Альбер Камю - Бунтующий человек. Падение. Изгнание и царство. Записные книжки (1951—1959)

Он говорит мне, что он больше не хочет ничего, и не хочет жить (см. его письмо). Анорексия, о которой говорил Жид. Внезапно в Ницце – надежда. Он видит на вывеске «Буйабес» на двери ресторана, и у него пробуждается желание. Это первое желание за последние месяцы. Он входит и ест с радостью. С тех пор его отпустило. Он пребывает, как он написал мне, в зале ожидания.

Самый человечный, то есть самый достойный нежности, из людей, которых я встречал.

Стендаль. «Что такое “я”? Не знаю. Однажды я проснулся на этой земле и обнаружил, что связан с моим телом, характером, судьбой. Буду ли я впустую тратить время, желая изменить их, забывая о жизни? Заблуждение! Я подчинюсь их недостаткам. Я подчинюсь своим аристократическим наклонностям после того, как десять лет совершенно искренне выступал против аристократии».

«Экспромт Философов» в форме комедии дель арте.

«Современное» название: Ненависть к искусству.

Писать естественно. Публиковать естественно и платить за все это надлежащую цену естественно.

Соотношение между критиком и творцом такое же, как между торговцем и производителем. Наш век торговли стимулирует удушающую плодовитость комментаторов – посредников между производителем и публикой. Нельзя сказать, что сегодня не хватает творцов, но слишком уж много развелось комментаторов, которые попросту топят изысканную и неуловимую рыбу в своей тинистой водичке.

Роман . См. заметки Вайсберга [159] Александр Вайсберг-Цибульский (1901–1964) – польско-австрийский физик, жертва сталинских репрессий, эссеист. Камю цитирует его книгу «Обвиняемый», вышедшую во Франции в 1953 г. . На допросе чекисты надевают ему на голову венок из золотой бумаги, украшенной свастикой, вешают на грудь большую свастику, затем избивают.

Там же . Старый портной-анархист четко объясняет свою точку зрения. Судья оскорбляет его: «Вы оскорбили меня, гражданин судья, я больше не буду отвечать на ваши вопросы». Воспоминание о допросе: тридцать один день и тридцать одна ночь . Сумасшедший дом!

Роман . 1-я часть. Поиски отца или неизвестный отец. У бедности нет прошлого. «В тот день на провинциальном кладбище… N. обнаружил, что его отец, умирая, был моложе, чем он в данный момент… покоящийся на кладбище был уже на два года младше своего сына, хотя положили его сюда 35 лет назад… Он понял, что ничего не знал об отце, и решил заняться его поисками…»

Рождение при переезде на новую квартиру.

2-я часть. Детство (или вместе с первой частью). Кто я?

3-я часть. Воспитание мужчины. Неспособность абстрагироваться от телесных наслаждений. О! Невинность первых деяний! Но проходят годы, люди вступают в самые разные связи, и каждый новый акт плоти привязывает еще больше, проституирует и принуждает к продолжению.

Он не желает, чтобы о нем судили (и сам он старается не судить, по правде говоря), но не может этого избежать.

Два персонажа:

1) Безразличный: воспитан вне семейной среды. Без отца. Мать со странностями. В жизни он привык выкручиваться сам. Немного высокомерен, хотя и вежлив. Ходит всегда один. Посещает соревнования по боксу и футбольные матчи. Его единственная страсть – критические моменты. Тогда он забывает все остальное. Но от других он ждет нежности, на которую не способен сам. В нем есть что-то чудовищное. Патологически скрытен, потому что забывает большие части своей жизни и потому что его интересует мало вещей. – Он артист даже в своих недостатках.

2) Другой – чувствительный и щедрый.

В конце они встречаются (и это оказывается один и тот же человек) у матери.

О, отец! Я безумно хотел найти отца, которого у меня не было, и в результате обнаружил то, что у меня было всегда – свою мать и безмолвие.

Пять частей Квинтета соль минор Моцарта.

Любовь и Париж. Алжир. «Мы не умели любить».

Там же . Бедное детство. Жизнь без любви (но не без наслаждений). Мать – это не источник любви. Теперь самое долгое – научиться любви.

Два человеческих существа сближаются с помощью взгляда – одного только взгляда (к примеру, кассирша и покупатель). Когда возникает подходящий момент, они хватают друг друга в охапку. Что он может сказать? «У тебя есть время?»

Что она может сказать, как ответить?

«Я скажу, что выходила на минуту».

Прогресс – это оптимальное равновесие между двумя силами с одинаковым напряжением. Он учитывает пределы и подчиняет их высшему благу. Значит, прогресс вовсе не стрела, выпущенная вертикально вверх, что предполагало бы его беспредельность.

Пьеса . Его ждут. Он возвращается из лагеря. Он говорит правду о своей любви (потому что он согрешил: теперь он знает, что такое человек).

Сцена с женой в присутствии ее Филинта и Ж. [160] Во французском оригинале «G.». – жены Филинта. «Предположим, я спал с Ж… Впрочем, я не уверен насчет тебя и Филинта». – Филинт: «Нет. Не потому что Ж. не может быть привлекательной. И хотя я не люблю правду, скажу в виде исключения. Когда я понял, что между Ж. и тобой…» – «Как». – «Да, я знал. С этого момента между твоей женой и мной уже ничего не могло произойти. Потому что перекрестная ситуация отвратительна! Ты ведь тоже так думаешь? Так вы придете завтра на ужин? Ж. приготовит для вас свое коронное блюдо – заливное из дичи! Она делает заливное из дичи бесподобно». Конец первого действия.

А твоя нежность? – Ну и что, моя нежность? Она существовала, с перебоями, как все на свете. – А остальное время? – Конечно, я лгал. – Я бы предпочла твою ложь. – Конечно, ты всегда любила сиесту. – Какое же ты чудовище! – А ты, мой ангел?

Там же. Предположим, мой сын дурак – Вот как! – говорит мой сын. – Ты прекрасно понимаешь. Ты протестуешь. Так реагируют дураки. Умный человек всегда допускает возможность, да что я говорю, не возможность, а вероятность быть в чем-то дураком. Итак, мой сын – дурак (смотрит на него). Однако не полностью. Он скорее притворяется глупым. Он хитер и знает, что благодаря глупости можно преуспеть, глупость – очаг, вокруг которого греется общество.

Там же. Сын приходит в общество. «Когда общественное и частное будут совпадать… – Твоя мать станет умной? Нет, но… Мы больше не хотим чужой жены? – Конечно. – Почему, разве твоя жена – совершенство? – Нет… – Ну вот, ты приходишь. Ты хочешь использовать общественную силу других людей для улаживания проблемок в твоей личной жизни. Брось это дело, мальчик мой. Убожество других людей – в частной жизни. Можешь не опасаться, они уладят это дельце. Но не прикасайся к нему. О! не прикасайся».