Альбер Камю - Бунтующий человек. Падение. Изгнание и царство. Записные книжки (1951—1959)

Кюстин: «Противоречие между горячей душой и однообразием существования делает мою жизнь невыносимой».

Там же : «Сегодня, когда слово – это лишь переговоры между истиной и тщеславием» [196] Здесь и далее Камю цитирует по изданию: Custine A. de. Souvenirs et portraits. Monaco, 1956. .

Два великих ума, которые небо подарило римлянам, – Лукреций и Сократ – покончили жизнь самоубийством.

После Брачных пиров – Лето. Праздник (1 – Футбол; 2 – Типаса; 3 – Рим – Греческие острова – Мистраль – Тела – Танец – Вечное утро).

Он потерял дочь. Теперь я стал стариком. Чтобы быть молодым, нужно будущее.

Избиение младенцев и жизнь Христа. Чтобы родиться виновным, надо умереть невинно.

Новый тираж «Падения», с. 73: «mélancholiques rédditions», с. 126 corporation masculine [197] В метафорическом выражении «mélancholiques rédditions» содержится опечатка, надо писать «reddition» (букв. пер. «меланхолические капитуляции»). В окончательной редакции А. Камю использует выражение «mélancholiques abandons» (букв. пер. «меланхолические самозабвения»). В переводе Н. Немчиновой – «меланхолические излияния», подходящее к обоим случаям. Второе выражение переводится буквально как «мужская корпорация», это выражение используется и в переводе Н. Немчиновой. .

Др. Шницлер. Прошел через много концентрационных лагерей. Он, в конце концов, остался в живых, потому что был симпатичным . Ему все помогали.

N.N., профессор: «Люди должны любить друг друга», «должны», «должны». А реальность вокруг него – неописуемый бордель.

Иногда я чувствую, как меня охватывает бесконечная нежность ко всем людям вокруг, – людям, что живут в моем веке.

Канадская проститутка в кафе рядом с «Фоли-Бержер»: «Мой отец объехал весь мир, я тоже, поверь мне, была в Германии, в Алжире, я слишком много страдала, умирала с голода, теперь я стала плохой, и моя мать не видела меня пятнадцать лет, мой отец подорвался на мине, и брат тоже, короче, я делаю это для тебя, потому что ты подруга, я жду уже достаточно, чтобы накормить деньгами семью, еще выйти с этим недоумком, о, как ужасно, я никого тут не знаю».

Н.: сдержанность – высшая сила.

М. говорит: «Христово племя – и то, и другое».

Пьеса. Один писатель (или ученый, или художник, или актер), утомленный общественным давлением, создал себе в жизни двойника. Рядом с ним возник очень достойный профессор – влюбившийся и впавший в детство: он хвастался, что умеет пить, водить автомобили, заниматься любовью, дзюдо, и т. д.

Параллельно с силой смерти и принуждения в мире существует и действует огромная сила, называемая культурой.

В Ветхом Завете Бог не говорит ничего сам, словами ему служат живые люди. Потому-то я никогда не переставал любить все священное в этом мире.

Н. реализовал себя. Он приумножил свой опыт, управляя им и ориентируя на самое великое существо и самую высокую эпоху, сочетая крайнюю степень свободы и строгую дисциплину, его непрекращающимся наказанием стала безустанно рискованная жизнь, его одиночество – осознанным и расточительным, соглашающимся склониться лишь перед существом мира, и только тайно. Больше не говорить, но делать, чтобы придать смысл более высокому слову, а если и говорить, то только для… (Для теряющего память – дневник как инструмент подобной аскезы.)

Кюстин: «Арабская архитектура – искусство женственного народа (вырезанные листочки бумаги, которыми кондитеры покрывают свои коробочки с драже)». Он (Кюстин) приводит слова то ли Вольтера, то ли Дидро: «Русские сгнили, не успев созреть».

В 10 лет Ницше создает вместе с друзьями «Театр Искусств», где сыграли две написанные им драмы на античный сюжет.

Июнь 1957 г.

Закончился фестиваль в Анже [198] На этом фестивале А. Камю представил постановку своей пьесы «Калигула» и свою инсценировку пьесы Лопе де Вега «Рыцарь из Ольмедо». . Счастливая усталость. Жизнь, чудесная жизнь, несправедливость, слава, страсть, борьба, – жизнь начинается еще раз. И еще раз заставляет меня всё любить и создавать всё заново.

15 июля.

Отъезд в Париж. Ночевка в Гере. Это мир отравительницы семейства.

17 июля.

Корд [199] В Корде (департамент Тарн, Франция) находился замок, в котором коллега А. Камю по его алжирской журналистской работе, Клер Таргебер, устроила гостиницу. А. Камю написал предисловие к ее книге «Корд» (1954). . Молчание и красота. Одиночество большого дома, мертвого города. Я буквально ощущаю в себе течение времени, и ко мне возвращается дыхание. Вокруг Корда на идеальном круге холмов отдыхает небо – нежное, воздушное, облачное и в то же время светящееся. Ночью Венера размером с грушу закатывается с бешеной скоростью за западный холм. Она останавливается на минуту на линии хребта, потом внезапно исчезает за ним, словно жетон, мгновенно проглоченный щелью. Вскоре замерцали мириады звезд, и млечный путь превратился в сметану.

18 июля.

Идет дождь. Сегодня утром дикая долина Аверона. Работа. Для меня стали невыносимы любые связи, я так обезумел от свободы, что сам все больше и больше усиливал одиночество, которое могло уже быть опасным. Я беспрерывно думаю о Ф., моей беде.

Вечер. Я в отчаянии от самого себя, от своей пустынной натуры.

20 июля.

Письмо от настоятеля по поводу Жоржа Дидье [200] Дидье, Жорж – друг детства А. Камю, погиб в автокатастрофе в Швейцарии 9 июля 1957 г. См. также письмо А. Камю в Приложении. – он погиб в автомобильной катастрофе в Швейцарии.

21 июля.

Уже несколько дней не прекращается дождь. Глубокая и сухая грусть.

22 июля.