Карин Боснак - Спасите Карин!

Первые несколько недель было трудно работать в тени Мэнни, но я справилась. Каждый день мне приходилось наступать на свое самолюбие. Буквально поджимать хвост (тут нет никакого каламбура), чтобы не взорваться. Мэнни был нормальным начальником — это я слишком привыкла лично отвечать за то, что делаю. Вот и приходится себя подавлять. Работа держала меня в строгих рамках. В ней не было места творчеству. Иногда от этого мне хотелось громко завыть. Но я сидела за своим столом, сжимала зубы и делала, что мне говорили.

Еще перед началом выпуска Молли уволилась, и я продвинулась наверх. Теперь я единолично нанимала экспертов и много общалась с продюсерами. Это изменение радовало — теперь я как бы сама вела свой корабль, не оставаясь по долгу службы за чьей-то спиной.

Примерно за месяц до окончания выпуска я снова начала искать другую работу И опять, как когда я сидела дома, ничего не получалось. Были кое-какие наводки, но всякий раз оказывалось, что у меня либо слишком много опыта для должности, либо слишком мало. Последний день моей работы приближался, и я волновалась все больше и больше. По ночам я просто лежала в постели и мучительно думала о том, как много денег я должна. Я чувствовала себя идиоткой: зачем набрала столько вещей? Мне казалось, что я — единственный человек с долгами, по крайней мере единственный, кто влез в них так по-дурацки.

На выходные ко мне в гости приезжали мама и отчим. Я попыталась получить от этого визита максимум удовольствия, но не смогла — всё думала о долгах. Раньше мама всегда выручала меня, но теперь я просто не могла просить ее об этом. В понедельник, десятого июня, я наскребла полтора доллара на дорогу до работы. Больше денег у меня не было совсем, и до зарплаты оставалось еще две недели. Я продала кое-что и со дня на день ожидала пару переводов. Пришлось пойти в местный продуктовый магазин и выписать там чек, превышающий нужную сумму на двадцать пять долларов, чтобы получить наличные. Мне надо было купить карточку для подземки, пока еще была работа. Я подумала, что к тому времени, когда мне надо будет погашать эти двадцать пять долларов, придут деньги с аукциона. Короче говоря, деньги вовремя не пришли, и этот чек из продуктового магазина вернули обратно. Пинком, как резиновый мячик щенку, — до самого агентства по сбору долгов. И вот ситуация: полный шкаф одежды, но чек на еду и наличные, чтобы добраться до работы, не оплачены банком! Не смешно…

На следующей неделе выяснилось, что выпуск завершается на две недели раньше запланированного, и компания уволила половину штата. Операторы, продюсеры и прочие — все оказались без работы. Руководящий продюсер шоу, Лори, попросила меня остаться еще на шесть недель для послесъемочных работ в качестве продюсера серии, отметив благосклонно мой деловой энтузиазм. Несмотря на то что внутри у меня все кипело, я выдала для всеобщего обозрения довольную улыбку. Рада, что они на нее купились.

Несмотря на это повышение по должности, денег мне не прибавили. Я и не просила. Знала, что бюджет очень жесткий, и чувствовала, что если заявлю о прибавке, то они обойдутся и без меня. Обычно продюсер серий получал в два раза больше, чем я. Но я молчала, потому что была благодарна уже за то, что я работаю, и еще более благодарна за мое продвижение на должность продюсера.

Каждый день, направляясь утром в сторону подземки, я думала: неужели вот так и пойдет теперь до конца моей жизни? Переход с одной работы на другую, неспособность заплатить по чекам в продуктовом магазине, беспокойство о том, что тебя уволят — не может же этого быть! Или может?

Через несколько недель, которые очень быстро пролетят, редактирование моей серии закончится, и мне придется искать новую работу. А когда закончится и она, снова искать. А потом опять. Я чувствовала, что участвую в каких-то крысиных гонках. И ненавидела их. И чувствовала себя побитой. Меня как будто пропустили через пресс. Я словно бы шла, не оставляя никакого следа на земле. Где же этому предел? Я была в отчаянном положении.

Однажды, лежа в постели без сна уже бог весть которую ночь подряд, я снова забеспокоилась. Возврат того чека из продуктового заставил меня задуматься: всё идет как-то не так. Я все еще была должна больше двадцати тысяч долларов — огромную сумму. А у меня ведь был план выплаты долга: я переехала в Бруклин, я закрыла свои карточки и перевела их в агентство по консолидации долгов — а потом нашла и потеряла работу Ну и, конечно, все мои усилия пошли прахом.

И только посмотрите, какова я теперь! Больше не причесываюсь в парикмахерской. За покупками последний раз ходила в «Олд Нэйви». Я даже сама выщипывала себе брови. И мыла волосы «Пантином» — шампунем, купленным в бакалейном магазине. Я совершенно изменилась!

Я почему-то подумала о Дональде Трампе, Билле Гейтсе — обо всех богачах мира. Уверена, для них эти мои двадцать тысяч — капля в море. А для меня — размером с океан. Если хотя бы эти двое богачей дали мне по десять тысяч, с моим долгом было бы покончено. Или если пятеро из них дали бы по четыре тысячи долларов, то и тогда долга бы не стало. Для них ведь такие деньги, наверное, ничего не значат. А если подумать, то двадцать тысяч человек могли бы дать мне по доллару, и весь долг тоже был бы выплачен.

Чем больше я размышляла об этом, тем больше верила в то, что должно найтись по меньшей мере двадцать тысяч человек, которые побывали в моей шкуре. Долги по легкомыслию — вот моя проблема. Если двадцать тысяч человек дадут мне по одному доллару, то все эти «долги по легкомыслию» будут оплачены. Почти каждый может позволить себе отдать один бакс, надо только найти двадцать тысяч человек, которые бы сделали это. Чем больше я размышляла, тем более достижимым это казалось. В одном только Нью-Йорке живут миллионы человек. Если всего лишь двадцать тысяч из них поделятся со мной долларом — я буду в порядке!

Потом я вспомнила об объявлении, которое Скотт видел в бакалее. Действительно, идея неплоха. А что, если я повешу такое объявление с просьбой о двадцати тысячах? Это может подействовать, а может, и нет — но что я потеряю, если попробую? Кому станет хуже, если я спрошу? Серьезно! Кто не захочет мне помочь — не надо. Но вдруг хоть кто-нибудь увидит и решит помочь… а потом еще кто-нибудь… и так далее, то все будет прекрасно! Я выпутаюсь! И я решила написать свое объявление.

Общая сумма долга: $ 20 716