Мелвин Кроун - Казнь королевы Анны

Лорд преклонил колени в надежде отогнать набожной молитвой тяжелые предчувствия, которые теснились в его больной душе.

Но нервы его были слишком напряжены, и воображение рисовало ему с убийственной отчетливостью безмолвную толпу, ожидавшую казни, роковой эшафот и бледную головку, лежащую на плахе в волнах золотистых волос.

Поняв, что ему не отогнать эти мысли, Генри Перси привстал и положил браслет в свой дорожный портфель. Он получил браслет в дар от Анны Болейн, когда застал ее за обменом у еврея разных старинных вещей на модные безделушки.

Убрав реликвию, граф внимательно всмотрелся в красно-бурые брызги, покрывавшие пол.

– Это уже не грезы, – прошептал он чуть слышно. – Это кровь, и вдобавок свежая кровь!.. Здесь случилось несчастье или же совершилось страшное преступление! Последнее вернее… Достаточно вспомнить лицо этого человека! Однако, допуская подобную возможность, я неизбежно должен считать его жену сообщницей… Нет, это невозможно… У нее слишком нежные и кроткие глаза… Нет, она ангел-хранитель этого человека, и он бы не решился совершить у нее на глазах грабеж или убийство.

Граф старался припомнить малейшие подробности прошедшего вечера, чтобы получить, насколько можно, ясное представление об их нравственных качествах, и счел разумным и полезным принять самые тщательные меры предосторожности.

Он подошел к двери и осмотрел замок: в нем не было ключа; он внимательно осмотрел пол, затем потолок и увидел довольно большой трап, который позволял спускаться в эту комнату с пустого чердака и уходить из нее точно таким же образом; мебель не могла служить защитой в случае нападения, а свеча догорала и должна была скоро погаснуть; положение было опасным и безвыходным.

«Ну что же, – подумал Перси. – Моя кончина будет такой же печальной, как и вся моя жизнь! Я умру в западне, от ножа негодяя, и никто не узнает, где и как завершилось мое земное странствование… Они желали знать, не торговец ли я. Они, видно, привыкли резать гуртовщиков и несчастных разносчиков… а торговец-суконщик – лакомая добыча!.. Тем не менее досадно умирать таким образом! Мой бедный старый Гарри!.. Он один был мне искренне предан… Ну мог ли он представить, что ему суждено оплакивать меня? На все Божья воля! Нужно только взглянуть, в порядке ли кинжал».

Перси вынул из ножен длинный острый кинжал: он был его единственным оружием, все другое было приторочено к седлу.

– Я попался, как крыса в мышеловку, и моя жизнь зависит от этого кинжала! – прошептал Генри Перси. – Она недорого стоит, но я буду отстаивать ее как дворянин и рыцарь. Пресвятой Михаил укрепит мою руку! «Надежда и Перси!» – как восклицал отец мой на равнинах Босворта!

Граф поспешно оделся, выдвинул кровать на середину комнаты и лег на нее.

Минуты через две мерцающее пламя свечи совершенно погасло, и Перси очутился в непроглядном мраке. Им овладел тот беспредельный ужас, который появляется у самых неустрашимых перед лицом наступающей смерти.

Граф напрасно старался переломить себя, уснуть и забыть о печальной действительности.

«Боже мой! – думал он со странным и мучительным замиранием сердца. – Для чего Ты призвал меня в эту пустую, жалкую, безотрадную жизнь? Зачем я не стал тем блаженным творением Твоих рук, которые не знают ни конца ни начала?»

Граф еще не успел прошептать эти слова, как нервное возбуждение сменилось благотворным спокойствием: веки его сомкнулись, и он уснул глубоким непробудным сном, полным причудливых, таинственных видений.

Перси казалось, что дух его внезапно отделился от плоти, и темная завеса, которая мешала ему проникнуть в тайны земного бытия, как будто отодвинулась. Он знал, что он находится в той же комнате, но загадочный свет позволял ему видеть на огромном расстоянии и придавал прозрачность даже твердым телам. В это время перед ним предстало прелестное и светлое видение: шелковистые, длинные и густые ресницы придавали особенное выражение нежности чудесным глазам; венок из белых лилий украшал лоб; темные волосы ниспадали на плечи волной кудрей, и золотой кушак блестел на белом, воздушном одеянии. Безмятежное и кроткое лицо этого существа дышало непорочностью и неземной любовью.

Перси начало чудиться, что воздух наполняется нежным благоуханием и что присутствие этого воздушного создания наполняет его душу ощущением странного, необъятного счастья.

Душа Генри Перси рвалась неудержимо к этому симпатичному, прекрасному видению.

– Кто ты, друг? – спросил он.

Райский гость улыбнулся и, подняв на него свои великолепные нежные глаза, указал на свой золотой кушак.

– Прочти сам мое имя, – произнес он приветливо, мелодичным голосом.

Взор графа упал на золотой кушак. На нем было написано таинственными буквами одно слово: «Генри».

– Мое имя! – воскликнул с удивлением Перси. – Вернее, мне дали его в твою честь, мой хранитель?

– Нет, я принял твое в день твоего крещения, – возразил райский житель. – В этот памятный день Господь призвал меня из ангельского хора, где я вместе с другими возносил Ему хвалы. «Я исполнил желание благородного Перси и дал ему наследника, – сказал мне мой Творец. – Поручаю тебе охранять эту душу на скользком пути жизни, оберегать ее от всяких заблуждений, ободрять в дни тяжелых испытаний, для того чтобы она, исполнив свое скорбное земное назначение, воспользовалась счастьем, которое ждет всех любящих Меня». Я спустился на землю и стал с тех пор любить и охранять тебя.

– Светлый ангел-хранитель! Повтори еще раз эти отрадные слова, повтори, что Господь любит грешное человечество, такое непокорное Его святым велениям! – попросил тронутый Перси.

– Он любит его больше, чем уста мои могут сказать тебе и чем разум твой в силах понять! Когда Он сотворил первого человека и окружил его всеми земными благами, а человек этот, утопая в блаженстве, дерзнул нарушить закон повиновения Его премудрой воле, все мы затрепетали, все ожидали страшной, неумолимой кары, но милосердие Божие непостижимо даже и для бесплотных сил! В печальный час падения человека, когда все голоса замолкли на небе, у престола Всевышнего появилась белоснежная ароматная лилия, а над ней засиял животворящий крест. Тогда Господь послал ангела правосудия возвестить человеку, что он будет наказан за свое преступление скорбью и болезнями, но что среди его потомков будет Искупитель, который ценой крови своей откроет ему путь в бесконечную жизнь. Века шли за веками, а люди продолжали испытывать долготерпение Божие, и мы, всегда сочувствующие печалям человечества, начинали бояться, что Господь устанет от их постоянного ропота, их страшной непокорности Его святым законам. Но любовь Всевышнего к людям превыше их грехов: настал великий день, и на землю явился Тот, Кто пришел спасать не праведных, а грешных. Он исцелял больных и воскрешал умерших, он врачевал душевные и телесные раны, он поучал народ, погрязший в беззакониях, и слова, выходившие из Его чистых уст, проникали в сердца самых ожесточенных и самых бессердечных. И когда, завершив свое благословенное земное бытие томительной агонией и смертью на кресте, Он вознесся на небо, у мучеников жизни осталась утешительная, блаженная уверенность в том, что всякий, кто безропотно несет свой крест с любовью, смирением и сочувствием к ближнему, займет место в чертогах, уготованных Господом в царствии славы Его для алчущих и жаждущих, для верующих сердцем, словами и делом в Евангельские истины. Взгляни сам и уверься, что лишь пресытившимся, наделенным с избытком всеми земными благами, не слышащим голос человеческой скорби, закрыт путь в эти райские, блаженные обители! Все они поклонялись золотому тельцу, забыв, что беспристрастная и неподкупная смерть повергает во прах и бедных и богатых.