ее кожи, податливость ее тела.

– Может быть, господин, – сказала она между поцелуями, поддразнивая его, – может быть, ваша раба всегда будет носить свою чадру так, на улице, на базаре; многие женщины так и делают, люди говорят.

– Нет, одна мысль об этом сведет меня с ума.

Он хотел подхватить ее на руки, но она прошептала:

– Нет, любимый, давай останемся здесь.

И он ответил:

– Но слуги…

И опять она прошептала:

– Забудь про них, они нас не побеспокоят, забудь про них, забудь про все, молю тебя, любимый, помни лишь, что это твой дом, это твой очаг и я твоя вечная рабыня.

Они остались в гостиной. Как всегда, ее страсть сравнялась с его, хотя он не понимал как или почему, знал лишь, что с ней он поднялся в рай, по-настоящему, побывал в райском саду с райской гурией, а потом благополучно вернулся вместе с ней на землю.

Позже, за ужином, их покой нарушил дверной колокольчик. Ее слуга Хасан пошел открывать, потом вернулся и прикрыл за собой дверь.

– Господин, это его превосходительство генерал Валик, – тихо доложил он. – Он извиняется за столь поздний визит, но дело важное, и он спрашивает, не уделит ли ваше превосходительство ему несколько минут.

Лочарт почувствовал, как в нем вспыхнуло раздражение, но Шахразада нагнулась к нему, мягко коснулась его, и раздражение исчезло.

– Прими его, любимый. Я подожду тебя в постели. Хасан, принеси чистую тарелку и разогрей хореш, его превосходительство наверняка голоден.

Валик долго и цветисто извинялся за поздний визит, дважды отказался от предложенного ужина, но на третий, разумеется, дал себя уговорить и с аппетитом поел. Лочарт терпеливо ждал, выполняя свое обещание отцу Шахразады постоянно помнить об иранских обычаях: семья всегда стоит на первом месте, хорошие манеры требуют говорить о нужном обиняками, никогда нельзя быть грубым и резким, нельзя быть прямолинейным. На фарси исполнять все это было гораздо легче, чем на английском.

Как только приличия позволили это, Лочарт перешел на английский:

– Я очень рад видеть вас, генерал. Чем я могу быть вам полезен?

– Я только полчаса назад узнал, что вы вернулись в Тегеран. Этот хореш, без сомнения, вкуснейший из всех, что я пробовал за много лет. Мне так жаль, что я потревожил вас в столь поздний час.

– Это не беда.

Лочарт дал молчанию расти, заполняя комнату. Его пожилой собеседник ел, не испытывая никакого неудобства оттого, что ест один. Кусочек ягнятины повис у него на усах, и Лочарт рассматривал его, поражаясь и гадая, сколько он там продержится. Валик вытер рот.

– Передайте мои комплименты Шахразаде. Ее повар прекрасно выучен. Я расскажу об этом моему любимому кузену, его превосходительству Джареду.

– Благодарю вас. – Лочарт ждал.

Опять молчание повисло между ними. Валик сделал глоток чая:

– Разрешение на полет для двести двенадцатого поступило?

– Когда мы уходили, его еще не прислали. – Лочарт не был готов к этому вопросу. – Я знаю, что Мак послал посыльного, чтобы тот его дождался. Я бы позвонил ему, но, к сожалению, телефон не работает. А почему вы спрашиваете?